Уважаемая Е.!
Из представленных Вами материалов потенциально усматриваются следующие нарушения прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод.
Все нарушения касаются статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, но они достаточно разные, так как эта статья предусматривает значительное число различных прав.
1. Судебное заседание было закрытым в отсутствие оснований, предусмотренных пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а именно: соответствующих соображений морали, общественного порядка либо национальной безопасности.
Очевидно, что первые два основания неприменимы к Вашему делу. Во всяком случае, на первый взгляд в представленных материалах ничего об этом не говорится. Надо полагать, что заседание было закрытым в связи с наличием в материалах дела результатов ОРД, которые (в силу соответствующего закона) формально считаются содержащими «государственную тайну». Следовательно, возникает вопрос о применимости третьего из предусмотренных пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод оснований, то есть «соображений национальной безопасности». Однако, во-первых, неясно, какие именно конкретные материалы, имеющиеся в деле, свидетельствовали о необходимости закрывать заседание, учитывая, что практически все результаты ОРД были рассекречены. Во-вторых, даже в случаях, когда имеются основания полагать, что те или иные материалы действительно содержат затрагивающие национальную безопасность сведения, суд должен проанализировать, как закрытие заседание повлияет на принцип гласности.
Полагаем, что этого сделано не было, а ссылка на «государственную тайну» была совершенно формальной. В-третьих (даже если интересы национальной безопасности затронуты), суд должен рассмотреть вопрос о том, почему необходимо закрывать весь процесс целиком, а не проводить одно (или несколько) судебных заседаний, в ходе которых могли бы быть рассмотрены те самые содержащие «государственную тайну» материалы. Безусловно, этого также не было сделано. Конечно, в ряде случаев открытое разбирательство в суде кассационной инстанции может исправить допущенное нарушение. Однако это не обязательно так, и, возможно, заседание суда второй инстанции тоже было закрытым (из кассационного определения это непонятно). При обосновании данного нарушения можно опираться на Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Белашев против России», хотя по этому вопросу у Страсбургского Суда в принципе имеется весьма богатая практика и в отношении других стран.
2. Использование в качестве критических доказательств по делу материалов, собранных в результате (тайных) оперативно-розыскных мероприятий, проведение которых не было обосновано наличием разумных подозрений в причастности лица к совершению преступления, является нарушением права на справедливое разбирательство, гарантированного пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Это довольно сложная, но при этом весьма перспективная логика, которая основана, в частности, на Решении Европейского Суда по правам человека по делу Джона Джеймса Шеннона, а также Постановлении по делу «В. против Финляндии». Кроме того, очень важным представляется Постановление по делу «Раманаускас против Литвы», так как в нем речь прямо идет о получении взятки.
Идея состоит в том, что проведение в отношении лица тайных мероприятий должно основываться на «разумных подозрениях» в причастности его к совершению преступления. Сведения, сообщенные каким-либо одним частным лицом, не соответствуют этому требованию, то есть не могут являться достаточным основанием для проведения тайных мероприятий, которые по определению способны затронуть целый ряд охраняемых прав. Не может являться достаточной и информация, полученная от частного лица, находящегося «в оперативной разработке». Перед началом осуществления тайных мероприятий соответствующие органы должны убедиться в разумности (обоснованности) подозрений в совершении лицом преступления, а только потом (с целью их проверки) проводить то или иное мероприятие, направленное на подтверждение или опровержение этих подозрений. В Вашем случае сначала информация (как заявляют сотрудники милиции) поступила от некоего «анонимного лица», а затем – от В., которая в некотором смысле сама находилась по меньшей мере «в оперативной разработке». Однако в плане подготовки жалобы важен не сам факт того, что в отношении Вас проводились тайные мероприятия, а обстоятельства использования их результатов в качестве критических доказательств по делу. Под ними понимаются такие доказательства, на которых в значительной степени построено обвинение (без которых обвинением просто не было бы обоснованным). В Вашем деле это по крайней мере сами деньги (предмет предполагаемой взятки), появившиеся (в качестве доказательств) именно благодаря оперативному мероприятию, а также сведения об обстоятельствах их передачи. Но критическое значение этих доказательств подлежит, конечно, отдельному обоснованию. Для этого необходимо:
определить предмет доказывания по делу,
соотнести каждое из обвинительных доказательств с каждым из элементов предмета доказывания,
сделать вывод о том, какое значение для обоснования тех или иных элементов имеют доказательства, полученных описанным выше путем (посредством оперативных мероприятий, для проведения которых не было достаточных разумных подозрений в совершении Вами преступления),
продемонстрировать, что их значение критическое в том смысле, что без них, исходя из закона и (или) сложившейся практики его применения, невозможно или очень затруднительно обоснование наличия тех элементов предмета доказывания, в отсутствие которых Вас должны были оправдать (или прекратить дело по тем или иным основаниям).
