Наименование дела на русском языке: Мамажонов против России.

Наименование дела на английском языке: Mamazhonov v. Russia.

ФИО заявителя: Икромжон Махкамович Мамажонов.

Номер жалобы: 17239/13.

Дата оглашения Постановления: 23 октября 2014 года.

Выводы ЕСПЧ (единогласно):

• объявить жалобу приемлемой в части, касающейся нарушений статьи 3 Конвенции, а в остальной части — неприемлемой;
• признать нарушение статьи 3 Конвенции, поскольку российские власти не рассмотрели надлежащим образом утверждения заявителя о существовании реального и неотвратимого риска пыток и унижающего достоинство обращения в Узбекистане;
• признать нарушение статьи 3 Конвенции, поскольку одобрение властями экстрадиции заявителя в Узбекистан подвергло его реальному и неотвратимому риску пыток и унижающего достоинство обращения;
• признать нарушение статьи 3 Конвенции, поскольку власти после освобождения заявителя из-под стражи не предприняли в его отношении защитных мер для предотвращения риска пыток и унижающего достоинство обращения;
• признать нарушение статьи 3 Конвенции в связи с неэффективным расследованием исчезновения заявителя;
• признать, что нарушение статьи 3 Конвенции не имело места в связи с исчезновением заявителя, поскольку участие российских властей в его исчезновении не было доказано;
• признать, что Российская Федерация пренебрегла обеспечительной мерой (примененной в соответствии с Правилом 39 Регламента ЕСПЧ), запрещающей экстрадицию заявителя в Узбекистан, и тем самым не выполнила своих обязательств по статье 34 Конвенции. С учетом повторяющихся инцидентов в экстрадиционных делах против России, а также поскольку российские власти не предприняли необходимых защитных мер против исчезновения заявителя и его возможного перемещения в Узбекистан, Страсбургский Суд был вынужден прийти к выводу, что власти (как минимум) создали сомнительную ситуацию, в которой заявитель не мог далее участвовать в рассмотрении дела Европейским Судом по правам человека. Опираясь на статью 46 Конвенции, ЕСПЧ посчитал строго необходимыми дальнейшее максимально усердное уголовное расследование российскими властями исчезновения заявителя, а также все иные меры в компетенции властей, направленные на устранение найденных нарушений и исправление их последствий. ЕСПЧ также отметил, что хотя недавно принятое Постановление Пленума Верховного Суда РФ в принципе позволяет судам осуществлять должное рассмотрение дел об экстрадиции, Верховный Суд РФ сам не следовал ему по делу заявителя. Страсбургский Суд подчеркнул, что надлежащее и последовательное применение данного Постановления Пленума Верховного Суда РФ способно улучшить функционирование национальных средств правовой защиты в делах об экстрадиции и депортации;
• присудить справедливую компенсацию морального вреда в размере 7500 евро и издержек в размере 11400 евро (компенсация должна быть выплачена в течение трех месяцев со дня вступления Постановления в силу; за все время просрочки выплаты, если таковая будет иметь место, также должны быть выплачены проценты в размере, равном предельной ставке рефинансирования Европейского центрального банка, применяемой в период просрочки, плюс три процентных пункта);
• отказать в удовлетворении требований о справедливой компенсации в оставшейся части;
• на основании статьи 39 Регламента продлить действие запрета на высылку заявителя до вступления данного Постановления в силу.

Основные факты
(информация дается согласно пресс-релизу ЕСПЧ на русском языке)

Заявитель, Икромжон Мамажонов, родившийся в 1968 году, является гражданином Узбекистана. В 2008 году он покинул Узбекистан с поддельным киргизским паспортом и въехал на территорию Российской Федерации.

