Уважаемый О.!
Вы ставите вопрос о предполагаемых нарушениях права на справедливое судебное разбирательство, гарантированного пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также права на эффективное средство правовой защиты, предусмотренного статьей 13 Конвенции.
Сначала необходимо сказать, что мы не усматриваем никаких оснований для вывода о нарушении статьи 13 Конвенции. Средство правой защиты является таковым, когда оно эффективно и доступно. Первое означает, что в результате обращения к нему в принципе может быть признано и исправлено нарушение другого права, гарантированного Конвенцией или Протоколом к ней. Доступность означает, что предполагаемая жертва нарушения фактически может прибегнуть к этому средству. Обращение в суд второй инстанции в порядке, предусмотренном ГПК РФ, когда суд второй инстанции в принципе (с точки зрения национального процессуального закона и практики его применения) способен (имеет право) признать и исправить предположительно имевшее место нарушение, допущенное судом первой инстанции (и (или) теми органами/лицами, действия которых были обжалованы в него), если такое обращение практически доступно заявителю, признается Европейским Судом по правам человека средством правовой защиты от указанных нарушений. Результат разбирательства дела в суде второй инстанции не имеет никакого отношения к признанию наличия или отсутствия нарушения статьи 13 Конвенции. В Вашем случае Вы фактически обратились в суд второй инстанции, а Ваша кассационная жалоба была рассмотрена. Следовательно, средство правовой защиты было Вам доступно. Суд второй инстанции имел право признать и исправить любые нарушения, предположительно допущенные (не исправленные) судом первой инстанции (об этом свидетельствуют положения ГПК РФ и практика его применения). Следовательно, средство правовой защиты было эффективным. Следуя Вашей логике, в соответствии с которой, если мы правильно поняли, наличие нарушения статьи 13 Конвенции зависит от существа решения суда второй инстанции, последний неминуемо и всегда нарушал бы право на эффективное средство правовой защиты, так как его решение всегда кого-нибудь не устраивает. Средств правовой защиты от нарушений, предположительно допущенных судом второй инстанции, Конвенция не гарантирует в принципе (т.к. суд второй инстанции сам уже является средством правовой защиты). Чтобы убедиться во всем этом, достаточно посмотреть любые решения Европейского Суда по правам человека, касающиеся применения статьи 13 Конвенции.
Кроме того, по мнению Европейского Суда по правам человека, в результате отказа в передаче надзорной жалобы заявителя на рассмотрение суда надзорной инстанции никакие права, гарантированные Конвенцией и (или) Протоколами к ней, в принципе не могут быть нарушены (более того, нарушением часто признается как раз пересмотр вступивших в законную силу решений). Поэтому суды надзорной инстанции в Вашем случае не могли нарушить Конвенцию, в том числе пункт 1 статьи 6. По этой же причине все, что написано Вами в надзорных жалобах, не имеет значения (если это повторение того, что было сказано в заявлении и кассационной жалобе, то это имеет значение именно потому, что было написано в них).
Также обращаем Ваше внимание на то, что пункт 1 статьи 6 Конвенции не гарантирует соблюдения национального законодательства, если не считать требования о «создании суда на основании закона», которое имеет отношение лишь к формированию суда, определению подсудности и иным подобным вопросам, которые в Вашей жалобе со всей очевидностью не поднимаются. Это означает, что в жалобе на нарушение права на справедливое судебное разбирательство, подаваемой в Европейский Суд по правам человека, бессмысленно ссылаться как на нарушения судом норм национального материального права, так и ГПК РФ как таковой.