В отношении данного вопроса возникают определенные проблемы с обоснованием исчерпания средств правовой защиты от этого нарушения на национальном уровне, так как жалобы на это не были явно высказаны ни Вами, ни Вашими адвокатами ни в суде первой инстанции, ни в кассации. Однако все не выглядит абсолютно безнадежным. Мы скорее рекомендовали бы заявить о таком нарушении и хотя бы до какой-то степени попытаться обосновать, что средства защиты были исчерпаны.
3. Также можно попытаться доказать, что В. в определенном смысле была «агентом государства», ее показания являются практически единственным и потому критическим (с точки зрения возможности обоснования обвинительного приговора в их отсутствие) доказательством, а постановление приговора исключительно на их основании нарушает требования справедливости судебного разбирательства.
Конечно, обоснование того, что В. является «агентом государства» (так как в процессе осуществления оперативных мероприятий полностью действовала под контролем и в соответствии с указаниями сотрудников милиции), не свидетельствует о невозможности использования ее показаний в принципе. Однако в случае, если они являются единственным доказательством, обосновывающим предъявленное лицу уголовное обвинение, право на судебное разбирательство может быть нарушено. Наряду с обоснованием того факта, что В. является «агентом государства», необходимо проведение анализа доказательственной базы по делу, чтобы показать, что подавляющее большинство доказательств производны от ее показаний. «Показания» здесь, конечно, рассматриваются содержательно, а не в том смысле, который придается этому термину УПК РФ. Под показаниями мы понимаем любые относящиеся к делу сведения, сообщенные лицом кому бы то ни было и в какой бы то ни было форме (а не только при допросе) и использованные в качестве доказательства. Нетрудно заметить, что, например, показания всех других свидетелей обвинения о причастности Вас к получению взятки производны от слов В., которая сообщила им об этом. Таким образом, показания этих свидетелей – это те же слова В., форма которых многократно приумножена без изменения содержания. Другими словами, если я говорю А., Б. и В., что Х. – плохой человек, после чего сам повторяю эти слова в суде, а А., Б. и В. сообщают, что им я тоже об этом говорил, то формально против Х. имеются показания четырех свидетелей (в смысле четырех разных источников информации), которые за счет количества и соответствия друг другу вроде бы (по мнению российских судов) увеличивают вероятность того, что Х.- действительно плохой человек. Если присмотреться, то имеет место только один источник информации – мои собственные слова. Остальные три производны от этого источника и ничего не добавляют. Именно поэтому можно сделать вывод, что показания В., на основе которых построен ряд других обвинительных доказательств по делу, являются критическими и практически единственными, так как кроме них обвинение больше ничего не подтверждает. Здесь стоит добавить, что деньги (предмет предполагаемой взятки), равно как все другие данные, полученные оперативным путем (а никаких иных доказательств, кроме этих и показаний свидетелей, в деле нет), также производны от слов В., которая при не совсем выясненных обстоятельствах сообщила в милицию о том, что Вы требовали от нее взятку. Безусловно, все это требует обстоятельного, но лаконичного обоснования.
В качестве дополнительной (или альтернативной) логики можно доказывать, что В., чьи показания столь критичны для постановления обвинительного приговора, в некотором смысле была «соучастницей» предположительно имевшего место преступления. Конечно, формально в соответствии с УК РФ получение и дача взятки – это разные составы. Однако очевидно, что, во-первых, получение взятки без ее дачи невозможно, во-вторых, получение и дача «одной взятки» представляют собой единое событие. Именно в этом смысле В. можно назвать «соучастницей» условного выделяемого нами преступления под названием «взяточничество». Подобное обоснование может иметь смысл, так как в ряде случаев Европейский Суд по правам человека приходил к выводу, что использование в качестве критических доказательств при обвинении лица в совершении преступления показаний его соучастников может (особенно в совокупности с другими нарушениями статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод) свидетельствовать о нарушении права на справедливое судебное разбирательство. Здесь можно посмотреть хотя бы на Постановление по делу «Владимир Романов против России». Подобный вывод, в частности, основан на том, что «соучастник» сам является лицом, заинтересованным в определенном исходе дела, а привлечение его к ответственности за дачу ложных показаний не представляется возможным, так как ложь представляет собой одно из средств защиты. Уточним, что Страсбургский Суд в большинстве случаев склонен анализировать ситуацию содержательно, а не формально. Поэтому и здесь мы говорим о том, что для В., которая формально вроде бы не является ни подозреваемой, ни обвиняемой, ни подсудимой, данные ей показания являлись средством защиты от тех подозрений (в даче взятки), которые практически проявились в деятельности сотрудников милиции, проводивших с ней различные встречи, беседы и т.д. Вывод о том, что ее можно привлечь к ответственности за дачу заведомо ложных показаний (или заведомо ложный донос), так как формально она не обладает соответствующим статусом, также не столь очевиден, что содержательно сближает В. с «соучастницей преступления». Ее заинтересованность в исходе дела также может быть обоснована. Хотя бы со ссылкой на то, что сама она не была привлечена к ответственности за совершение преступления (пусть и с освобождением от нее), причем ни в части того эпизода, о котором идет речь в приговоре, ни в части предположительно имевших место ранее действий по передаче взяток. Конечно, все это требует серьезного обоснования.
