Здравствуйте!

Я ознакомился с представленными Вами материалами и полагаю, что вероятность рассмотрения ЕСПЧ по существу жалобы по данному делу пренебрежимо мала.

Все обоснованные претензии, изложенные в кассационных жалобах (а за пределы кассационных жалоб, пусть таковые и можно до определенной степени интерпретировать, жалоба в ЕСПЧ выйти не может в силу требования пункта 1 статьи 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод о необходимости исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты, в то время как единственным таким средством в отношении предполагаемых нарушений, допущенных судом первой инстанции, является обращение в суд кассационной инстанции), являются претензиями, касающимися оценки доказательств, на которых основаны выводы суда о виновности В.В., а точнее – их достоверности. При этом ЕСПЧ не рассматривает уголовные дела по существу и не пересматривает их, он не занимается как таковой оценкой доказательств в целях принятия решения по существу уголовного обвинения, равно как не подвергает сомнению оценку доказательств, данную национальными судами, за исключением случаев, когда национальные суды нарушили те или иные конкретные права, из совокупности которых состоит право на справедливое судебное разбирательство, которое гарантировано статьей 6 Конвенции.

Конечно, почти любые претензии, касающиеся оценки доказательств, в т.ч. их достоверности, могут быть представлены как претензии, касающиеся нарушения некоторых из тех прав, которые в своей совокупности действительно составляют право на справедливое судебное разбирательство. Применительно к Вашему делу речь может идти о нарушениях права на тщательное рассмотрение определяющих, критических аргументов защиты и соответствующих им доказательств, а также тесно связанное с ним право на мотивированное судебное решение в части, касающейся таких аргументов, т.е. право на предоставление ответов на подобные аргументы. Определяющими, критическими являются такие аргументы, согласие с которыми может изменить исход судебного разбирательства, решение по делу. ЕСПЧ действительно несколько раз признавал нарушения подобного рода. См., например, Постановления по делам Dulaurans v. France, no. 34553/97, § 35—39, 21 March 2000, Kuznetsov and Others v. Russia, no. 184/02, § 84, 11 January 2007, Pronina v. Ukraine, no. 63566/00, § 25, 18 July 2006. Однако в таких случаях речь всегда идет буквально о каком-то одном аргументе, который не был надлежащим образом рассмотрен, но, будучи признанным, мог изменить результаты разбирательства по делу: например, суд второй инстанции отказал в удовлетворении жалобы заявителя на решение суда первой инстанции на основании явно противоречащего материалам дела вывода о том, что аргумент, положенный им в ее обоснование, в нарушение требований процессуального закона являлся новым и не был предметом разбирательства в суде первой инстанции; суды не упоминали в своих решениях прямо приведенные заявителем доказательства того, что религиозное собрание было прервано по требованию явившихся на него сотрудников милиции, утверждая, что их появление лишь совпало по времени с добровольным завершением собрания, в результате чего критический аргумент заявителя – о нарушении права на вероисповедание – оставался без рассмотрения и разрешения; суды полностью проигнорировали ключевой аргумент заявительницы – о гарантированном национальной конституцией уровне пенсии не ниже прожиточного минимума, рассматривая требования о признании незаконным отказа местного отдела социального обеспечения в повышении размера ее пенсии. В Вашем же случае, напротив, речь идет об огромном количестве относительно небольших претензий, касающихся достоверности тех доказательств, на основе которых суды пришли к выводу о виновности В.В. в совершении преступления. В результате превращения этих претензий в те, которые касаются нарушений статьи 6 Конвенции, речь будет идти о нескольких десятках аргументов защиты, которые национальные суды не проанализировали тщательно и (или) оставили без ответа, которые лишь в своей совокупности могут быть представлены как критические, определяющие исход разбирательства по делу. Более того, как изложение всех этих аргументов в единой логике (а не по отдельности, в отрыве друг от друга), так и обоснование каждого из этих аргументов потребует огромного и очень сложного, в т.ч. для восприятия, текста (даже с учетом того, что в принципе обоснованный текст жалобы в ЕСПЧ написать проще, чем такой же кассационной или надзорной в силу того, что сам формуляр жалобы предполагает отделение фактов дела от обоснования нарушений, в то время как в российских жалобах пишется все вместе, в противном случае российские судьи текст в принципе могут не понять), поскольку качественное обоснование требует сначала приведения всего значимого содержания всех значимых доказательств, на которых построены десятки аргументов защиты, которые лишь в совокупности могут – по меньшей мере теоретически – свидетельствовать о нарушениях (а не некоторых извлечений из некоторых доказательств, возникающих при обосновании то тут, то там, в то время как про остальное содержание этих и других доказательств лишь рассказывается что-то, что не гарантирует ни корректности такого рассказа, ни того, что все значимые – в том числе в некоторой интерпретации говорящие против заявителя – части всех значимых доказательств действительно представлены в жалобе). Не говоря уже о том, что в жалобе нужно будет постоянно писать о том, что она не является жалобой на то, жалобы на что ЕСПЧ не рассматривает либо жалобой на нарушениях, признаков которых не усматривается (скажем, не является жалобой на предпочтение судом (отдельных, некоторых) показаний свидетелей, которые они дали на предварительном следствии, показаниям этих же свидетелей, которые они дали в судебном заседании, т.к. само по себе это ни о каких нарушениях не свидетельствует). С учетом этого, т.е. принимая во внимание, что, во-первых, речь идет о нарушениях, к которым ЕСПЧ обращается нечасто, во-вторых, речь идет о ситуации, в которой эти нарушения следуют не из какого-то одного факта, игнорирования судом одного аргумента, а из десятков фактов, в-третьих, учитывая, что обосновать все это можно только в рамках очень большого и очень сложного, в т.ч. для восприятия, текста (а при прочих равных ЕСПЧ таких текстов не любит), а также учитывая перегруженность ЕСПЧ, наращивание с прошлого года темпов признания жалоб неприемлемыми, особенно в отношении России (темпы в 2 раза выше, чем в среднем по всем странам), наконец, низкую приоритетность жалоб на нарушения права на справедливое судебное разбирательство, даже когда речь об обоснованных жалобах, я полагаю, что у соответствующей жалобы в ЕСПЧ пренебрежимо маленькие шансы быть хотя бы рассмотренной по существу. Все написанное выше никоим образом не свидетельствует, что я считаю выводы российских судов обоснованными. Напротив. Однако само по себе это не имеет отношения к вопросу о наличии перспектив обращения в ЕСПЧ, не являющийся вышестоящей инстанцией по отношению к российским судам, не рассматривающий уголовные дела по существу и имеющий весьма ограниченную юрисдикцию. Наконец, я несколько раз встречал дела, применительно к которым приходил к выводу о подобных нарушения, и заявитель либо его родственники, получив соответствующие разъяснения, которые я привожу и Вам, всегда отказывались от подачи жалобы в ЕСПЧ (во всяком случае, при моем участии).