Пункт 1 статьи 6 Конвенции гарантирует соблюдение процедуры, процесса, но не определенный результат разбирательства. Он гарантирует, что одна сторона не будет поставлена в неблагоприятное положение по отношению к другой, что будет обеспечиваться возможность представлять свои интересы в суде, в том числе с помощью профессионального юриста, что суд не будет пристрастным и зависимым, что в него в принципе можно обратиться, что процесс (по общему правилу) не будет проходить за закрытыми дверями и тянуться чрезмерно долго (по сравнению со сложностью поставленного перед судом вопроса и тех шагов, которые необходимо предпринять для его решения), наконец, что все важные с точки зрения принятия решения по делу аргументы и доказательства стороны будут рассмотрены судом по существу, а в случае их отклонения будут приведены соответствующие мотивы. Если Вы и ведете речь о чем-то подобном, то только о последнем. Однако даже применительно к этому аргументу мы не усматриваем оснований для обращения с жалобой в Страсбургский Суд. Весь спор сводится к тому, имеете ли Вы в настоящее время право пользования на условиях социального найма предоставленной государством квартирой (частью квартиры) в городе Гатчине или нет. Никакого больше спора в данном деле в принципе не усматривается, так как никто не спорит ни с Вашим стажем, ни с тем, что написано в многочисленных законах о предоставлении жилья военнослужащим, ни со многими другими вещами, которые Вы, несмотря на это, доказываете, но лишь о том, обеспечены ли Вы сейчас жильем, каковым может считаться (или не считаться) только указанная квартира в Гатчине, либо нет. Но Ваше несогласие с судом основано на предположительно неверном применении им норм национального материального права, на основании которого он в частности установил ряд фактов, имеющих значение для дела. Однако это не имеет никакого отношения к процессуальным нарушениям, то есть к нарушению права на справедливое судебное разбирательство. Об отсутствии у Вас претензий, касающихся процессуальных нарушений, косвенно свидетельствует отсутствие упоминания о таковых в Ваших надзорных жалобах (если не считать 3-4 абзацев страницы 2 первой и из них, что не влияет на эти рассуждения, так как логика суда не предполагала необходимости использование указанных там доказательств). По сути, под видом жалобы на нарушение права на справедливое судебное разбирательство Вы пытаетесь написать жалобу на нарушение права собственности (т.к. статья 1 Протокола N 1 к Конвенции, гарантирующая его, действительно требует соблюдения норм национального материального права), что невозможно по причине отсутствия у Вас «имущества» (в смысле статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции), которое можно было бы защищать. Если говорить по-другому, то Ваша жалоба на нарушение статьи 6 Конвенции представляет собой просто развернутый вариант обычной кассационной или надзорной жалобы, которая, возможно, соответствует требованиям и практике применения ГПК РФ, но не имеет отношения к указанной статье 6.
С уважением,
Олег Анищик
Здравствуйте Олег! У меня к Вам вопрос, может он покажется нелепым, но все-таки прошу дать на него ответ с профессиональной позиции. Вопрос касается по моему делу в части подачи жалобы в Конституционный Суд РФ, с материалами дела которого уже были ознакомлены.
Существует ли в настоящее время практика Европейского Суда по правам человека и или предоставляется ли возможным подать жалобу на Конституционный Суд РФ и или на состав судей которыми, при рассмотрении повторной жалобы с замечаниями на ранее вынесенное решения Секретариатом КС РФ на факт искажения настоящего смысла вопроса, поставленного в настоящей жалобе при рассмотрении на пленарном заседание, в решение которого так же отображается искажающая формулировка в части требования разрешения вопроса о несоответствии абзаца данного закона в соответствии положениям Конституции РФ. В связи с чем выносилось по мнению заявителя по данной жалобе не справедливое решение Конституционным Судом РФ.
Имеет ли данное обстоятельство нарушением ст.6 Конвенции о защите прав и свобод, предусматривающей право на справедливое разбирательство?
С уважением Анна.
Уважаемая Анна!
Для того, чтобы обосновать нарушение Конституционным Судом РФ права на справедливое судебное разбирательство, гарантированного статьей 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, сначала необходимо доказать, что гарантии этой статьи в принципе распространяются на конституционное судопроизводство, в том числе в Вашем случае. Статья 6 Конвенции гарантирует справедливость далеко не любого судебного разбирательства, а только по предъявленному лицу уголовному обвинению (это очевидно не Ваш случай) и в случае спора о гражданских (частных, цивильных) правах и обязанностях. Более того, в соответствии оригинальными текстами статьи 6 Конвенции и практикой Европейского Суда по правам человека такой спор должен быть определяющим для гражданских прав и обязанностей (предопределяющим их). Каким образом Вы могли бы обосновать подобный характер Определения Конституционного Суда РФ, особенно в Вашем случае, то есть с учетом того, что ничего нового, что не было бы сказано им ранее, Вы от решения Конституционного Суда РФ не ждете, нам неизвестно.