4. Также в жалобе можно попытаться обосновать, что суд не был «создан на основании закона» в смысле пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. К подобному выводу можно прийти в результате анализа практики Европейского Суда по правам человека, в соответствии с которой суд может не отвечать этому требованию, если конкретное дело рассматривается не тем судом, к которому оно отнесено по подсудности.
Здесь можно привлечь для обоснования, например, решение Комиссии по правам человека по делу «Занд против Австрии» 1977 года. Формально материалы Вашего уголовного дела содержали сведения, составляющие государственную тайну (во всяком случае, суд с этим согласился). Следовательно, на основании пункта 3 части 3 статьи 31 УПК РФ данное дело подсудно суду уровня субъекта Российской Федерации, а рассмотрено оно было районным судом.
Сформулированный в кассационных жалобах Ваших адвокатов вывод, что судья Р. в соответствии с частью 2 статьи 63 УПК РФ не мог рассматривать Ваше дело, представляется не совсем необоснованным. Во всяком случае, из части 2 статьи 63 УПК РФ и проанализированной нами практики Верховного и Конституционного Судов РФ это прямо не вытекает, а каких-либо обоснований в жалобах адвокатов не приведено (возможно, оно есть в других материалах дела). Поэтому, по нашему мнению, это не может рассматриваться в качестве дополнительного аргумента при доказывании того, что суд не был «создан на основании закона».
5. Безусловно, можно вести речь о том, что в нарушение права на справедливое судебное разбирательство суд не ответил на целый ряд представленных Вами и Вашими защитниками аргументов и доказательств, которые (отдельно и в совокупности) являлись критическими с точки зрения возможности прийти к выводу о Вашей виновности. Речь, в первую очередь, о Вашей версии событий, в рамках которой Вы вполне обоснованно (то есть со ссылками на доказательства) утверждали, что полученные Вашим мужем деньги были внесены в качестве предоплаты за заказанную для личных нужд мебель и возвращены из-за отказа от соответствующего заказа. Однако здесь необходим тщательный анализ предмета доказывания, всех обвинительных доказательств и каждого доказательства, на которое обращала внимание защита, с выяснением того, какие из последних не были приняты во внимание, и на что именно они влияли с точки зрения обоснования каждого из элементов предмета доказывания и (посредством этого) итогового вывода о виновности.
Кроме того, здесь же можно говорить о том, что в нарушение права на справедливое судебное разбирательство суд изначально придавал большее значение аргументам и доказательствам обвинения. Другими словами, суд фактически не решал вопрос о том, чья версия – обвинения или защиты – является более основанной (при том, что на стороне защиты «работает» презумпция невиновности), а задавался вопросом, смогла ли защита опровергнуть версию обвинения, как если бы ее правильность изначально предполагалась.
6. Наконец, можно вести речь о том, что искажение протокола судебного заседания фактически лишило Вас права на допрос показывающих против Вас свидетелей, прямо гарантированного пунктом D части 3 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также права на защиту в целом.
Это утверждение основано на том, что право на защиту становится практически бессмысленным, если влияющая на исход дела информация, получаемая в ходе ее осуществления (в том числе при допросе свидетелей), не фиксируется и (или) искажается в протоколе судебного заседания, а исправить ее не представляется возможным хотя бы по той причине, что суду фактически не с чем сравнить представленные замечания на протокол (кроме этого самого протокола и своей памяти), так как самостоятельно суд не ведет ни аудиозапись, ни полное стенографирование, а аудиозаписи, сделанные защитой, не принимает. Безусловно, это проблема не только Вашего дела, а в принципе российского судопроизводства. И мы надеемся, что рано или поздно к ней будет привлечено самое пристальное внимание Европейского Суда по правам человека. Возможно, с помощью Вашего дела.
