На этой странице приведены извлечения из Постановления ЕСПЧ по делу «Михайлова против России» (Mikhaylova v. Russia, жалоба N 46998/08) от 19 ноября 2015 года (в моем переводе).

Их, по моему мнению, вполне достаточно для понимания смысла и значения этого Постановления. Поэтому комментарии тут, возможно, излишни. Однако в связи с появлением публикаций, посвященных этому Постановлению, замечу, что вывод о применимости гарантий статьи 6 Конвенции в ее уголовной части к разбирательству по делу об административном правонарушении сам по себе не означает, что соблюдение этих гарантий невозможно без предоставления лицу, в отношении которого ведется производство, услуг защитника бесплатно. Наряду с применимостью гарантий статьи 6 Конвенции в уголовной части и недостаточности у названного лица средств для оплаты услуг защитника необходимо, чтобы предоставление таковых бесплатно требовали интересы правосудия. О чем прямо написано в подпункте «с» пункта 3 статьи 6 Конвенции.

Другое дело, что, как следует из Постановления ЕСПЧ, когда лицу грозит наказание в виде административного ареста на срок 15 суток, по общему правилу этого уже достаточно, чтобы прийти к выводу, что интересы правосудия требуют предоставления ему услуг защитника бесплатно при условии отсутствия у него средств на оплату таких услуг (см. пункт 92; хотя, на мой взгляд, наличие и содержание предшествующего ему пункта 91 все-таки позволяет усомниться, что даже при таком наказании, грозящем лицу, не может быть других конкретных факторов, которые в своей совокупности позволяют прийти к выводу, что предоставление услуг защитника бесплатно в данном конкретном случае не было необходимым). (При этом государство может дать лицу возможность реализовать соответствующее право и каким-то иным способом, не через предоставление бесплатных услуг защитника в рамках непосредственно судебного разбирательства, о чем в Постановлении ЕСПЧ также написано.) Таким образом, возможность быть лишенным свободы на 15 суток в результате признания виновным может является одновременно как одним из аргументов в пользу применимости гарантий статьи 6 Конвенции в ее уголовной части (хотя они могут быть применимы и без этого, по другим причинам, см. пункт 65), так и аргументом в пользу того, что интересы правосудия требуют предоставления услуг защитника бесплатно. Однако бесплатные услуги защитника могут быть необходимы и в других случаях. Например, как в данном деле применительно к обвинению по части 2 статьи 20.2 КоАП РФ, в связи с юридической сложностью дела и тем фактом, что оно затрагивало две конвенционные свободы: свободу собраний и свободу выражения мнения (см. пункты 96-102).

Также обратите внимание, что Постановление ЕСПЧ может быть интерпретировано как распространяющее гарантии статьи 6 Конвенции в уголовной части едва ли не на все разбирательства по делам об административных правонарушениях (во всяком случае, если речь не идет о некоторых делах со специальным субъектом). Прямо в таком виде это в Постановлении не сформулировано. (Хотя нельзя исключить, что когда-нибудь ЕСПЧ это сделает.) Однако факторы, на основании которых ЕСПЧ пришел к выводу о применимости этих гарантий к разбирательству по части 2 статьи 20.2 КоАП РФ, характерны едва ли для всех административных правонарушений (см. пункты 59-60 и 64). Заметьте, что в силу специфики обстоятельств дела Постановление ЕСПЧ по делу «Каспаров и другие против России» едва ли могло быть интерпретировано таким образом.

Повторюсь, даже если допустить, что все производства по делам об административных правонарушениях охватываются гарантиями статьи 6 Конвенции в уголовной части, то это вовсе не означает, что по всем таким делам следует предоставлять услуги защитника бесплатно, если лицо, в отношении которого ведется производство, не имеет средств для их оплаты. Однако из этого следует едва ли не более важный вывод о необходимости предоставления такому лицу всех гарантий статьи 6 Конвенции в ее уголовной части!