Говорить же о нарушениях права на справедливое судебное разбирательства до его начала, то есть ничего не зная о нем, в принципе не представляется возможным. Тем более, что судебное разбирательство всегда оценивается на предмет его справедливости только и исключительно в целом. Однако отметим, что Конституционный Суд РФ может принимать решения лишь по вопросам, относящимся к его юрисдикции, причем при условии соблюдения целого ряда условий. Попытка поставить перед ним вопрос иного рода и (или) подать жалобу, не соответствующую требования закона, неминуемо вызывает либо отказ в ее рассмотрении, либо ее интерпретацию таким образом, чтобы она соответствовала юрисдикции Конституционного Суда РФ.
Также отметим, то Европейский Суд по правам человека никогда не признавал нарушение Конституционным Судом РФ права на справедливое судебное разбирательство, равно как никогда не признавал, что гарантии статьи 6 Конвенции применимы к российскому конституционному правосудию. Хотя соответствующие жалобы, к сожалению, отклонялись без подробного обоснования.
С уважением,
Олег Анищик
Уважаемая Анна!
Мы рекомендуем Вам ознакомиться с размещенными на данном сайте переводами решений Европейского Суда по правам человека, которые касаются применимости статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод к конституционному судопроизводству. Для этого воспользуйтесь, пожалуйста, Индексом ключевых терминов Конвенции и Протоколов к ней (Вам нужен термин N 116).
С уважением,
Олег Анищик
Здравствуйте Олег! Огромное Вам спасибо за помощь и рекомендации.
С уважением Анна.
P.S./ Ознакомилась с практикой Европейского Суда по конституционному производству, очень даже интересное дело и взяла на заметку.
Еще раз Вам благодарна!
С уважением Анна.
Здравствуйте Олег! Дайте мне пожалуйста разъяснения по вопросам:
1. Существует ли практика Европейского Суда аналогичная по отношению моего дела?
2. В Постановлении Европейского Суда(жалоба№68103/01) в части Б,в),абзац 27, Суд делал напоминание участникам Европейской Конвенции. Чем руководствовался Суд, при данном напоминании?
С уважением Анна
Уважаемая Анна!
Мы не можем ответить на Ваш первый вопрос, так как он непонятен. Нам неясно, в чем именно должна состоять аналогия и что в принципе Вы под ней подразумеваете.
Что касается Вашего второго вопроса, то Европейский Суд по правам человека руководствовался своей предшествующей практикой, часть которой прямо упомянута в том же пункте 27 Постановления.
С уважением,
Олег Анищик
P.S./ практика: применения закона, который не должен применяться в конкретном деле.
С уважением Анна
Уважаемая Анна!
Подбор практики Европейского Суда по правам человека предполагает понимание по меньшей мере того, нарушения какого права, гарантированного Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и (или) Протоколами к ней, она касается. Ни Конвенция, ни Протоколы к ней не гарантируют как такового права на «[не]применение закона, который не должен применяться в конкретном деле». В случае же выдвижения гипотезы, касающейся того, какое право, действительно предусмотренное Конвенцией или Протоколами к ней, нарушено, она имеет право на существование только при условии подтверждения ее фактическими обстоятельствами. Напомним Вам, что изучение представленных Вами материалов не позволило нам прийти к выводу о фактическом наличии каких бы то ни было нарушений, с жалобой на которые Вы могли бы обратиться в Европейский Суд по правам человека. Вами никакие нарушения также не названы. Поэтому мы не можем ответить на Ваш вопрос.
С уважением,
Олег Анищик
Спасибо Вам Олег!
С уважением Анна
Здравствуйте,Олег.Скажите,пожалуйста,копии документов,предоставляемых В ЕСПЧ должны быть заверены или можно предоставить ксерокопии? СПАСИБО.
Уважаемая Ольга!
Документы, прикладываемые к жалобе в Европейский Суд по правам человека либо высылаемые в Секретариат Страсбургского Суда дополнительно, не нужно заверять каким бы то ни было образом. Это должны быть обычные фотокопии (ксерокопии).
С уважением,
Олег Анищик
Уважаемый, Олег!
Распространяется ли действие п.1 ст.6 Конвенции на гражданские дела по установлению фактов имеющих юридическое значение?
