Европейский Суд по правам человека коммуницировал властям Российской Федерации жалобу «Бурмистрова против России» (Burmistrova v. Russia, N 887/06). Решение по ней может иметь значение с точки зрения потенциального рассмотрения в Страсбургском Суде жалоб на нарушения права на справедливое судебное разбирательство по предъявленному уголовному обвинению в отношении тех, кто скончался и, соответственно, не может сам подать жалобу. Сергей Магницкий, Ольга Александрина (ДТП на Ленинском проспекте 25 февраля 2010 года) – это лишь два человека, которые только в этом месяце посмертно признаны виновными в совершении преступлений. 

В рамках рассмотрения жалобы «Бурмистрова против России» перед заявительницей – Алевтиной Александровной Бурмистровой и государством-ответчиком поставлен, в частности, вопрос о том, имеет ли право мать обратиться в ЕСПЧ с жалобой на нарушение права на судебное разбирательство в разумный срок по уголовному обвинению, предъявленному ее сыну, который скончался. Уголовное дело в отношении сына заявительницы, начатое в 1995 году, было прекращено в 2000 году в связи с его смертью. Однако в 2001 году Алевтина Александровна добилась отмены этого решения и продолжения производства по уголовному делу с целью реабилитации сына. И после предварительного расследования и судебного разбирательства, которые потребовали еще по 2 года, в 2005 году уголовное дело было прекращено судом за отсутствием состава преступления. Как следует из изложения ЕСПЧ предмета жалобы, речь, возможно, идет о чрезмерной длительности лишь о той части разбирательства, которая началась в 2001 году.

Кроме вопроса о том, может ли Алевтина Александровна подать жалобу в ЕСПЧ, перед заявительницей и Российской Федерацией поставлен вопрос о том, охватывалось ли в принципе разбирательство на национальном уровне гарантиями пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Именно пункт 1 статьи 6 Конвенции предусматривает право на разбирательство дела в разумный срок, являющееся одним из прав, составляющих в своей совокупности право на справедливое судебное разбирательство.

Напомню, что статья 6 Конвенции гарантирует справедливость только двух видов судебных разбирательств и гарантирует ее только двум категориям лиц. Во-первых, право на справедливое судебное разбирательство по существу спора о гражданских, т.е. частных, цивильных, непубличных, правах и обязанностях гарантировано лицу, судьба гражданских прав и обязанностей которого разрешается судом. Во-вторых, право на справедливое судебное разбирательство гарантировано лицу, которому предъявлено уголовное обвинение, в рамках рассмотрения по существу этого самого уголовного обвинения.

Представляется, что основных вариантов ответа на вопрос о том, охватывалось ли гарантиями пункта 1 статьи 6 Конвенции разбирательство, о котором идет речь в деле Бурмистровой, три. Первый: нет, не охватывалось. И тогда никакого нарушения права на разбирательство дела в разумный срок допущено быть не могло. Второй: да, охватывалось, поскольку речь идет о разбирательстве спора о гражданских правах и обязанностях самой заявительницы в смысле пункта 1 статьи 6 Конвенции. В этом случае ответ на первый вопрос, поставленный перед сторонами, очевиден. Применительно к нарушению прав, гарантированных статьей 6 Конвенции самой заявительнице (а не ее сыну), она, конечно, могла подать жалобу в Европейский Суд по правам человека. Третий: да, охватывалось, так как речь идет о разбирательстве по предъявленному сыну заявительницы уголовному обвинению в смысле пункта 1 статьи 6 Конвенции. В принципе второй и третий варианты не противоречат друг другу, а к последнему можно также добавить второй, но уже применительно к гражданским правам и обязанностям сына Алевтины Александровны. Однако самым интересным вариантом все равно остается третий, если таковой будет рассмотрен ЕСПЧ по существу.

Вывод ЕСПЧ о том, что гарантии пункта 1 статьи 6 Конвенции распространяются на указанное разбирательство именно (или в частности) по той причине, что оно являлось разбирательством по предъявленному сыну заявительницы уголовному обвинению в смысле пункта 1 статьи 6 Конвенции, если при этом Страсбургский Суд согласится и с тем, что Алевтина Александровна могла подать жалобу на нарушение права ее сына на разбирательство по предъявленному ему уголовному обвинению в разумный срок, свидетельствовал бы о возможности подачи близкими родственниками и иными близкими скончавшихся лиц, которым было предъявлено уголовное обвинение, жалоб в ЕСПЧ на нарушение права на справедливое судебное разбирательство по существу этого обвинения в смысле статьи 6 Конвенции.

Замечу, что на сегодняшний день Европейский Суд по правам человека считает надлежащими заявителями родителей, детей, братьев и сестер, а иногда также других близких родственников (например, племянников) и иных близких людей, когда жалоба касается нарушения права на жизнь, гарантированного статьей 2 Конвенции, в результате которого человек лишился жизни (см., например, Решение Европейского Суда по правам человека по вопросам приемлемости жалобы «Великова против Болгарии» (Velikova v. Bulgaria, N 41488/98) от 18 мая 1999 года, пункты 84-85 Постановления Европейского Суда по правам человека по делу «Джейхан Дамир и другие против Турции» (Ceyhan Demir and Others v. Turkey, жалоба N 34491/97) от 13 января 2005 года). Также близкие человека, предположительно ставшего жертвой так называемого «насильственного исчезновения», т.е. жертвой нарушений прав, гарантированных статьей 5 Конвенции, могут обратиться в Европейский Суд по правам человека от своего имени, но с просьбой признать указанные нарушения, предположительно допущенные властями в отношении их близкого (см., например, Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Эдилова против России» (Edilova v. Russia, жалоба N 14662/07) от 28 февраля 2012 года и множество Постановлений ЕСПЧ по другим т.н. «чеченским делам»). Правда, это не означает, что близкие скончавшегося могут обратиться в Европейский Суд по правам человека с жалобой на любое предполагаемое нарушение в отношении него статьи 5 Конвенции, особенно если речь идет о нарушениях, жалоба на которые могла быть подана им самим еще при жизни. Также ЕСПЧ признает возможность подачи близкими лица, которое не может обратиться в Страсбург самостоятельно, например, в связи с исчезновением, жалобы на нарушение в отношении него статьи 3 Конвенции (см., например, Постановление ЕСПЧ по делу «Сулейманов против России» (Suleymanov v. Russia, жалоба N 32501/11) от 22 января 2013 года). Однако, опять-таки, это не означает, что близкие исчезнувшего могут подать в ЕСПЧ жалобу на любые нарушения в отношении него статьи 3 Конвенции. Применительно к жалобам на нарушения других прав и иного рода нарушения названных прав ЕСПЧ — в зависимости от конкретных обстоятельств дела — может признавать за заявителями право на обращение в ЕСПЧ с жалобой от имени скончавшихся родственников (близких) или не признавать.

Кстати, указанные ситуации следует отличать от случаев, когда лицо само обратилось в ЕСПЧ с жалобой на нарушения своих прав, но скончалось, не дождавшись окончания разбирательства по жалобе в Страсбургском Суде. В таких случаях близкому родственнику или иному близкому лицу может быть предоставлено право продолжать поддерживать поданную жалобу, если такое желание изъявлено. Однако далеко не всегда.