Наименование дела на русском языке: Крикунов против России.

Наименование дела на английском языке: Krikunov v. Russia.

Имя заявителя: Владимир Александрович Крикунов.

Номер жалобы: 13991/05.

Дата оглашения Постановления: 04 декабря 2014 года.

Выводы ЕСПЧ:

• объявить жалобу приемлемой в части, касающейся пункта 3 статьи 5 Конвенции, а в остальной части — неприемлемой (единогласно);
• признать нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции применительно к периоду содержания заявителя под стражей во время судебного разбирательства по его уголовному делу (в отличие от предшествующего периода содержания его под стражей во время предварительного следствия), поскольку, оставляя избранную меру пресечения без изменения, суды не приводили никаких оснований продолжения содержания заявителя под стражей, и даже если таковые имелись, то установление их наличия вместо национальных судов не является задачей ЕСПЧ (шестью голосами Судей против одного);
• присудить справедливую компенсацию морального вреда в размере 800 евро (шестью голосами Судей против одного; компенсация должна быть выплачена в течение трех месяцев со дня вступления Постановления в силу; за все время просрочки выплаты, если таковая будет иметь место, также должны быть выплачены проценты в размере, равном предельной ставке рефинансирования Европейского центрального банка, применяемой в период просрочки, плюс три процентных пункта);
• отказать в удовлетворении требований о справедливой компенсации в оставшейся части.

Постановление сопровождается особым мнением российского Судьи Дмитрия Дедова, в котором он обосновывает свое несогласие с выводом остальных Судей о нарушении пункта 3 статьи 5 Конвенции.

Во-первых, российский Судья отметил, что пункт 3 статьи 5 Конвенции гарантирует заключенному под стражу право на судебное разбирательство в течение разумного срока. И суд над заявителем был относительно скорым: разбирательство продолжалось с 01 июня по 04 августа 2004 года.

Однако в срок судебного разбирательства, который согласно пункту 3 статьи 5 Конвенции должен быть разумным, включается не только время рассмотрения дела судом первой инстанции, о котором ведет речь Дмитрий Дедов (01 июня — день вынесения постановления о назначении судебного заседания, 04 августа — приговора), но и время, в течение которого лицо было лишено свободы до суда с тем, чтобы предстать перед судом по обоснованному подозрению в совершении преступления. Это следует прямо из текста пункта 3 статьи 5 Конвенции, отсылающего к подпункту С пункта 1 этой же статьи, не говоря уже про огромную практику рассмотрения ЕСПЧ вопроса о нарушении пункта 3 статьи 5 Конвенции применительно к содержанию под стражей в период предварительного расследования. Поэтому неясно, какое значение имеет то обстоятельство, что время рассмотрения дела судом первой инстанции было относительно небольшим.

Также, полагаю, стоит напомнить, что, согласно давно сложившейся позиции ЕСПЧ, пункт 3 статьи 5 Конвенции не предполагает выбора между судебным разбирательством в течение разумного срока и освобождением до суда. До признания виновным человек пользуется презумпцией невиновности. И должен быть отпущен на свободу, если отсутствуют веские основания, оправдывающие необходимость содержания его под стражей. См. Постановление ЕСПЧ по делу «Неймайстер против Австрии» (Neumeister v. Austria, жалоба N 1936/63) от 27 июня 1968 года и бесчисленное количество вынесенных после него Постановлений, содержащих аналогичные выводы.

Во-вторых, российский Судья указал, что пункт 3 статьи 5 Конвенции предусматривает право на освобождение до суда, если основания, на которые ссылаются национальные власти, более не являются относимыми и достаточным и, соответственно, не могут оправдать дальнейшее содержание под стражей. По мнению Дмитрия Дедова, именно это — т.е., надо полагать, наличие или отсутствие таких оснований — должен был устанавливать ЕСПЧ, но не сделал, в то время как он, Дмитрий Дедов, считает, что веские причины для дальнейшего содержания под стражей усматривались и заявителем не были представлены доказательства обратного.

Как указывает Дмитрий Дедов, его аргумент основан на пункте 12 Постановления ЕСПЧ по делу «Вемхофф против Германии» (Wemhoff v. Germany, жалоба N 2122/64) от 27 июня 1968 года, который он прямо цитирует: «12. <…> Это [национальные власти] должны назвать обстоятельства, которые привели их, исходя из общих интересов, к выводу о необходимости содержания под стражей лица, подозреваемого в совершении правонарушения, но не осужденного [за его совершение]. Равным образом это лицо должно, используя доступные ему средства защиты, назвать причины, которые способны опровергнуть выводы властей, сделанные ими на основе установленных ими фактов, а также обстоятельства, говорящие в пользу освобождения его из-под стражи».

Однако непонятно, какое отношение всё это имеет к настоящему делу, согласно обстоятельствам которого в постановлениях суда, к которым остальные Судьи Палаты предъявили претензии, не был названо, согласно пунктам 14, 15 и 17 Постановления, ни одного основания продления избранной ранее меры пресечения в виде заключения под стражу и не содержалось ссылок на какие-либо фактические обстоятельства, которые свидетельствовали бы в пользу наличия этих неназванных оснований: суд просто указывал, что избранная мера пресечения оставляется им без изменения.