В январе 2009 года г-ну Мамажонову в Узбекистане было заочно предъявлено обвинение в совершении тяжких преступлений, в частности терроризм, религиозный экстремизм, контрабанда; также ему была заочно избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. В июне 2012 года он был задержан на железнодорожном вокзале г. Оренбурга, допрошен и помещен в СИЗО-3 г. Оренбурга. После получения дипломатических гарантий со стороны узбекских властей относительно соблюдения стандартов прав человека в случае экстрадиции г-на Мамажонова, 12 ноября 2012 органы прокуратуры удовлетворили запрос об экстрадиции в отношении обвинений в терроризме, участии в незаконном вооруженном формировании, а также незаконном пересечении границы Узбекистана. Г-н Мамажонов утверждал, что в случае экстрадиции в Узбекистан он будет подвергнут пыткам и унижающему достоинство обращению, поскольку его преследуют за совершение преступлений, связанных с его религиозными убеждениями, а тем самым он попадает в группу риска. Представитель г-на Мамажонова в обоснование данной позиции в своих обращениях в национальные органы ссылался, в том числе на Постановление Пленума ВС от 14 июня 2012 года, которое предписывает российским судам оценивать не только общую ситуацию в стране, но и конкретную ситуацию лица, в отношении которого начата процедура экстрадиции. Он также ссылался на постановления Европейского Суда по правам человека по делам об экстрадиции в Узбекистан и отчеты ООН о ситуации в стране. 12 марта 2013 года Верховный Суд Российской Федерации в последней инстанции отказал заявителю в жалобах на решение органов прокуратуры об удовлетворении экстрадиционного запроса, в том числе указав, что не было предоставлено убедительных доказательств тому, что узбекские власти могут подвергнуть заявителя пыткам или унижающему достоинство обращению.

11 марта 2013 года Европейский Суд по правам человека применил в отношении заявителя обеспечительную меру, в соответствии со статьей 39 Регламента Суда, запретив Российской Федерации экстрадировать заявителя до дальнейшего решения Суда.

Ввиду отсутствия правовых оснований для дальнейшего содержания г-на Мамажонова под стражей, 13 июня 2013 года он был выпущен на свободу. Несмотря на неоднократные запросы о времени освобождения из под стражи, его представитель не присутствовал при данной процедуре. В тот же день представитель г-на Мамажонова уведомил Европейский Суд по правам человека об исчезновении заявителя и его возможном похищении. Он также незамедлительно информировал об инциденте российские власти, утверждая, что г-н Мамажонов может быть незаконно перемещен в Узбекистан, где к нему могут быть применены пытки. Уголовное расследование исчезновения заявителя было начато лишь 27 июня 2013 года, а следственные действия включали осмотр камеры г-на Мамажонова в СИЗО-3 г. Оренбурга, изъятие записей камер слежения, допросы сотрудников СИЗО, ознакомление с экстрадиционными материалами, установление возможных контактов, а также мониторинг продажи билетов на воздушный и железнодорожный транспорт.

Информация о ходе расследования после августа 2013 года отсутствует. Текущее местонахождение г-на Мамажонова неизвестно.

Решение Суда

Статья 3

Пытки и унижающее достоинство обращение в Узбекистане

Для начала Суд отметил, что различные органы ООН и международные негосударственные организации более десяти лет выпускают отчеты, выражающие обеспокоенность дефектами системы уголовного преследования в Узбекистане, использованием пыток правоохранительными органами, систематическим преследованием политической оппозиции, а также жестким обращением с некоторыми религиозными группами. Принимая во внимание данные отчеты, а также сходные дела, рассмотренные Судом, у российских властей были существенные основания доверять утверждениям заявителя о риске ненадлежащего обращения по возвращении в Узбекистан. Более того, все документы, представленные узбекскими правоохранительными органами российским властям в ходе правового сотрудничества в экстрадиционных процедурах, четко указывали, что г-н Мамажонов обвиняется в преступлениях мотивированных его политическими и религиозными взглядами.

Несмотря на данные факты, органы прокуратуры и суды в Российской Федерации не рассмотрели должным образом заявления г-на Мамажонова. Заместитель Генерального Прокурора Российской Федерации, полностью полагаясь на дипломатические гарантии узбекских властей, разрешил экстрадицию заявителя без какого-либо рассмотрения указанных рисков. В отношении решений российских судов, Суду представилось невозможным согласовать недавно принятое Постановление Пленума ВС от 14 июня 2012 года, предписывающее судам внимательно рассматривать заявления о риске ненадлежащего обращения с самоограничительной позицией занятой судами в данном деле, в особенности с учетом безусловной информированности Верховного Суда об обеспечительной мере предписанной Европейским Судом властям Российской Федерации. Опираясь на данные выводы Европейский Суд пришёл к выводу, что, несмотря на достаточную обоснованность заявлений г-на Мамажонова, они не были надлежащим образом рассмотрены российскими властями, что нарушило статью 3 Конвенции.