Мы не ставим по данному делу вопрос о нарушении Вашего права на личную жизнь, гарантированного статьей 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, хотя в ходе оперативных мероприятий, результаты которых легли в обоснование приговора, тайно использовалась аудиозапись, что представляло собой вмешательство в личную жизнь в том смысле, который придает этому термину Европейский Суд по правам человека. Невозможность обращения в Страсбургский Суд с жалобой на нарушение статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод вызвана, по нашему мнению, во-первых, тем, что вмешательство было осуществлено в личную жизнь Вашего мужа (а не Вас), которому были переданы деньги – предмет предполагаемой взятки, во-вторых, никаких жалоб на нарушение чьих бы то ни было прав (его или Ваших) в связи с применением тайной аудиозаписи никем и никогда по делу, судя по представленным материалам, не высказывалось.
Безусловно, все это лишь предварительный анализ. Не исключено, что мы не заметили тех или иных нарушений, которые могут быть выявлены при более тщательном анализе. Кроме того, в отношении каждого из приведенных Выше предложений необходимо с большой тщательностью ставить и разрешать вопросы о соблюдении всех критериев приемлемости жалобы, в частности, исчерпания средств правовой защиты. Наконец, анализ должен быть проведен на основе всех материалов дела (в данном случае он основан лишь на приговоре, кассационных жалобах и кассационном определении).
Вместе с тем подготовка жалобы по данному делу представляется, по нашему мнению, весьма перспективной.
С уважением,
Олег Анищик
Здравствуйте Олег!
Изменились ли требования к жалобе в ЕСПЧ на 2013год?
Есть ли представительство ЕСПЧ в России и как узнать его адрес?
Здравствуйте!
По состоянию на сегодняшний день Европейский Суд по правам человека не публиковал ничего, что могло бы быть оценено мной как изменение требований к жалобе в Европейский Суд по правам человека на 2013 год. Ни из каких иных источников ни о чем подобном мне также не становилось известным.
Ни представительств, ни каких-либо иных обособленных от самого Европейского Суда по правам человека подразделений в самом широком смысле этого слова, которые представляли бы его интересы либо реализовывали какие бы то ни было его функции, ни в России, ни в какой-либо другой стране не было и нет. Только и исключительно сам Европейский Суд по правам человека, целиком и полностью находящийся во французском Страсбурге, представляет свои интересы и реализует свои функции.
Олег Анищик
здравствуйте. Уважаемый Олег.
В последнее время ОРМ «ПРОВЕРОЧНАЯ ЗАУПКА» в 228 ст УК РФ. Стала носить массрвый характер. Недавнее дело Веселоа и другие против России тому пример.
Вопрос: Известно ли Вам о том — есть ли в производстве ес дела готовящиеся стать пилотными постанавлениями. Как ес собираеться бороться с данной проблемой.
С уважением,
Гусейн
Здравствуйте!
Если проблема, о которой Вы ведете речь, заключается в распространенной практике провокации преступлений в рамках проведения проверочной закупки (сами по себе проведение проверочной закупки и (или) использование полученных в результате ее проведения материалов в целях доказывания виновности лица в совершении преступления никогда не признавались Европейским Судом по правам человека нарушениями каких бы то ни было прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и Протоколами к ней, в том числе права на справедливое судебное разбирательство, которое гарантировано статьей 6 Конвенции, в частности, не признавалось это Постановлением ЕСПЧ по делу «Веселов и другие против России» (Veselov and Others v. Russia, жалобы NN 23200/10, 24009/07 и 556/10) от 02 октября 2012 года), то мне неизвестно каких бы то ни было публикаций Европейского Суда по правам человека, в которых он заявлял бы о подготовке пилотного Постановления, касающегося этой проблемы. Мне также неизвестно об этом из каких-либо иных источников. Обращаю внимание, что после оглашения Постановления по делу «Веселов и другие против России» Европейский Суд по правам человека коммуницировал властям Российской Федерации несколько десятков жалоб на провокацию преступлений. Однако ничто в вопросах, поставленных перед сторонами разбирательств по этим делам (все они одинаковые; см. в качестве примера самое последнее из коммуницированных дел, сведения о котором опубликованы), не свидетельствует о подготовке пилотного Постановления по данной тематике. В частности, среди них отсутствуют вопросы, которые после вступления в силу Правила 61, внесенного в Регламент Европейского Суда по правам человека 21 февраля 2011 года, должны быть поставлены перед сторонами в случае, когда Европейский Суд по правам человека решает, следует ли вынести пилотное Постановление, и о которых можно прочитать, например, здесь. Как с этой, так и с любой другой проблемой Европейский Суд по правам человека борется и будет продолжать бороться посредством рассмотрения подаваемых жалоб.