По делу моего отца, гражданина Узбекистана, обратившегося за установлением факта постоянного проживания в России (в целях назначения Российской пенсии, согласно ст.3 ФЗ №173-ФЗ от 17.12.2002) судья оставила заявление без движения, указав, что необходимо представить «рекомендацию» пенсионного фонда для обращения в суд. Суд второй инстанции оставил определение без изменения, проигнорировав довод частной жалобы о несоответствии требования судьи части 1 ст.46 Конституции РФ. Вроде бы налицо нарушение права на доступ к суду и права на мотивированное решение в чистом виде, но смущает формулировка п.1 ст.6 Конвенции в случае спора о его гражданских правах или обязанностях (такая редакция взята на сайте Информационного офиса Совета Европы в России http://conventions.coe.int/Treaty/RUS/Treaties/Html/005.htm), которая предполагает наличие спора о праве.
Встречается и другая редакция того же положения Конвенции (другой перевод?), а именно: при определении его гражданских прав и обязанностей, — которая вроде бы открывает путь для жалобы в ЕСПЧ по делу отца. Но полной уверенности у меня нет.
Заранее благодарю за ответ.
Вадим
Уважаемый Вадим!
Тот или иной вариант перевода на русский язык текста Конвенции о защите прав человека и основных свобод не имеет какого бы то ни было значения с точки зрения определения смысла ее статей, так как русский язык не является официальным языком этого международного договора. При определении смысла Конвенции необходимо ориентироваться на ее английский и французский тексты, а также практику Европейского Суда по правам человека, который в соответствии со статьей 32 Конвенции обладает исключительным правом ее толкования.
С точки зрения практики Европейского Суда по правам человека гарантии статьи 6 Конвенции в ее «неуголовной» части распространяются на разбирательства, являющие «определяющими» с точки зрения разрешения «споров» о «гражданских» «правах и обязанностях». Термины «определяющее», «спор», «гражданские» и «права и обязанности» являются отдельными и наполняются содержанием за счет практики Европейского Суда по правам человека.
При этом разбирательство не обязательно должно непосредственно касаться «гражданских прав и обязанностей», чтобы быть определяющим с точки зрения разрешения спора о них (см, например, пункт 94 Постановления Европейского Суда по правам человека по делу «Рингейзен против Австрии» (Ringeisen v. Austria, жалоба N 2614/65) от 16 июля 1971 года, где признано, что разбирательство, касающееся государственной регистрации договора купли-продажи недвижимости, являлось определяющим с точки зрения гражданских прав и обязанностей покупателя и продавцов, хотя непосредственно их не касалось).
Право на назначение пенсии вне всяких сомнений является «гражданским» в смысле статьи 6 Конвенции. Это подтверждается сотнями Постановлений Европейского Суда по правам человека. См., например, пункт 30 Постановления Европейского Суда по правам человека по делу «Булгакова против России» (Bulgakova v. Russia, жалоба N 69524/01) от 18 января 2007 года:
«30. Кроме того, власти Российской Федерации указывали, что спор касался государственной пенсии и, таким образом, не являлся «гражданским» по смыслу статьи 6 Конвенции. Европейский суд понимает, что различные социально-экономические права, такие как право на получение государственной пенсии, происходят из публично-правовых отношений и как таковые не защищаются Конвенцией. Однако тот факт, что материальное право не гарантируется Конвенцией, не исключает, что спор о таком праве подпадает в сферу применения статьи 6 Конвенции. Несомненно, пенсионные и схожие выплаты, имеющие чисто экономическую природу, являются «гражданскими» правами по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции (см. Постановление Европейского суда по делу «Франческо Ломбардо против Италии» (Francesco Lombardo v. Italy), pp. 26 — 27, § 17; Постановление Европейского суда по делу «Шулер-Цграгген против Швейцарии» (Schuler-Zgraggen v. Switzerland) от 24 июня 1993 г., Series A, N 263, p. 17, § 46; и Постановление Европейского суда по делу «Масса против Италии» (Massa v. Italy) от 24 августа 1993 г., Series A, N 265-B, p. 20, § 26; применимость статьи 6 Конвенции к пенсионным спорам подразумевалась во многих российских делах — см., например, Постановление Европейского суда по делу «Андросов против Российской Федерации» (Androsov v. Russia) от 6 октября 2005 г., жалоба N 63973/00, § 48 et seq.). Следовательно, пункт 1 статьи 6 Конвенции применим» (в переводе, опубликованном в Бюллетене Европейского Суда по правам человека. 2007, N 10).