Обращаясь к вопросу о существовании реального риска ненадлежащего обращения для заявителя, Суд отметил отсутствие в последние годы значимых позитивных изменений в уголовно-процессуальной системе Узбекистана, в частности в уголовном преследовании за преступления, мотивированные политическими и религиозными взглядами, а также сведения о риске пыток по отношению к лицам, обвиняемых в их совершении. Суд заключил, что одобрение экстрадиционного запроса в отношении г-на Мамажонова подвергло его реальному риску обращения, нарушающего статью 3 Конвенции.

Исчезновение г-на Мамажонова

Российские власти были осведомлены о реальном риске незаконного насильственного перемещения в Узбекистан и последующем риске пыток и унижающего достоинство обращения в отношении г-на Мамажонова после его освобождения из под стражи. Среди доказательств такой осведомленности особое место занимает упоминание обеспечительной меры, примененной Судом на основании статьи 39 Регламента Суда, в решении прокурора об освобождении заявителя из под стражи. Более того, представитель г-на Мамажонова незамедлительно уведомил власти о риске незаконного перемещения доверителя в Узбекистан сразу после его исчезновения. Тем не менее, российские власти не предприняли защитных мер, с тем чтобы устранить эти риски. Хотя освобождение заявителя из под стражи ранним утром было расценено начальником СИЗО-3 в качестве надлежащей меры обеспечения безопасности г-на Мамажонова, представляется, что освобождение заявителя без сопровождения вне нормальных часов работы СИЗО могло способствовать его исчезновению, в том числе, поскольку его представитель г-н Гладких не присутствовал при данной процедуре, несмотря на свои многочисленные запросы. Более того, после исчезновения г-на Мамажонова власти не предприняли защитных мер для устранения риска похищения, а также в течении нескольких дней не совершали никаких действий в связи с инцидентом, тем самым нивелируя эффективность любых последующих шагов. Данные недостатки в действиях российских властей нарушили обязательство по защите г-на Мамажонова от обращения, противоречащего статье 3 Конвенции.

Рассматривая вопросы эффективности расследования исчезновения г-на Мамажонова, Суд отметил, что недавние законодательные изменения существенным образом увеличили полномочия органов, проводящих расследования, а также, в принципе, предоставили им большие возможности по рассмотрению заявлений об исчезновении заявителя и его возможном похищении. Несмотря на многочисленность действий предпринятых в ходе доследственной проверки и первоначальной стадии расследования, само расследование исчезновения имело множественные недостатки. Во-первых, разрыв в шесть дней между уведомлением об исчезновении г-на Мамажонова и первыми шагами в рамках доследственной проверки был чрезмерным и привел к потере чрезвычайно важного в подобных делах времени. Во-вторых, расследование было сосредоточено на ограниченном количестве версий; а похищение г-на Мамажонова с целью насильственного перемещения за пределы России даже не рассматривалось в качестве версии, несмотря на очевидное сходство с другими делами, в которых экстрадиция в Узбекистан была приостановлена. В-третьих, необъяснимая приостановка следственных действий после августа 2013 года необратимо подорвала эффективность расследования. Исходя из данных выводов, Суд пришел к выводу, что в нарушение статьи 3 Конвенции российские власти не провели эффективного расследования исчезновения г-на Мамажонова и его возможного насильственного перемещения в Узбекистан.

Обращаясь к проблеме ответственности российских властей за исчезновение г-на Мамажонова, Суд пришёл к выводу, что исходя из фактов дела невозможно прийти к выводу о существовании устоявшейся практики российских властей по несоблюдению обеспечительных мер, а также подчеркнул, что каждое подобное дело должно рассматриваться индивидуально. Несмотря на то, что, к сожалению, освобождение г-на Мамажонова из под стражи было отмечено множеством недостатков, включая освобождение из СИЗО ранним утром, в данном деле не было доказательств причастности российских властей к его исчезновению или бездействию по отношению к незаконному перемещению третьими лицами. Учитывая отсутствие убедительных сведений о местонахождении г-на Мамажонова, Суд не счел возможным прийти к выводу об участии российских властей в его исчезновении. Соответственно, в данном аспекте нарушения статьи 3 Конвенции не было.