Олег Анищик
Добрый день, я мама осужденного сына, приговор вступил в силу по ч. 1 ст. 105 ук рф в 2009г. в последующем во всех инстанциях обжаловался, последней инстанцией был Верховный суд РФ, теперь последнюю пишем надзорную жалобу председателю Верховного суда РФ, вопрос можно ли после рассмотрения председателем надзорной жалобы подовать жалобу в ЕСПЧ, ведь сроки 6 месяцев, не знаю с какого момента начинают течь. Также если это возможно, скажите стоимость своих услуг по написанию жалобы.
Здравствуйте!
Я не могу ответить на Ваш первый вопрос по причинам, изложенным в правилах сайта.
Однако если, по Вашему мнению, какие-либо нарушения прав, гарантированных Вашему сыну Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и Протоколами к ней, жалобы на которые рассматривает Европейский Суд по правам человека, были допущены судами первой и (или) второй инстанций при рассмотрении по существу предъявленного ему уголовного обвинения, то до 01 января 2013 года (когда вступили в силу изменения, внесенные в УПК РФ Федеральным законом N 433-ФЗ от 29 декабря 2010 года и касающиеся, в частности, надзорного порядка пересмотра судебных решений) предусмотренный пунктом 1 статьи 35 Конвенции шестимесячный срок на обращение в Европейский Суд по правам человека с жалобой на указанные выше нарушения исчислялся со дня вынесения (получения копии) решения суда второй инстанции (последнего такого решения, если в результате отмены судебных актов дело попадало в суд второй инстанции более одного раза), в частности, кассационного определения (принятого по жалобам(е) на решение суда первой инстанции (в частности, приговор), поданным(ой) лицом, которому было предъявлено уголовное обвинение, и (или) в его интересах), поскольку единственно доступное после этого обращение в надзорные инстанции в порядке, предусмотренном УПК РФ в редакции, действовавшей до 01 января 2013 года, никогда не считалось Европейским Судом по правам человека средством правовой защиты в смысле пункта 1 статьи 35 Конвенции, решения этих судов не рассматривались в качестве окончательных решений по делу в смысле этой же статьи Конвенции применительно к жалобам на нарушения, предположительно допущенные судами первой и (или) второй инстанций, и, соответственно, не влияли на исчисление шестимесячного срока на обращение с ними в Европейский Суд по правам человека (см. обоснование в разделе «Необходимость исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты перед обращением в Европейский Суд»), а поскольку пересмотр судебных решений, вступивших в законную силу до 01 января 2013 года, в тех случаях, когда лица, указанные в статье 402 УПК РФ, не воспользовались ранее правом на обжалование судебного решения в порядке надзора либо не исчерпали возможности надзорного производства по нормам главы 48 УПК РФ и принесли жалобу на указанные судебные решения после 31 декабря 2012 года, осуществляется, как разъяснил Президиум Верховного Суда РФ в своем Постановлении от 26 декабря 2012 года, по правилам, установленным главой 48 УПК РФ, т.е. по тем самым правилам, к которым у Европейского Суда по правам человека и были претензии, касающиеся, в частности, неопределенности сроков обжалования судебных решений в порядке надзора, которые в подобных случаях так и остаются неопределенными, я не усматриваю никаких причин для вывода о том, что обращение после 31 декабря 2012 года с надзорной жалобой на судебные решения, вступившие в законную силу до 01 января 2013 года, в т.ч. обращение к Председателю Верховного Суда РФ, имеет какое бы то ни было значение с точки зрения исчисления шестимесячного срока на обращение в Европейский Суд по правам человека с жалобой на нарушения, предположительно допущенные судами первой и (или) второй инстанций (и хотя я не могу исключить с вероятностью 100% иной вывод по этому вопросу Европейского Суда по правам человека, поскольку прямо именно об этих случаях он пока не высказывался, я не готовлю жалоб в Европейский Суд по правам человека на указанные нарушения, если пропущен шестимесячный срок на обращение с ними, исчисленный со дня вынесения (получения копии) кассационного определения, что, судя по заданному вопросу, имеет место в Вашем случае, поскольку, повторюсь, не усматриваю разумных оснований для исчисления шестимесячного срока иным образом).
