Здравствуйте!

Некоторые перспективы обращения в ЕСПЧ усматриваются, однако с делом много проблем.

Сразу скажу, что речь только о Вашем отце. Никаких признаков нарушений прав Вашей матери я не усматриваю.

Что касается права на доступ к суду, о котором Вы написали мне в своем обращении за оценкой перспектив, то оно выведено самим ЕСПЧ из права лица на справедливое судебное разбирательство споров о его гражданских правах или обязанностях, которое гарантировано пунктом 1 статьи 6 Конвенции (см. пункт 36 Постановления ЕСПЧ по делу «Голдер против Соединенного Королевства» (Golder v. the United Kingdom, жалоба N 4451/70) от 21 февраля 1975 года). Также оно распространяется на разбирательство по предъявленному лицу уголовному обвинению, но это к Вашему делу отношения не имеет. Ни на какие другие разбирательства гарантии статьи 6 Конвенции в принципе не распространяются (что, собственно, прямо следует из ее текста). Другими словами, на национальном уровне проводится множество судебных разбирательств, в рамках которых право на справедливое судебное разбирательство, гарантированное статьей 6 Конвенции, в принципе не может быть нарушено, т.к. оно на них не распространяется. Соответственно, чтобы можно было говорить о нарушении права на доступ к суду, сначала необходимо установить, охватывалось ли разбирательство вообще гарантиями пункта 1 статьи 6 Конвенции (в ее «гражданской», т.е. «неуголовной» части). Разбирательство охватывается указанными гарантиями, если оно одновременно отвечает следующим критериям: во-первых, если речь идет о праве, которое гарантировано национальным законом (или обязанности, но в Вашем случае – о праве), если говорить точнее, то речь должна идти хотя бы о спорном праве, т.е. не должна иметь место ситуация, когда право соответствующему лицу бесспорно не гарантировано, во-вторых, если право является гражданским, то есть цивильным, частным, непубличным, споры о публичных правах статьей 6 Конвенции в ее «гражданской» части не охватываются, в-третьих, если имеет место спор об этом праве в смысле, придаваемом этому термину ЕСПЧ, при этом спор должен быть не обязательно о существовании права, но, например, о его объеме или способе реализации, наконец, если предметом разбирательства является разрешение судьбы этого спора или во всяком случае предопределение этой судьбы, т.е. в рамках собственно разбирательства спор может и не разрешаться, но влияние этого разбирательства на судьбу такого спора должно быть непосредственным, а не отдаленным. Если отсутствует хотя бы один элемент, то это означает, что на разбирательство не распространяются гарантии статьи 6 Конвенции в ее «гражданской» части и, соответственно, право на доступ к суду в рамках такого разбирательство в принципе не может быть нарушено, равно как не может быть нарушено любое другое право, относящееся к правам, из совокупности которых состоит право на справедливое судебное разбирательство спора о гражданских правах или обязанностях, гарантированное пунктом 1 статьи 6 Конвенции.

В Вашем случае, во-первых, не столь очевидно, что речь идет о споре именно о гражданском, то есть непубличном праве, поскольку формально производство является именно публичным – об оспаривании нормативно-правового акта. Конечно, сама по себе классификация спора по национальному праву не играет решающей роли. Поэтому имеется возможность обосновывать, что в данном случае – это спор именно о гражданском праве имущественного характера – праве на получение льготы по бесплатному проезду, судьба которого была предопределена вот этим разбирательством публичного характера (см., например, mutatis mutandis, Постановление ЕСПЧ по делу «Паугер против Австрии» (Pauger v. Austria, жалоба N 17717/90) от 28 мая 1997 года). Уточню, что проблема не в том, является ли право на льготу «гражданским». Аргументы в пользу этого привести несложно. Проблема в том, об этом ли праве в действительности был спор в рамках данного разбирательства, не был ли он о публичном праве на оспаривание нормативного акта. Ведь формально Ваш отец не просил суд признать за ним право на льготу или создать возможность ее реализации в индивидуальном порядке, но оспорил нормативно-правовой акт. Тут же нужно обосновывать, что был выбран правильный и, более того, единственный доступный способ защиты гражданского права, т.е. без оспаривания нормативно-правового акта нельзя было добиться возможности реализовать частное право, а потому имевшее место разбирательство является определяющем для судьбы спора о реализации этого права.

Другая проблема связана с тем, что, по мнению национальных судов, которые, как считает ЕСПЧ, имеют преимущественное право толкования и применения национального законодательства, Ваш отец фактически требовал предоставить ему право, которое закон ему не гарантировал (в первую очередь по той причине, что это право может реализовать – пусть и не реализует – Ваша мать, в то время как указанное право предоставляется на всю семью только одному из родителей). Соответственно, если согласиться с такой интерпретацией закона, то отсутствует другой необходимый элемент для вывода о применимости пункта 1 статьи 6 Конвенции. Однако здесь есть возможность обосновывать, что речь все же идет о праве, гарантированном национальным законом Вашему отцу как одному из родителей в многодетной семье, которая (семья) к тому же по закону – в одной из его интерпретаций – имеет право выбрать, кому реализовывать это право (хотя по закону — имеется в виду все законодательное регулирование в целом — все права может реализовать, к сожалению, только один из родителей). Другими словами, можно обосновывать, что речь идет о праве на льготу, которая бесспорно гарантирована законодательством Москвы многодетной семье, не реализована никем из родителей и – по выбору родителей – его желает реализовать именно отец, то есть четко разделить вопросы о наличии права (и показывать, что оно бесспорно гарантировано) и его реализации.