Наконец, термин «спор», встречающийся во французском тексте Конвенции, имеет содержательное, а не формальное значение. Так, «спор» может касаться не только вопросов существования права, но и способа пользования им, равно как может иметь отношение как к вопросам права, так и к вопросам факта (см., например, Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Ван Марле и другие против Нидерландов» (Van Marle and Others v. the Netherlands, жалобы NN 8543/79 и др.) от 26 июня 1986 года).
Таким образом, если Вы обоснуете, что разбирательство, касающееся установления факта постоянного проживания в России, являлось «определяющим» с точки зрения «гражданского права» на получение пенсии, это может свидетельствовать о применимости гарантий статьи 6 Конвенции.
Косвенно применимость гарантий справедливого судебного разбирательства к делам об установлении фактов, имеющих юридическое значение, подтверждается в пункте 74 Постановления Европейского Суда по правам человека по делу «Светлана Науменко против Украины» (Svetlana Naumenko v. Ukraine, жалоба N 41984/98) от 09 ноября 2004 года. Данное дело касалось чрезмерной длительности судебного разбирательства в нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции. При этом с точки зрения исчисления общей продолжительности разбирательства Европейский Суд по правам человека объединил два производства, первое из которых было разбирательством, касавшимся установления факта, имеющего юридическое значение.
С уважением,
Олег Анищик
Честно говоря, не ожидал такой оперативности: ведь сегодня выходной день!
Искренне Вам признателен, Олег, за аргументированный и исчерпывающий ответ.
Отцу 86 лет, к тому же он инвалид Отечественной войны I группы и мне, было страшно обидно за него, когда прочел тот вздор, который написали суды двух инстанций в своих определениях (в своем вопросе к Вам я затронул лишь вершину айсберга). Теперь будем готовить жалобу в ЕСПЧ.
С уважением
Вадим
Здравствуйте Олег!
Высылаю документы для предварительной оценки перспективы приемлемости жалобы в ЕСПЧ.
Заранее благодарен.
Крохин Владимир.
Документы здесь *******
Уважаемый Владимир!
Мы ознакомились с представленными Вами документами и, исходя из них, не усматриваем перспектив обращения с жалобой в Европейский Суд по правам человека.
В отношении любого предполагаемого нарушения права собственности необходимо сначала выяснить, имеется ли у лица «имущество» в том смысле, в котором этот термин понимается Страсбургским Судом. Если «имущества» нет, то нарушить право собственности на него невозможно. Затем определяется, имело ли место так называемое «вмешательство» государства в право на уважение собственности. «Вмешательство» может быть трех видов – лишение «имущества», ограничение права собственности на него (без лишения титула) и, наконец, самое общее, охватывающее два предшествующих вида, но не ограничивающееся ими, иное «вмешательство» в право на уважение собственности (право на беспрепятственное пользование «имуществом»). Наличие «вмешательства» не может свидетельствовать о, том, что было допущено нарушение права собственности, но его отсутствие означает, что нарушить это право было невозможно (наряду с «вмешательством» можно вести речь о несоблюдении так называемых позитивных обязательств государства по защите от вмешательства в право собственности со стороны частных лиц, однако в Вашей ситуации это не имело место, хотя вроде бы Вы предъявили требования к частному лицу, о чем будет написано ниже). Наконец, на последнем этапе (если «имущество» имеется, а в право уважения собственности на него было осуществлено «вмешательство») определяется, соответствовало ли такое «вмешательство» «закону» (то есть национальному законодательству, взятому в совокупности со сложившейся практикой его применения), имелась ли у него цель, оправдывающая вмешательство (таковой являются общие или общественные интересы; Страсбургский Суд практически всегда признает наличие цели; защита других частных лиц – один из примеров такой цели) и был ли соблюден надлежащий баланс между частными интересами того лица, об «имуществе» которого идет речь, и указанными общими (общественными) интересами. Соответственно, нарушение национального «закона» и (или) отсутствие цели и (или) несоблюдение баланса свидетельствуют о том, что была нарушена статья 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Судя по представленным нам документам, Вы ведете речь о том, что государство осуществило вмешательство в право собственности на принадлежащий Вам земельный участок, расположенный по адресу: ул. Д.Б., 26, выделив Г. земельный участок по адресу: ул. Д.Б., 25А, часть которого является частью принадлежащего Вам земельного участка. Либо же речь идет о том, что границы Вашего участка были перенесены без Вашего запроса/ведома/разрешения, в результате чего та часть Вашего участка, которая, как Вы утверждаете, была передана затем Г. в составе предоставленного ему участка, стала принадлежать не Вам, а администрации городского округа. Применительно к последующим рассуждениям не столь важно, о каком из этих двух вариантов вмешательства идет речь.