Также обращаю внимание, что как таковой отказ в пересмотре вступивших в законную силу судебных решений не представляет собой нарушения прав, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней, хотя бы по той причине, что указанные международные договоры не предусматривают права на пересмотр вступивших в законную силу решений национальных судов. Поэтому такой отказ не является основанием для обращения с жалобой в Европейский Суд по правам человека. См., например, mutatis mutandis, Решение Комиссии по правам человека по вопросам приемлемости жалобы «Копжински против Польши» (Kopczynski v. Poland, N 28863/95) от 01 июля 1998 года и Решение Европейского Суда по правам человека по вопросам приемлемости жалобы «Кузнецова против России» (Kuznetsova v. Russia, N 67579/01) от 19 января 2006 года.
Кроме того, производство, связанное с попыткой добиться пересмотра вступивших в законную силу решений, которое не привело к передаче дела на рассмотрение в заседании суда соответствующей инстанции, не охватывается гарантиями статьи 6 Конвенции, по причине чего нарушить право на справедливое судебное разбирательство в ходе этого производства невозможно. См., например, mutatis mutandis, Решения Комиссии по правам человека по делам «Х. против Австрии» (X. v. Austria, жалоба N 7761/77) от 8 мая 1978 года и «Руиз Матеос и другие против Испании» (Ruiz-Mateos and Others v. Spain, жалоба N 24469/94) от 2 декабря 1994 года, Решение Европейского Суда по правам человека по вопросам приемлемости жалобы «Рудан против Хорватии» (Rudan v. Croatia, жалоба N 45943/99) от 13 сентября 2001 года, Постановления Европейского Суда по правам человека по делам «Никитин против России» (Nikitin v. Russia, жалоба N 50178/99) от 20 июля 2004 года и «Засурцев против России» (Zasurtsev v. Russia, жалоба N 67051/01) от 27 апреля 2006 года.
Хотя я не уверен, что Вам это понадобится, Вы можете найти ответ на второй свой вопрос в разделе «Оценить перспективы обращения в ЕСПЧ и заказать подготовку жалобы».
Олег Анищик
Уважаемый Олег!
Столкнулся с такой ситуаций, что жалобу признают неприемлемой в связи с тем, что к ней не было приложено краткое описание дела (1-2 страницы), хотя ранее практически подорбные жалобы (формуляры) прошли регистрацию в ЕСПЧ.
Если с формуляром все понятно, то форму краткого описания Суд не высылает даже при подаче предварительной жалобы.
Где можно ознакомится с формой «краткого описания дела» на которое ссылается Секритариат Суда?
Здравствуйте!
Никакой «формы «краткого описания дела», под которым, вероятно, подразумевается краткое изложение содержания жалобы (в противном случае Ваш вопрос мне непонятен, т.к. неясно, о каком «деле» идет речь), не существует и никогда не существовало. Существуют лишь требование к максимальному объему краткого изложения содержания жалобы — «10 печатных страниц», вытекающее из пункта 11 Практического руководства по подаче жалобы (Практической инструкции по обращению в Европейский Суд по правам человека) в его применении Секретариатом Европейского Суда по правам человека, который в случае превышения жалобой 10 страниц, не считая списка приложений и самих приложений, может потребовать представить «единый формуляр жалобы по… делу… [о]бъем [которого] не должен превышать 10 печатных страниц», а также требование к содержанию краткого изложения, вытекающее из подпунктов D, E и F пункта 1 Правила 47 Регламента Европейского Суда по правам человека, которое он распространяет в переводе на русский язык (с отсутствующей в оригинале ссылкой в подстрочнике на названное выше Практическое руководство) с конца 2011 года, то есть с того самого момента, когда он начал требовать соблюдения правила о необходимости сопровождения жалобы, превышающей по объему 10 страниц, ее кратким изложением: такая жалоба должна сопровождаться кратким изложением фактов (т.е. того, что должно быть написано в пункте 14 формуляра жалобы), кратким изложением предполагаемого нарушения или нарушений Конвенции о защите прав человека и основных свобод и (или) Протоколов к ней и соответствующих аргументов (т.е. того, что должно быть написано в пункте 15 формуляра жалобы), а также кратким заявлением о соблюдении условий приемлемости (исчерпание внутренних средств правовой защиты и «правило шести месяцев»), предусмотренных пунктом 1 статьи 35 Конвенции (т.е. того, что должно быть написано в пунктах 16-18 формуляра жалобы), хотя прямо Секретариат обычно требует лишь краткого изложения фактов в хронологическом порядке и всех жалоб, на рассмотрении которых настаивает заявитель или его представитель. Все размещенные на данном сайте рекомендованные к использованию формуляры жалоб уже включают в себя специальный раздел для краткого изложения содержания жалобы. Если же заявитель или его представитель обратился в Европейский Суд по правам человека с жалобой, превышавшей по объему 10 страниц и не сопровождавшейся кратким изложением ее содержания, и Секретариат предоставил ему возможность исправить это нарушение (что происходит далеко не всегда), то все еще проще: необходимо просто выполнить жалобу на формуляре, который не будет превышать по объему 10 печатных страниц, и выслать в дополнение к поданному ранее формуляру. Другими словами в этом случае формой для краткого изложения жалобы станет собственно формуляр жалобы.