«2. Вопросы приемлемости <…>

(b) Применимость статьи 6 Конвенции ввиду обстоятельств, связанных с предметом разбирательства (ratione materiae) <…>

(i) Привлечение к ответственности по статье 20.2 КоАП РФ

(α) Классификация разбирательства согласно национальному праву и его сущность

57. Согласно российскому законодательству нарушение установленного порядка организации либо проведения публичных мероприятий может представлять собой «административное правонарушение», предусмотренное КоАП [РФ]. Суд ранее [уже] исследовал круг [деяний], определяемых в некоторых правовых системах как «административные», и обнаружил, что таковые охватывают некоторые правонарушения, которые являются по своей сущности уголовными, но слишком незначительны, чтобы регулироваться уголовными правом и процессом <…>. Когда такое имеет место, классификация [правонарушения] согласно национальному законодательству не является определяющей для целей [решения вопроса о применимости] статьи 6 Конвенции, и большее значение имеет сама сущность рассматриваемого правонарушения <…>.
58. При таких обстоятельствах [сущность правонарушения] определяется в отношении обвинения, которое указано в протоколе об административном правонарушении, составленном должностным лицом несудебного органа власти и направленном судье [для рассмотрения дела]. Именно этот документ определил, что постановлено на карту [для заявительницы], в то время как судья, призванный вынести постановление [по делу об административном правонарушении], имел лишь ограниченные полномочия по переквалификации обвинения <…>. Заявительнице было предъявлено обвинение в совершении правонарушения, предусмотренного частью 2 статьи 20.2 КоАП РФ <…>.
59. Что касается сущности этого правонарушения, то часть 2 статьи 20.2 КоАП РФ предусматривала наказание за участие в публичном мероприятии, которое нарушало «установленный порядок», в том числе требование о необходимости предварительного уведомления властей, которое предусмотрено, в частности, Федеральным законом «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях». Статья 20.2 КоАП РФ посвящена правонарушениям, посягающим на общественный порядок и общественную безопасность, и была разработана в целях наказания за нарушение норм, касающихся публичных мероприятий, и предупреждения совершения такого рода правонарушений. Производство по делу об административном правонарушении было возбуждено должностным лицом <…>. Нормы права, примененные к заявительнице, адресованы всем, а не группе людей, обладающих специальным статусом <…>. И Суд приходил ранее к выводу, что правонарушение, о котором идет речь, являлось общеадминистративным (см. пункт 42 Постановления ЕСПЧ по делу «Каспаров и другие против России» от 03 октября 2013 года).
60. Наконец, Суд отмечает, что отдельные процедурные гарантии, предусмотренные КоАП РФ, такие как презумпция невиновности <…>, свидетельствуют об «уголовной» сущности разбирательства.

(β) Оценка наказания

61. Суд сказал бы, что требующим оценки наказанием в данном случае следовало бы считать то, которое «грозило» или «могло быть назначено» <…>. Оно определяется по верхней границе максимального наказания, предусмотренного нормой права, применимой к правонарушению. Наказание, которое фактически было назначено, имеет значение с точки зрения оценки, однако не может преуменьшить значимость того, что изначально было поставлено на карту (<…> см. в качестве сравнения Определение Конституционного Суда РФ [№ 236-О] от 05 февраля 2015 года <…>).
62. Что касается сущности и суровости наказания, то Суд отмечает, что, в отличие от правонарушения, предусмотренного статьей 19.3 КоАП РФ, в результате признания виновной в совершении правонарушения, предусмотренного статьей 20.2 КоАП РФ, заявительница могла быть подвергнута лишь штрафу. Его максимальный размер, предусмотренный законом, составлял 1000 рублей <…>, в то время как заявительница была подвергнута штрафу в размере 500 рублей <…>. Кроме того, никем не утверждалось и Суд не находится оснований для вывода о том, что это наказание влекло за собой иные лишения, ограничения или дальнейшие финансовые или иные связанные с этим потери <…>.
63. Заявительница утверждала, однако, что согласно КоАП РФ неуплата штрафа в предусмотренный срок могла влечь административный арест на срок до 15 суток. Однако следует отметить, что статья 20.25 [КоАП РФ] предусматривает ответственность за совершение самостоятельного административного правонарушения <…>. Производство по делу в соответствии с положениями этой статьи должно быть отдельно возбуждено и передано на рассмотрение судье. Таким образом, что касается ссылки [заявительницы] на потенциальное наказание, нельзя сказать, что административный штраф, о котором идет речь, мог быть заменен лишением свободы в случае его неуплаты <…>.
64. Однако, по мнению Суда, что действительно имеет значение, так это то, что штраф не был призван возместить причиненный вред, но по своей природе служил наказанию и предупреждению [совершения новых правонарушений], что также является особенностью уголовных санкций <…>. И действительно, КоАП РФ предусматривает, что наказание является мерой ответственности за совершение административного правонарушения и применяется в целях предупреждения совершения новых правонарушений как самим правонарушителем, так и другими лицами <…>.