Статья 34 (право на подачу индивидуальной жалобы)

Суд подчеркивает, что, согласно статье 34 Конвенции, Высокие Договаривающиеся Стороны приняли на себя обязательство избегать действий или бездействия, которые могут ограничить эффективность право на подачу индивидуальной жалобы.

Отсутствие предпринятых российскими властями защитных мер, направленных на предотвращение исчезновения и возможного перемещения в Узбекистан г-на Мамажонова, а также повторяющиеся инциденты в экстрадиционных делах против России, вынудили Суд прийти к выводу, что российские власти (как минимум) не действовали с надлежащим усердием и пренебрегли предписанной обеспечительной мерой. Очевидно, что исчезновение г-на Мамажонова создало ситуацию, в которой он не мог далее участвовать в рассмотрении дела Судом, а также возможность исполнения постановления была поставлена под сомнение. Соответственно, Суд пришел к выводу, что Российская Федерация не выполнила своих обязательств по статье 34 Конвенции.

Статья 46 (обязательная сила и исполнение постановлений)

Несмотря на то, что выбор конкретных способов исполнения обязательств по статье 46 Конвенции осуществляется государством-членом самостоятельно под надзором Комитета Министров, Суд посчитал строго необходимыми дальнейшее максимально усердное уголовное расследование российскими властями исчезновения г-на Мамажонова, а также все иные меры в компетенции властей, направленные на устранение найденных нарушений и исправление их последствий.

В деле Савриддин Джураев против России Суд уже указывал на некоторые меры общего характера необходимые для предотвращения повторяющихся инцидентов в делах по экстрадиции. Хотя Постановление Пленума Верховного Суда от 14 июня 2012 года в принципе позволяет судам осуществлять защиту от нарушений в подобных делах, Верховый Суд сам не последовал ему в деле г-на Мамажонова. Несмотря на данный факт Суд вновь подчеркнул, что надлежащее и последовательное применение данного Постановления Пленума ВС способно улучшить функционирование национальных средств правовой защиты в делах об экстрадиции и депортации.

См. также: Резолюция ПАСЕ о нарушении Россией обеспечительных мер, указанных ЕСПЧ.

Текст Постановления:

Состав ЕСПЧ, принявший Постановление: Палата (Первая секция).

Вступление в силу: Если в течение трех месяцев со дня оглашения Постановления ни заявитель, ни власти Российской Федерации не подадут обращения о передаче дела в Большую Палату ЕСПЧ, настоящее Постановление вступит в силу по истечении трех месяцев со дня его оглашения, то есть 23 января 2015 года. Если хотя бы одна из сторон разбирательства подаст такое обращение и оно будет отклонено Коллегией Большой Палаты ЕСПЧ, то настоящее Постановление вступит в силу в день принятия решения Коллегии. В случае удовлетворения обращения дело будет передано в Большую Палату, а настоящее Постановление никогда не вступил в силу. Окончательным решением по делу станет решение Большой Палаты ЕСПЧ (статьи 42-44 Конвенции). Если по истечении трех месяцев со дня оглашения Постановления Палаты на титульном листе его текста отсутствует выполненное шрифтом красного цвета слово «FINAL» (на французском — «DÉFINITIF»), обозначающее, что Постановление является окончательным, за которым следовала бы дата вступления его в силу, то это косвенно указывает на то, что властями государства-ответчика или заявителем подано обращение о передаче дела в Большую Палату. Прямо на подачу такого обращения указывает надпись: «Request for referral to the Grand Chamber pending» (на французском — «Demande de renvoi devant la Grande Chambre en cours»), т.е. «Обращение о передаче дела на рассмотрение в Большую Палату ожидает рассмотрения», также размещаемая на титульном листе Постановления ЕСПЧ. Если в удовлетворении обращения (обращений) будет отказано, эта надпись сменится на надпись «FINAL»/«DÉFINITIF». Если его (их) удовлетворят, то на надпись «Referral to the Grand Chamber» (на французском — «Renvoi devant la Grande Chambre»), означающую, что дело передано на рассмотрение в Большую Палату ЕСПЧ. Все указанные надписи могут размещаться с некоторой задержкой.

Значимость Постановления: средняя, Постановление не вносит значительного вклада в развитие практики ЕСПЧ, однако не ограничивается применением существующей практики.