Обращаю внимание, что в случае, когда жалоба, превышающая по объему 10 страниц, не сопровождается кратким изложением, она не признается неприемлемой, а считается просто неподанной, поскольку не соответствует требованиям, предъявляемым к жалобе Правилом 47 Регламента ЕСПЧ. Хотя из этого общего правила существует ряд исключений, описанных здесь.
Олег Анищик
Здравствуйте! Мой гражданский муж, отец моих пятерых несовершеннолетних детей-граждан РФ, является гражданином Буркина Фасо. Проживает в РФ нелегально, не имеет разрешения на работу (не выехал после окончания ВУЗа 17 лет назад) Во второй раз просил временное убежище в РФ, ему отказано. Решение обжаловано в районном и городском суде. Есть отказ в предоставлении РВП (письмо УФМС) Можем ли мы обратиться в ЕСПЧ? Его выезд из страны считаю неприемлемым из финансовых и моральных соображений, однако для начала процедуры легализации без предоставления убежища ФМС требует выезда в страну гражданства с возможным запретом на обратный въезд..Спасибо
Здравствуйте!
Я не могу ответить на Ваш вопрос по причинам, изложенным в правилах сайта.
Олег Анищик
При изложении имевших место нарушений (пункт 14 формуляра) мне требуется ссылаться на цитаты из книг и средств массовой информации (интернет). Как правильнее это сделать? Достаточно ли просто ссылок на книгу или сайт, либо же требуется распечатывать полностью (или отрывочно) литературные произведения, либо материалы страниц сайтов? Должен ли я в этом случае заверять их нотариально?
Здравствуйте!
Никакие документы, регулирующие деятельность Европейского Суда по правам человека, не дают прямых ответов на первые два Ваших вопроса. Другими словами, никаких требований к оформлению ссылок (в самом широком смысле) на литературные произведения (т.е., надо полагать, материалы, опубликованные в бумажном виде, поскольку Вы противопоставляете их сайтам) и (или) сайты (т.е. материалы, опубликованные на веб-сайтах) не предъявляется. Поэтому я могу высказать лишь свою собственную рекомендацию. Она основана на моем мнении, что жалоба в Европейский Суд по правам человека (как и любой другой документ, который имеет своей целью убедить адресата (читателя) в чем бы то ни было, а потому должен быть, в частности, более или менее самодостаточным, чтобы минимизировать в разумной степени необходимость обращения к внешним по отношению к нему источникам информации (которыми читатель может пренебречь, трактуя при этом свои сомнения не в пользу автора документа), особенно если известно, что адресат может уделить тексту весьма немного времени) по общему правилу должна содержать все необходимые извлечения (цитаты) из материалов дела (либо пересказ таковых (их частей), если он лучше цитирования; например, это может быть так, если документ, скажем, кассационная жалоба заявителя, путаный и малочитабельный, однако мне важно донести до адресата тот смысл, который сокрыт в документе (иногда, конечно, значительно помогая ему «проявиться», но при этом не перевирая источник и не утверждая того, чего в нем нет); с другой стороны, если применительно, скажем, к судебному решению важно подчеркнуть его проблемы, я могу, напротив, привести именно закавыченные цитаты, причем без корректировки орфографии, пунктуации и стилистики, которую я провожу, когда для меня важно донести до адресата смысл цитаты, а не подчеркнуть проблемы), равно как источников права с приложением таковых или извлечений из них к жалобе, если я полагаю, что у читателя могут возникнуть сомнения в корректности изложения информации, в т.ч. в том случае, когда одна и та же информация может иметь разные значения в разных контекстах (скажем, если я заменяю 100-страничную мотивировку некоего документа (например, для приговора это вполне нормальный объем) ее 3-страничным изложением, в котором, с одной стороны, подчеркивается все то, что мне необходимо, а с другой, утверждается, пусть и не прямо, что никакая значимая информация, в т.ч. говорящая, возможно, против заявителя, не была потеряна или искажена; конечно, не следует забывать, что копии некоторых документов ЕСПЧ прямо требует прикладывать к жалобе, т.