(γ) Дополнительные соображения

65. Хотя приведенных выше соображений, касающихся основной сущности разбирательства и карательной природы наказания, достаточно для Суда, чтобы прийти к выводу о применимости статьи 6 Конвенции в уголовной части, Суд добавит следующее, чтобы завершить [свой] анализ.
66. Из принципиальных соображений при определении того, что составляет «уголовную» сферу, Суд придает особое значение лишению свободы в любой форме <…>. Приходя к выводу о применимости статьи 6 Конвенции в уголовной части, Суд в Постановлении по делу «Каспаров и другие» <…> в дополнение к приведенным выше соображениям отметил, что заявители были задержаны и провели в отделе милиции примерно два часа <…>. По тому делу Суд отметил, что заявители подверглись административному задержанию на основании статьи 27.3 КоАП РФ, т.е. мере с более значительными уголовными коннотациями, чем доставление физического лица в отдел милиции, предусмотренное статьей 27.2 КоАП РФ <…>.
67. Не располагая копиями протокола об административном задержании или доставлении, но отмечая признание властями, что заявительница была «задержана», Суд будет исходить из предположения, что заявительница подверглась мере, предусмотренной статьей 27.3 КоАП РФ в отношении обоих правонарушений, за которые она была привлечена к ответственности.
68. Наконец, Суд повторяет, что концепция «уголовного обвинения» по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции является автономной, а это означает, в частности, что в силу своего предмета некоторые виды разбирательств могут выходить за рамки этой статьи <…>. Однако в рассматриваемом случае Суд не видит причин сомневаться в применимости статьи 6 Конвенции.
69. В силу вышеизложенного, Суд убежден, что разбирательство, в рамках которого заявительница была привлечена к ответственности по статье 20.2 КоАП РФ, может быть охарактеризовано как «уголовное» по смыслу статьи 6 Конвенции.

(ii) Привлечение к ответственности по статье 19.3 КоАП РФ

70. По мнению Суда, большинство соображений, изложенных в предшествующих пунктах, применимо, mutatis mutandis, к привлечению к ответственности по статье 19.3 КоАП РФ.
71. Тем более, что административный арест, предусмотренный законом в качестве наказания, представляет собой веский аргумент в пользу классификации соответствующего разбирательства как охватываемого статье 6 Конвенции в уголовной части.
72. Суд отмечает, что статья 19.3 КоАП РФ предусматривала наказание в виде штрафа в размере [до] 1000 рублей и/или (sic! — О.А.) административного ареста на срок до 15 суток. Как Суд многократно подтверждал, когда в обществах, придерживающихся принципа верховенства права, наказание, которое может быть и фактически назначено заявителю, предполагает лишение свободы, имеет место презумпция того, что предъявленное заявителю обвинение является «уголовным», и эта презумпция может быть опровергнута только в исключительных случаях и лишь когда лишение свободы не может быть расценено как «заметно негативное», учитывая характер, длительность и способ исполнения [наказания] <…>.
73. Применительно к настоящему делу Суд не усматривает никаких исключительных обстоятельств такого рода (<…> см. в качестве примера обратного Постановление по делу «Энгель и другие [против Нидерландов от 08 июня 1976 года]», в котором Суд счел, что предусмотренное законом наказание в виде содержания под стражей в течение двух суток в контексте воинской службы [на гауптвахте — О.А.] было слишком непродолжительным, чтобы относиться к «уголовному» праву по смыслу статьи 6 Конвенции).
74. Ввиду вышеизложенного Суд приходит к выводу, что к разбирательству по статье 19.3 КоАП РФ применима статья 6 Конвенции в уголовной части.
    <…>

