Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Шер и другие против Соединенного Королевства» (Sher and Others v. the United Kingdom, жалоба N 5201/11) от 20 октября 2015 г. (извлечения в моем переводе):

«174. Ордер на обыск действительно содержал относительно широкие формулировки. Хотя проведение обысков было ограничено определенными адресами, [ордер] позволял в целом и неограниченно искать и изымать корреспонденцию, книги, электронное оборудование, финансовые документы и ряд других вещей. <…> Случаи, такие как рассматриваемый, касающиеся предполагаемых запланированных крупномасштабных терактов, создают особые сложности: доказательств может быть достаточно для формирования разумного подозрения в подготовке теракта, но отсутствие конкретной информации о характере планируемого нападения и его целях лишает возможности точно указать предметы, на обнаружение которых направлен обыск. Более того, сложность подобного рода дел может оправдывать проведение обыска на основании [ордера, сформулированного с использованием] слов, смысл которых более широкий, чем допустимый в иных случаях. Множество подозреваемых и использование кодовых слов, как это было в рассматриваемом деле, усугубляет проблемы, с которыми сталкивается полиция, пытаясь определить до обыска точные характеристики искомых вещей и документов. Наконец, невозможно проигнорировать тот факт, что ситуация не терпит отлагательства. Предъявление на основании статьи 8 Конвенции требования детально описывать в ордере на обыск характеристики искомых предметов, подлежащих изъятию, может поставить под серьезную угрозу эффективность расследования, когда на кону может стоять множество жизней. По делам такого рода полиции должна быть позволена определенная гибкость в оценке на основании обнаруженного в ходе обыска, какие предметы могут быть связаны с террористической деятельностью, и в принятии решения об их изъятии для дальнейших исследований. И хотя обыск в отношении электронных устройств поднимает особенно чувствительные вопросы и, возможно, требует особых гарантий защиты от чрезмерного вмешательства в право на уважение персональных данных, такого рода обыски не были предметом жалоб заявителей и разбирательств на национальном уровне, и, соответственно, сторонами не были представлены доказательства наличия или отсутствия соответствующих гарантий в английском праве. <…>

176. На этих основаниях Суд приходит к выводу, что ордеры на обыск по настоящему делу не могут быть расценены как сформулированные чрезмерно широко. Таким образом, национальные власти имели право считать, что в итоге «вмешательство» в право заявителей на уважение их личной жизни и жилища было «необходимым в демократическом обществе» по смыслу пункта 2 статьи 8 Конвенции».