Никем не оспаривается и не оспаривалось, что Вам на праве собственности, зарегистрированном надлежащим образом, принадлежит земельный участок по указанному выше адресу площадью 886 кв.м. Конечно, суды указывали, что площадь этого участка является ориентировочной, но речь, судя по всему, шла лишь о том, что она могла быть незначительно откорректирована по фактическому состоянию в результате межевания. В любом случае вопрос о площади участка как таковой со всей очевидность не разрешался в ходе имевшего место разбирательства и принятые судом решения не изменяли площадь принадлежащего Вам земельного участка, равно как не касались того факта, что Вы являетесь его собственником.
Однако, исходя из обстоятельств Вашего дела, проблема состоит не в определении того, имеется ли у Вас в принципе «имущество» в смысле статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в виде земельного участка по указанному выше адресу указанной площади, т.е. это бесспорно, а в том, где находится этот участок, т.е. каково местоположение его границ (если бы, например, Вы были лишены титульного права собственности на земельный участок с указанными в этом предложении характеристиками, то вмешательство в право собственности на него было бы очевидно, независимо от того, где проходят границы участка; в Вашем же случае определение границ участка является критическим с точки зрения выявления того обстоятельства, было ли осуществлено вмешательство в право собственности на принадлежащее Вам имущество).
Судя по материалам дела, ключевыми доказательствами того, каковы границы Вашего участка, предъявленными Вами в суд, были составленные в 2002 году план межевания земель (он является, в частности, приложением к постановлению главы города от 22 мая 2002 года, которым земельный участок был передан в Вашу собственность) и кадастровый план Вашего земельного участка, составленный в 2002 году (предварительно границы участка были согласованы с собственниками соседних участков). Остальные доказательства по делу, даже в своей совокупности, не позволяют определить границы Вашего участка с необходимой точностью и достоверностью. Судя по Вашей кассационной жалобе, именно указанные планы рассматриваются Вами в качестве доказательств того, где проходят границы Вашего участка.
Вместе с тем на основании обоих указанных планов невозможно определить местоположение границ Вашего земельного участка. Другими словами, они могут служить лишь для определения линейных границ (размеров сторон) этого участка. Конечно, по указанным планам можно понять, каким образом Ваш участок граничил с соседними участками по состоянию на 2002 год. Но, во-первых, границы обозначенных на плане земельных участков NN 21 и 23 менялись, что было предметом исследования в ходе судебного разбирательства, во-вторых, появился новый участок N 25А, в-третьих, границы земельного участка не могут определяться по границам соседних участков, когда они не являются постоянными, жесткими (все это было разъяснено в заседании специалистами, равно как следует из законодательства).
Вы пытались убедить суд в том, что указанные Выше планы за 2002 год позволяют определить не просто размеры сторон Вашего участка, но именно местоположение его границ, хотя ознакомление с этими планами явно свидетельствует о том, что границы Вашего участка, обозначенные на них, ни к чему не привязаны, если не считать границ соседних участков, дороги и пустыря, которые не могут служить цели определения границ Вашего земельного участка на местности (это также было предметом исследования в суде, судя по представленным Вами извлечениям из протокола судебного заседания).
Ни в Вашем исковом заявлении, ни в приведенных в решении суда первой инстанции дополнительных пояснения по существу спора, ни в кассационной жалобе не приводится каких бы то ни было аргументов, свидетельствующих о том, что на основании планов 2002 года возможно определение местоположения границ Вашего земельного участка, а не просто размеров сторон. Более того, сам факт Вашего обращения в 2009 году в отдел Росреестра с целью присвоения координат по системе МСК-74, что потребовало проведения работ по межеванию земельного участка, косвенно свидетельствует о том, что планы 2002 года были неполноценными с точки зрения возможности определения местоположения границ земельного участка по ним.