3. Существо [нарушения] <…>

(b) Применение [общих] принципов к настоящему делу

85. В первую очередь Суд отмечает, что претензии заявительницы касаются недоступности бесплатных услуг защитника при разбирательстве в судах первой и второй инстанций. Таким образом, настоящее дело не касается вопроса об услугах защитника после задержания <…> или при обжаловании вступивших в законную силу постановлений по делам об административных правонарушениях.
86. Суд также отмечает, что рассматриваемая им жалоба заявительницы вызвана предположительно неудовлетворительным состоянием национального законодательства. В связи с этим Суд повторяет, что по делам, инициированным индивидуальными жалобами, его задачей не является абстрактное рассмотрение применимого законодательства или оспариваемой практики. Вместо этого он должен ограничить себя, без потери из вида, насколько это возможно, общего контекста, рассмотрением вопросов, затронутых находящимся в его производстве делом. Следовательно, задача Суда здесь заключается не в том, чтобы рассмотреть абстрактно вопрос о соответствии Конвенции названных выше разбирательств, а в том, чтобы определить, каков конкретный результат вмешательства в конвенционные права при обстоятельствах данного дела <…>.
87. Следует отметить, что в соответствующее время статья 25.5 КоАП РФ предусматривала, что лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, может воспользоваться юридической помощью своего защитника (адвоката или иного лица). Власти признали, что в Кодексе как таковом это положение не интерпретировалось как предусматривающее право на получение услуг защитника бесплатно, в том числе при тех или иных условиях, и в судебной практике такое толкование также не давалось. Суд проанализирует настоящее дело, воспользовавшись подробной аргументацией Конституционного Суда РФ, сформулированной им недавно по результатам рассмотрения жалобы заявительницы.
88. Что касается достаточности средств для оплаты услуг защитника <…>, то, учитывая предъявление заявительницей претензий к национальному законодательству, а не к его применению в конкретном случае, очевидно, что «критерий [недостаточности] средств» не был и не мог быть применен на национальном уровне. Со своей стороны, принимая во внимание имеющуюся в его распоряжении информацию, Суд готов предположить, что заявительница удовлетворяла этому критерию.
89. Таким образом, Суду остается установить, требовали ли «интересы правосудия» предоставления заявительнице услуг защитника бесплатно в целях производства по делу о двух административных правонарушениях, за которые она была привлечена к ответственности.

(i) Привлечение к ответственности по статье 19.3 КоАП РФ

90. Следует отметить, что заявительнице грозило наказания в виде [административного] ареста на срок до 15 суток. В связи с этим Суд не упускает из виду, что в соответствии с требованиями российского законодательства административный арест назначается лишь в «исключительных случаях» [см. статью 3.9 КоАП РФ — О.А.]. Однако решение об этом должно быть принято национальным судьей по каждому конкретному делу, и, следовательно, данное обстоятельство само по себе не может иметь значение при ответе на вопрос о том, должны ли были услуги защитника предоставляться заявительнице бесплатно, чтобы соответствовать требованиям статьи 6 [Конвенции]. Представляется, что заявительница не относилась к тем категориям лиц, к которым административный арест [в принципе] не мог применяться в качестве [административного] наказания. Таким образом, Суд считает, что для заявительницы многое было поставлено на карту <…>.
91. Что касается других факторов (таких как тяжесть соответствующего правонарушения и конкретного обвинения, предъявленного заявительнице, а также сложность дела), то Суд отмечает, что по одному из эпизодов она обвинялась в неповиновении требованию сотрудника милиции. Вероятно, надлежащее рассмотрение этого обвинения требовало, среди прочего, установления законности требования сотрудника [милиции] (с конкретными ссылками на положения других нормативных актов, таких как Федеральный закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» и Закон РФ «О милиции»), или подготовки юридического заключения по вопросу о реализации свободы выражения мнения лицом, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении <…>. Хотя Суд признает, что аргументы заявительницы, представленные национальным судам, не были лишены оснований, это невозможно было разумно предположить заранее при решении вопроса о [необходимости предоставления] бесплатной юридической помощи. В любом случае, наличие или отсутствие у заявительницы достаточных познаний в области права не было и не могло быть относимым обстоятельством при решении вопроса о любой возможности отказать ей по закону в праве на бесплатную юридическую помощь. Что касается возможного значения индивидуальной ситуации заявительницы, то Суд в первую очередь отмечает, что она была пенсионеркой и не имела юридической или иной соответствующей подготовки.
92. Как бы то ни было, суровости наказания достаточно для Суда, чтобы прийти к выводу, что услуги защитника должны были предоставляться заявительнице бесплатно, поскольку того требовали «интересы правосудия».
93. Представляется, что Конституционный Суд РФ рассуждал в том же ключе, указав, что федеральный законодатель вправе устанавливать условия реализации права на получение бесплатной юридической помощи, не допуская при этом искажения существа данного права; что это право может приобретать «конституционное значение» в тех случаях, когда степень вторжения в конституционные права или свободы, обусловленная привлечением к административной ответственности, сопоставима с мерами уголовно-правового воздействия ([см. Определение № 236-О от 5 февраля 2015 года — О.А.]).
94. Суд в свою очередь повторяет, что подпункт «с» пункта 3 статьи 6 Конвенции предоставляет Договаривающимся Сторонам возможность выбора средств реализации в рамках национального судопроизводства права пользоваться услугами защитника, в то время как задача Суда состоит лишь в том, чтобы убедиться, соответствует ли выбранный ими способ [реализации этого права] требованиям права на справедливое судебное разбирательство <…>. Однако заявительница не могла воспользоваться услугами защитника при рассмотрении дела судьей, равно как не получила помощи ни в какой иной форме, например, юридической консультации, досудебного представления ее интересов, содействия в подготовке жалобы на постановление судьи или комбинации вышеперечисленного <…>. Наконец, не возникает вопроса о том, была ли недоступность помощи защитника компенсирована при рассмотрении дела в суде второй инстанции или на последующих стадиях разбирательства, принимая во внимание основания пересмотра [постановлений судей по делам об административных правонарушениях] и то, как организовано рассмотрение дел [на этих стадиях] <…>. Фактически на этих стадиях разбирательства бесплатные услуги защитника также не были доступны.
95. Вышеизложенного достаточно для Суда, чтобы прийти к выводу, что имело место нарушение пункта 1 и подпункта «с» пункта 3 статьи 6 Конвенции.