Само нарушение при этом обосновать проще, чем применимость статьи 6 Конвенции, поскольку право на доступ к суду предполагает необходимость наличия эффективного средства судебной защиты цивильного права, в которой в Вашем случае было отказано в отсутствие явных причин, оправдывающих это.

Никаких признаков применимости гарантий статьи 6 Конвенции к Вашей матери я не усматриваю. Разбирательство, о котором идет речь, не предопределяло судьбу спора о каких бы то ни было ее гражданских правах и обязанностях. Более того, никакого спора о таковых просто не было и нет. Она может в любое время реализовать право на льготу (вместо Вашего отца).

Применительно к вопросу о том, является ли обращение в суды кассационной и надзорной инстанций по действующему ГПК РФ внутренними средствами правовой защиты в смысле пункта 1 статьи 35 Конвенции, ЕСПЧ так и не принял на сегодняшний день решения. Это создает еще одну проблему, которую при этом разрешить никак нельзя. Если ЕСПЧ признает, что обращения в суды кассационной (и надзорной, когда имеется возможность обратиться в нее) инстанций не представляют собой внутренние средства правовой защиты, жалоба в этой части будет объявлена неприемлемой как поданная с пропуском шестимесячного срока, исчисляемого в этом случае со дня вынесения (получения копии) апелляционного определения. Поэтому тут остается только надеяться на благоприятное решение ЕСПЧ. Равным образом, конечно, жалоба в этой части будет признана неприемлемой, если ЕСПЧ посчитает, что нет спора, или нет права, или право не является непубличным или разбирательство не предрешает судьбу спора о цивильном праве.

Также имеется возможность заявить еще о двух нарушениях прав Вашего отца. Это право не подвергаться дискриминации при реализации права на уважение семейной жизни. И право не подвергаться дискриминации при реализации права на уважение имущества.

Дискриминация, запрещенная статьей 14 Конвенции, имеет место, когда при реализации права, гарантированного другой статьей Конвенции (в частности, права на уважение семейной жизни, которое гарантировано статьей 8 Конвенции, и права на уважение имущества, которое гарантировано статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции) к лицу в отсутствие объективных причин относятся не так, как относятся к другим лицам, находящимся в сравнимой ситуации, по одному из дискриминационных оснований (последним из условий ЕСПЧ, впрочем, в последнее время все чаще пренебрегает, фактически сводя запрет дискриминации к праву на равенство). Таким образом, обоснование дискриминации предполагает обоснование применимости другого права, гарантированного Конвенцией, разницу в отношении, наличие другой сравнимой группы людей, к которым отношение иное, отсутствие объективных причин для этого (и – если говорить о полной аргументации – наличие дискриминационного основания, различное отношение в зависимости от которого недопустимо).

В случае Вашего отца проблема как бы двойная: возможная дискриминация скрыта другой проблемой. Во-первых, — как и родитель в любой другой многодетной московской семье – он не может реализовать право на льготу, поскольку все льготы в силу соответствующих нормативных предписаний может реализовать только один родитель, а Ваши родители не хотят передавать право на все льготы Вашему отцу. Тут никакой дискриминации нет, поскольку перед этим печальным фактом поставлены все. Дискриминация же заключается в том, что Ваш отец, не проживая постоянно с детьми, не считается членом многодетной семьи (а точнее, вероятно, не считается лицом, участвующим в воспитании детей (или ребенка), поскольку проживает отдельно) и поэтому, — даже если бы первой проблемы не было, т.е. Ваша мать не стала бы оформлять удостоверение на себя, — не может реализовать льготу, которую может реализовать любой из двух родителей в многодетной семье, где родители проживают совместно (равно как, вероятно, в раздельно проживающей семье, если брак между родителями не расторгнут).

