ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ

ДЕЛО «КОВЯЗИН И ДРУГИЕ ПРОТИВ РОССИИ»
(жалобы NN 13008/13, 60882/12 и 53390/13)

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

СТРАСБУРГ

17 сентября 2015 года

(Извлечения)

91. <…> [Р]оссийские суды <…> неизменно ссылались на тяжесть предъявленного обвинения и вероятность того, что [Леонид Ковязин, Артем Савелов и Илья Гущин] скроются, обосновывая свои опасения предположениями, <…> а также, иногда, утверждениями и не представленными рапортами сотрудников органов, занимающихся оперативно-розыскной деятельностью. Они не рассмотрели с необходимой тщательностью важные и относимые факты, обосновывающие ходатайства заявителей об освобождении их из-под стражи и снижающие названные выше риски, такие как отсутствие судимости, наличие постоянного места жительства, ряда положительных характеристик и личных поручительств. Не было никаких доказательств, что кто-либо из заявителей когда-либо пытался связаться с потерпевшими или свидетелями во время разбирательства по уголовному делу или что они имели намерение скрыться. Более того, суды не мотивировали свои решения отказать в удовлетворении ходатайств заявителей об изменении меры пресечения на альтернативную, в частности, залог, личное поручительство или домашний арест.
92. Наконец, Суд находит, что на более поздних этапах разбирательства, когда требуются все более и более веские основания для продолжения содержания под стражей, [национальные] суды воспроизвели первоначальные основания заключения заявителей под стражу, не рассмотрев изменяющихся обстоятельств, таких как завершение расследования уголовного дела и тот факт, что заявители уже провели под стражей значительное время. Напротив, когда уголовное дело заявителей было передано в суд, тот продлил сроки содержания их под стражей посредством вынесения постановлений, каждое из которых касалось нескольких человек, отказавшись рассматривать надлежащим образом конкретные обстоятельства в отношении каждого из заявителей. Суд ранее признавал такую практику саму по себе несовместимой с гарантиями, закрепленными в пункте 3 статьи 5 Конвенции <…>.
93. <…> Национальные суды пришли к выводу о наличии риска того, что заявители скроются, продолжат заниматься преступной деятельностью или воспрепятствуют производству по уголовному делу, главным образом на основании тяжести предъявленного им обвинения. Не рассмотрев конкретных фактов, подкрепляющих существование таких рисков, и возможность избрания альтернативной меры пресечения, опираясь главным образом на тяжесть обвинения, суды продлили сроки содержания заявителей под стражей по основаниям, которые не могут считаться настолько относимыми и достаточными, чтобы оправдать такую длительность содержания под стражей; и эти упущения лишь усугублялись по ходу разбирательства. <…>
94. Таким образом, в отношении каждого из заявителей было допущено нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции. <…>

99. <…> Суду апелляционной инстанции потребовалось двадцать три дня, чтобы рассмотреть апелляционную жалобу [Артема Савелова] на постановление об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, и тридцать дней, чтобы рассмотреть его жалобу на постановление о первом продлении срока содержания под стражей. <…> Суд не считает, что по такому срочному делу как разрешение вопроса, касающегося права на физическую свободу, национальные суды действовали усердно, когда им потребовалось так много времени, чтобы назначить судебные заседания. [Суд] приходит к выводу, что эти периоды времени не могут считаться совместимыми с требованием пункта 4 статьи 5 Конвенции о «безотлагательности», особенно принимая во внимание, что за всю их длительность несут ответственность [только российские] власти <…>.
100. Таким образом, в отношении [Артема Савелова] было допущено нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции. <…>

107. <…> [В] течение всего периода содержания под стражей [в ИЗ-77/4 и ИЗ-77/2 Леонид Ковязин] находился в камерах, где на него приходилось около четырех квадратных метров личного пространства. Соответственно, он не подвергся значительной переполненности [камер], которая могла бы сама по себе привести к страданиям, несовместимым со статьей 3 Конвенции. Он был обеспечен отдельной койкой, и он никогда не заявлял, что оборудование камер за счет [размещения] таких предметов как столы, койки или туалет препятствовало его свободному перемещению по камере <…>.
108. Кроме того, Суд отмечает, что туалеты в камерах были отделены от жилого пространства, хотя перегородка и не доходила до потолка. Также к каждой камере был беспрепятственный доступ естественного света. Окна не были оборудованы металлическими ставнями или иными приспособлениями, мешающими проникновению в камеру естественного света. Где возможно, маленькая форточка в окне могла быть открыта для поступления свежего воздуха. Камеры были дополнительно оборудованы системами искусственного освещения и вентиляции. Заявителю предоставлялась возможность пользоваться ежедневной прогулкой продолжительностью в один час. В камерах была проточная холодная вода, и раз в семь дней заключенные имели доступ к душевым.
109. Принимая во внимание совокупный эффект этих условий, Суд не считает, что условия содержания заявителя под стражей достигли той степени суровости, которая необходима, чтобы охарактеризовать обращение как бесчеловечное или унижающее достоинство по смыслу статьи 3 Конвенции <…>.
110. Что касается медицинской помощи, то власти сослались на четыре случая, когда [Леонид Ковязин] обращался за медицинской помощью и к нему приходил доктор, включая одну консультацию офтальмолога. Стороны не представили дополнительной информации в отношении заболеваний или лечения заявителя.
111. Принимая во внимание информацию, имеющуюся в его распоряжении, Суд не может установить, что у заявителя были какие-либо проблемы со здоровьем, которые требовали бы от властей предпринять какие-либо шаги, выходящие за рамками консультаций, которые он получил. Более того, не имеется никакой информации о тех или иных жалобах заявителя или его защитника на неоказание медицинской помощи. Суд отмечает, в частности, что такого рода жалобы не были высказаны членам общественной наблюдательной комиссии, посетившей заявителя 07 и 20 октября 2013 года.
112. Принимая во внимание вышеизложенное, Суд приходит к выводу, что жалобы [Леонида Ковязина] на нарушение статьи 3 Конвенции должны быть отклонены на основании подпункта «а» пункта 3 и пункта 4 статьи 35 Конвенции.