(ii) Привлечение к ответственности по статье 20.2 КоАП РФ

96. Что касается суровости предусмотренного законом наказания, то Суд отмечает, что в соответствующее время единственным предусмотренным законом наказанием являлся штраф в размере до 1000 рублей <…>, размер которого был относительно небольшим даже по национальным меркам.
97. Суд также отмечает, что дело касается события, юридические элементы которого, включая элементы состава правонарушения, были относительно простыми. В то же время Суд отмечает, что рассмотрение этого обвинения требовало определения и оценки относимых норм права и деяний, ответственость за которые предусмотрена статьей 20.2 КоАП РФ, посредством обращения к иным нормативным актам, таким как Федеральный закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» <…>, и, в конечном счете, к юридическим соображениям относительно реализации свободы собраний и/или свободы выражения мнения лицом, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении <…>. Вероятно, при решении этой задачи можно было столкнуться с определенными сложностями, в то время как заявительница не имела необходимых познаний в области права или юридической подготовки.
98. В частности, значение имели вопросы о соблюдении при проведении публичного мероприятия требования о предварительном уведомлении, предусмотренного Федеральным законом «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» <…>, и о том, принимало ли лицо, которому предъявлено обвинение в совершении административного правонарушения, участие в демонстрации. Также следует отметить, что в таких случаях КоАП РФ не требовал участия при рассмотрении дела судьей прокурора, который предъявлял бы обвинение лицу, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении <…>. Хотя до передачи судье материалы по делу собирались сотрудниками милиции, представляется, что обвинение лицу, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, [фактически] и предъявлял, и рассматривал судья <…>.
99. По настоящему делу Суд придает значение тому факту, что разбирательство в отношении заявительницы непосредственно касалось реализации ей основных свобод, гарантированных статьями 10 и 11 Конвенции. Таким образом, нет оснований полагать, что для заявительницы слишком мало было поставлено на карту.
100. Также стоит отметить, что заявительница не могла воспользоваться услугами защитника при рассмотрении дела судьей, равно как не получила помощи ни в какой иной форме, например, юридической консультации, досудебного представления ее интересов, содействия в подготовке жалобы на постановление судьи или комбинации вышеперечисленного.
101. Наконец, Суд считает, что в целях соответствия статье 6 Конвенции предпочтительно, чтобы соответствующие вопросы факта и права (такие как критерий [недостаточности] средств и наличие «интересов правосудия») были в первую очередь рассмотрены на национальном уровне при разрешении вопроса о [необходимости предоставления] бесплатной юридической помощи, особенно когда, как по настоящему делу, в рамках соответствующего разбирательства на карту поставлены основные права и свободы, гарантированные Конвенцией. Однако в силу законодательства эти вопросы не были рассмотрены на национальном уровне <…>.
102. Поэтому, рассмотрев все обстоятельства, имеющие значение, несмотря на небольшой размер предусмотренного законом штрафа, Суд приходит к вводу, что в конкретных обстоятельствах данного дела «интересы правосудия» требовали доступности бесплатных услуг защитника. Таким образом, имело место нарушение пункта 1 и подпункта «с» пункта 3 статьи 6 Конвенции».