Обращаю внимание, что не усматриваю признаков иных нарушений права В.В. на справедливое судебное разбирательство, а тем более признаков нарушений других прав, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней, жалобы на которые рассматривает ЕСПЧ. В частности, обращаю внимание, что в результате изменения обвинения судом первой инстанции перед вынесением приговора или даже только собственно в приговоре таким образом, что лицу фактически действительно оказывается предъявленным обвинение, от которого он не мог ранее защищаться, право на справедливое судебное разбирательство, в частности, право на защиту от этого обвинения, не может быть нарушено этим, поскольку вынесением приговора судебное разбирательство не завершается и защита может защищаться от нового обвинения, которое стало ей известно, в суде второй инстанции, в т.ч. посредством включения соответствующей аргументации в кассационные жалобы, требуя при необходимости возврата дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции (совсем другое дело, если соответствующим образом обвинение меняет суд второй инстанции без отправки дела на новое рассмотрение). Также обращаю внимание, что статья 6 Конвенции не гарантирует как такового права на соблюдение национальных законов, в частности, УПК РФ (не считая норм, касающихся создания суда — назначения судей, отдельных аспектов подсудности, что не имеет отношения к данному делу). Хотя как таковые право на назначение и (или) проведение повторной либо дополнительной экспертизы не гарантировано ни статьей 6 Конвенции, ни другими статьями Конвенции и Протоколов к ней, в зависимости от контекста всего разбирательства, в рамках которого стороне защиты было отказано в удовлетворении ходатайства о назначении экспертизы, такой отказ может – при наличии оснований — свидетельствовать о нарушениях права подвергать сомнению доказательства, свидетельствующие против подсудимого, гарантированного подпунктом D пункта 3 статьи 6 Конвенции, в т.ч. взятым в совокупности с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, когда речь идет о праве подвергать сомнению доказательства, не считающиеся «показаниями свидетелей» в смысле подпункта D пункта 3 статьи 6 Конвенции, и (или) права на эффективное представление своей позиции по делу, и (или) права на обеспечение равенства сторон, и (или) права на обеспечение состязательности сторон, выводимых из пункта 1 статьи 6 конвенции, а в ряде случаев — подпункта D пункта 3 статьи 6 Конвенции, и (или) права иметь достаточные возможности для подготовки своей защиты, предусмотренного подпунктом B пункта 3 статьи 6 Конвенции, и (или) того или иного другого права из числа прав, составляющих в своей совокупности право на справедливое судебное разбирательство в целом, в данном случае признаков нарушений я не усматриваю, в т.ч. по той причине, что защита имела возможность вызвать свои критические доводы в отношении тех заключений, которые имелись в деле, в т.ч. с привлечением специалиста (возможное же игнорирование этих доводов относится к тому нарушению, о котором я написал в самом начале).

С уважением,
Олег Анищик