Соответственно, для обоснования дискриминации сначала нужно обосновать применимость другого права, гарантированного Конвенцией или Протоколом к ней. В Вашем случае речь о двух правах. Применимость права на уважение семейной жизни можно попробовать обосновать, следуя логике, схожей с приведенной в пункте 130 Постановления Большой Палаты ЕСПЧ по делу «Константин Маркин против России» (Konstantin Markin v. Russia, жалоба N 30078/06) от 22 марта 2012 года. Я ни в коем случае не утверждаю, что это право точно применимо. Однако попытаться обосновать это можно. Что касается права на уважение имущества, то с ним возникает примерно та же проблема, что и с наличием права применительно к статье 6 Конвенции. По мнению национальных судов, у Вашего отца нет права на льготу, соответственно, нет имущества в виде этой льготы, применительно к которой он имел бы основанное на законе ожидание ее получения. Причем статья 1 Протокола N 1 к Конвенции гарантирует только право на уважение уже имеющегося у лица имущества, а не права на получение имущества, которого у лица нет. Однако считается, что у лица есть имущество, если закон гарантирует ему его получение (без необходимости принятия какого-то дополнительного решения о предоставлении этого имущества). Поэтому тут проблема заключается в интерпретации закона: гарантирует ли он Вашему отцу право на льготу (как он утверждает), которое он не может реализовать, либо же он действительно, как считают национальные суды, просит предоставить ему отдельное, новое, не предусмотренное законом право. При этом важно понимать, что когда речь идет о дискриминации, дискриминирующие основания из закона или практики его применения, условно говоря, не считаются при принятии решения о том, имеется ли имущество (см., например, Постановление ЕСПЧ по делу «Андреева против Латвии» (Andrejeva v. Latvia, жалоба N 55707/00) от 18 февраля 2009 года).

Следующее, что необходимо для обоснования дискриминации, это назвать группу людей, с которой проводится сравнение, и показать, что предположительно дискриминируемое лицо находится с этой группой в сравнимой ситуации. Тут имеет место различное отношение, с одной стороны, к семьям, родители которых состоят в браке (причем независимо от того, проживают ли они раздельно), либо не состоят в браке, но проживают вместе, а с другой стороны, к семьям, родители в которых не состоят в браке и проживают раздельно. То есть различное отношение к родителям в таких семьях.

Далее необходимо обосновывать, что никакого разумного основания такое различное отношение не имеет, никого не защищает. В т.ч. по той причине, что родитель, с которым дети постоянно не живут, тем не менее может общаться с ними, в т.ч. весьма интенсивно, осуществлять их воспитание и иным образом реализовывать свои родительские права и обязанности.

Наконец, имеется еще более слабая возможность говорить о нарушении прав на уважение семейной жизни и имущества в связи с собственно предусмотренной законодательством возможностью реализовать все льготы, предоставляемые многодетным семьям, только одним из родителей (применительно к этим нарушениям необходимо условно забыть о второй части проблемы – проживании детей (ребенка) с матерью после расторжения брака). Здесь, безусловно, опять-таки требуется обоснование применимости статьи 8 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к ней (причем уже без ссылок на дискриминацию, что делает обоснование применимости статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции сложнее). Что же касается собственно нарушений, то они имеют место, когда либо не соблюдается национальный закон, либо отсутствует допустимая цель вмешательства в права на уважение семейной жизни и имущества (общественные интересы), либо нарушается баланс между интересами личности и общества. Нарушение закона здесь не очевидно, т.к. законодательство берется во всей совокупности, то есть учитывается, в частности, административный регламент, из которого следует, что никакого права на получение льготы у Вашего отца нет. Недопустимые цели вмешательства ЕСПЧ признает крайне редко, т.к. почти всегда можно назвать тут или иную общественную цель, общественное благо, оправдывающее вмешательство. Поэтому здесь фактически аргументацию можно строить только на нарушении баланса интересов, который всегда оценивается весьма субъективно. Однако некоторые возможности аргументировать, что на многодетную семью за счет требования реализовывать все льготы только каким-то одним членов семьи возлагается необоснованное бремя, все же имеются.

Но тут также есть проблемы, заключающиеся в исчерпании внутренних средств правовой защиты, поскольку прямо об этих нарушениях в заявлении и жалобах, поданных в суд, речи не идет. Соответственно, остается лишь интерпретировать эти документы таким образом, что в них это фактически подразумевалось. Плюс – отдельно – вести речь, что даже если бы там об этом говорилось, суды все равно отказались рассматривать дело по существу, а потому прямое заявление о дискриминации и нарушениях названных прав все равно не могло привести к признанию и исправлению этих нарушений, т.е. не представляло собой эффективное средство правовой защиты.

Также применительно к этим нарушениям можно обосновывать, что они являются длящимися и до сих пор сохраняются (если младшему ребенку еще нет 16 или – в случае обучения по общеобразовательной программе – 18 лет), а потому шестимесячный срок на обращение в ЕСПЧ с жалобой на них пока даже не начал речь, независимо от того, являлось ли обращение в суды эффективным средством правовой защиты. Конечно, это не спасет жалобу в этой части от признания ее неприемлемой, если ЕСПЧ посчитает, что эффективные средства правовой защиты существуют, но не были исчерпаны надлежащим образом (т.е. заявления о нарушении не были полностью, надлежащим образом сформулированы). Но это может спасти, если ЕСПЧ признает, что внутренних средств правовой защиты нет либо они есть и были надлежащим образом исчерпаны.

Также оговорюсь, что о нарушении права на равноправие супругов, которое гарантировано статьей 5 Протокола N 7 к Конвенции, говорить невозможно, поскольку это право гарантирует равенство супругов в отношениях друг с другом и с детьми, а не равное отношение к ним со стороны государства в более широком смысле (см. Постановление Палаты по делу «Константин Маркин против России» (Konstantin Markin v. Russia, жалоба N 30078/06) от 07 октября 2010 года (пункт 61)).