Далее российский Судья цитирует пункт 76 Постановления по делу «Ван дер Танг против Испании» (Van der Tang v. Spain, жалоба N 19382/92) от 13 июля 1995 года, в котором содержится только вывод, что по этому конкретному делу риск побега заявителя сохранялся в течение всего времени содержания его под стражей.

Какое отношение обстоятельного данного испанского дела, приведшие Страсбургский Суд к такому выводу, которые Дмитрием Дедовым не приводятся и не анализируются, имеют к настоящему делу, в особом мнении не объясняется. Более того, в пунктах 9, 12, 16, 17 и 19 Постановления ЕСПЧ по делу Ван дер Танг прямо указано, что национальные суды каждый раз называли опасность побега в качестве основания продления избранной в отношении заявителя меры пресечения в виде заключения под стражу, что по рассматриваемому российскому делу применительно к тем постановлениям, в отношении которых остальные 6 Судей Палаты высказали свои претензии, сделано не было.

Судья Дедов завершает обоснование своего второго аргумента ссылкой на Постановление ЕСПЧ по делу «Зимин против России» (Zimin v. Russia, жалоба N 48613/06) от 06 февраля 2014 года, в котором Страсбургский Суд пришел к выводу об отсутствии нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции, несмотря на то, что в постановлениях о продлении избранной в отношении заявителя меры пресечения в виде заключения под стражу, вынесенных после передачи дела в суд, не было прямо упомянуто — в отличие от предшествующего постановления, — об объявлении заявителя в розыск, что представляло собой явную отсылку к тому обстоятельству, что он не явился для предъявления обвинения и после объявления в розыск был задержан в другом городе, доставлен туда, где проводилось расследование, и заключен под стражу. По тому делу ЕСПЧ, принимая во внимание все обстоятельства дела, пришел к выводу, что суды оценили опасность того, что заявитель скроется.

Однако по делу Зимина, согласно пункту 17 Постановления, национальный суд прямо указывал на возможность скрыться в качестве основания продления меры пресечения в виде заключения под стражу, пусть и не обосновывал свой вывод о наличии такой возможности (которая при этом обосновывалась в вынесенных ранее постановлениях, что и было принято ЕСПЧ во внимание). В то время как по настоящему делу, повторюсь, суд просто указывал, что мера пресечения оставляется без изменения.

Третий и последний аргумент Судьи Дедова я воспроизведу дословно (в своем переводе на русский) и оставлю без комментариев, в которых он, по моему мнению, не нуждается: «[О]тсутствие мотивировки [у постановления о продлении меры пресечения в виде заключения под стражу] не должно автоматически приводить к выводу о нарушении Конвенции, без учета всех обстоятельств [дела]. В реальном мире судья национального суда, пришедший к такому выводу, должен был бы взять на себя ответственность за свое решение, если бы задержанный вновь совершил преступление после того, как был выпущен на свободу».

См. также:
Судья Дедов: О плохом заявителе и хороших милиционерах
Судья ЕСПЧ от России пригрозил заявителям убийством
Иногда лучше жевать, или Очередное особое мнение Судьи Дедова

Текст Постановления:

Состав ЕСПЧ, принявший Постановление: Палата (Первая секция).

Вступление в силу: Если в течение трех месяцев со дня оглашения Постановления ни заявитель, ни власти Российской Федерации не подадут обращения о передаче дела в Большую Палату ЕСПЧ, настоящее Постановление вступит в силу по истечении трех месяцев со дня его оглашения, то есть 04 марта 2015 года. Если хотя бы одна из сторон разбирательства подаст такое обращение и оно будет отклонено Коллегией Большой Палаты ЕСПЧ, то настоящее Постановление вступит в силу в день принятия решения Коллегии. В случае удовлетворения обращения дело будет передано в Большую Палату, а настоящее Постановление никогда не вступил в силу. Окончательным решением по делу станет решение Большой Палаты ЕСПЧ (статьи 42-44 Конвенции). Если по истечении трех месяцев со дня оглашения Постановления Палаты на титульном листе его текста отсутствует выполненное шрифтом красного цвета слово «FINAL» (на французском — «DÉFINITIF»), обозначающее, что Постановление является окончательным, за которым следовала бы дата вступления его в силу, то это косвенно указывает на то, что властями государства-ответчика или заявителем подано обращение о передаче дела в Большую Палату. Прямо на подачу такого обращения указывает надпись: «Request for referral to the Grand Chamber pending» (на французском — «Demande de renvoi devant la Grande Chambre en cours»), т.е. «Обращение о передаче дела на рассмотрение в Большую Палату ожидает рассмотрения», также размещаемая на титульном листе Постановления ЕСПЧ. Если в удовлетворении обращения (обращений) будет отказано, эта надпись сменится на надпись «FINAL»/«DÉFINITIF». Если его (их) удовлетворят, то на надпись «Referral to the Grand Chamber» (на французском — «Renvoi devant la Grande Chambre»), означающую, что дело передано на рассмотрение в Большую Палату ЕСПЧ. Все указанные надписи могут размещаться с некоторой задержкой.

Значимость Постановления (с точки зрения его вклада в развитие практики ЕСПЧ): низкая, Постановление не вносит вклада в развитие практики ЕСПЧ, ограничивается применением существующей практики.