С учетом того, что
— указные планы за 2002 год не позволяют определить местоположение границ Вашего земельного участка (иного Вами не доказано; в лучшем случае Вы доказали (со ссылками на нормативные акты, действовавшие ранее), что в принципе они должны бы позволять сделать это),
— иные доказательства, на основе которых суд мог бы их определить, отсутствуют,
— изменение размеров и расположения сторон Вашего участка относительно других участков, отмеченных на планах 2002 года, имело место из-за сдвига границ земельных участков NN 21 и 23 (этот вопрос исследовался в суде, более того, суд проводил выездное заседание, в ходе которого устанавливалось в частности именно это обстоятельство; даже если это не так, то все равно сначала необходимо определить местоположение границ Вашего земельного участка, а затем задаваться вопросом о том, пострадало ли Ваше право собственности на него),
— Вы не предъявляли претензий к собственникам участков NN 21 и 23, а также
— Вашего отказа провести межевание участка в соответствии с процедурой, определенной действующим законодательством, т.е. обратившись в отдел Росреестра с документами, соответствующими предъявляемым к ним требованиям (в 2009 году Вам было отказано в осуществлении кадастрового учета по причине нарушения этих требований, которые Вы и сами признаете (то обстоятельство, что Вы, в отличие от Росреестра и суда, считаете, что Вы хотели зарегистрировать лишь некие изменения, не влияет на изложенный аргумент); Вы не обратились повторно в отдел Росрееста, для чего сначала необходимо было устранить нарушения (выполнить межевание), поэтому у Вас не может быть обоснованных претензий к тому, что им не был осуществлен кадастровый учет Вашего участка, равно как нет оснований для обращения в суд с соответствующими требованиями к отделу Россрееста, который не отказывается осуществить учет, если Вы представите документы, требуемые для этого в соответствии с действующим законодательством),
у Вас не имеется доказательств местоположения границ Вашего участка, нет оснований требовать их установления через суд, в связи с чем констатировать вмешательство в право собственности на принадлежащее Вам имущество в виде указанного земельного участка не представляется возможным, что подробно обосновано в решении суда первой инстанции и кассационном определении.
При невозможности обосновать вмешательство, а точнее, при отсутствии возможности доказать, что суд необоснованно отказался констатировать вмешательство в право собственности на принадлежащий Вам земельный участок, говорить о нарушении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции не представляется возможным.
Кроме того, ничто не препятствует Вашему обращению в отдел Росрееста с надлежаще оформленными документами с целью проведения межевания Вашего участка, а в случае, если в результате этого окажется, что размер принадлежащего Вам участка составляет менее 886 кв.м., обратиться с соответствующими требованиями к тому или к тем, по вине кого это произошло. В настоящее время, повторимся, никто не оспаривает то обстоятельство, что Вам принадлежит земельный участок по указанному выше адресу указанной выше площади. Другими словами, наличие возможности обращения в орган Росрееста и осуществления в зависимости от результатов такого обращения шагов, направленных на защиту Вашей собственности, если выяснится, что на нее совершены неправомерные посягательства, может свидетельствовать о том, что Вами не исчерпаны средства правовой защиты от нарушений, в чем бы они не состояли и кем бы не были допущены. И речь не идет об альтернативном по отношению к имевшему место обращению в суд способе защиты, который, по мнению Европейского Суда по правам человека, не нужно исчерпывать, но о надлежащем способе защиты, в отличие от имевшего место обращения в суд. Наконец, сам суд прямо указал Вам на этот способ защиты, причем, судя по решению, сделал это до его вынесения, предложив предпринять необходимые действия по межеванию до этого. Ваше несогласие с мнением суда по данному вопросу само по себе не свидетельствует о том, что Вы правы, а суд нет. Тем более, что разрешение подобного рода споров относится к его юрисдикции.
Мы также не усматриваем каких бы то ни было признаков нарушения судом права на справедливое судебное разбирательство, которое гарантировано пунктом 1 статьи 6 Конвенции. Напротив, решения судов, в том числе второй инстанции, обоснованы, мотивированы, в них, вопреки утверждениям, содержащимся в Вашей кассационной жалобе, учтено каждое доказательство по делу (то обстоятельство, что Вы не согласны с тем, как это сделано, не означает, что они не учтены), дан ответ на каждый Ваш аргумент. Суд первой инстанции даже провел выездное судебное заседание для того, чтобы в ходе него непосредственно установить ряд обстоятельств, имеющих значение для дела. Что касается Вашей претензии к беспристрастности специалиста, то, во-первых, статья 6 Конвенции гарантирует только беспристрастность суда, во-вторых, даже если учесть важное значение его пояснений, они были подкреплены письменными доказательствами и ссылками на соответствующую нормативную базу.
С уважением,
Олег Анищик