е. применительно к такого рода документам не стоит вопрос выбора – прикладывать или нет), либо просто по той причине, что информация имеет весьма определяющее значение с точки зрения обоснования нарушения или соблюдения критериев приемлемости жалобы на него, а потому нуждается в ссылке на источник. Повторюсь, речь идет именно о разумной степени самодосточности. Поэтому, например, по общему правилу я не прикладываю к жалобе нормативных актов, извлечения из которых приводятся в тексте (имеются в виду полные нормативные акты, поскольку повторное прикладывание извлечений, которые и так уже приведены в основном тексте жалобы, очевидно неразумно), однако прикладываю судебную практику по другим делам, которая выступает в роли источников права (поскольку у адресата могут возникнуть сомнения в том, что я адекватно обращаюсь с этой практикой именно как с источником права, т.е., например, корректно определяю все значимые обстоятельства, объединяющие дело, по которому принято решение, и дело, к которому я применяю его как источник права, а также не игнорирую, возможно, имеющие место иные значимые обстоятельства, принятые во внимание при принятии решения, используемого в качестве источника права, которые в деле, к которому оно применяется, отсутствуют). Именно на это я буду ориентироваться при принятии решения по вопросу о том, следует ли мне оформить обычную ссылку на материал, опубликованный в бумажном виде и (или) на веб-сайте, подобную той, которую я сделал бы, скажем, в научной статье, либо приложить к жалобе копию первоисточника (его части), а применительно к веб-сайту – его распечатки (помня при этом, что веб-сайты отличаются от опубликованных в бумажном виде материалов относительно легкой изменяемостью, что в ряде случаев может затруднить установление того, что было опубликовано на сайте в интересующий заявителя период (момент) времени; это, конечно, скорее говорит в пользу прикладывания распечатки информации с веб-сайта, если она действительно имеет важное значение). Поскольку, если я правильно помню, я не размещал на сайте образцов (примеров) жалоб, к которым приложены распечатки с веб-сайтов, ниже привожу соответствующее извлечение из такого рода жалобы (я сохраняю контекст, чтобы можно было оценить необходимость прикладывания к жалобе распечаток с веб-сайтов; обратите, в частности, внимание, что распечатка в веб-сайта, упомянутого в пункте 14.51., к жалобе не приложена, т.к. я не считал это действительно необходимым (разумным), а в приложении 40 приводится копия именно запроса, а не распечатки в сайта, т.к. на сайте, в частности, выложена фотокопия (скан) этого запроса, которая и была приложена к жалобе (поскольку я считаю, что копия документа лучше, чем просто изложение его содержания на веб-сайте), в то время как применительно к повторному запросу на сайте воспроизводится только сам текст, поэтому он приложен в виде распечатки):
«А. ФАКТИЧЕСКИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
…
3. ПЕРЕДАЧА СМИ ВИДЕОЗАПИСЕЙ ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНОГО МЕРОПРИЯТИЯ И СЛЕДСТВЕННОГО ДЕЙСТВИЯ, ПРОВЕДЕННЫХ В ОТНОШЕНИИ МЕНЯ
a. Публикация в СМИ видеозаписей
14.47. [ДАТА 2] на интернет-сайте электронного средства массовой информации «[НАЗВАНИЕ 1]» по адресу [ССЫЛКА НА АДРЕС СТРАНИЦЫ В ИНТЕРНЕТЕ 1] была размещена видеозапись общей продолжительностью [ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ], представляющая собой нарезку частей оперативной видеосъемки, проведенной [ИМЯ 1] [ДАТА 1] в помещении [НАЗВАНИЕ МЕСТА] на выданную ему скрытую видеокамеру, возвращенную им вечером того же дня оперуполномоченному [ИМЯ 2] а также видеосъемки осмотра места происшествия [ДАТА 1] (см. пункты 14.16., 14.37.—39. и 14.42. выше). Несмотря на то, что содержание указанной интернет-страницы несколько раз менялось (в настоящее время она доступна в версии от [ДАТА 8]), судя по размещенным на ней же комментариям пользователей (см. страницу 3 Приложения 31), впервые она была опубликована не позже [ВРЕМЯ 2] [ДАТА 2] (время оставления первого комментария). О том, что эта интернет-страница размещена на сайте именно [ДАТА 2], свидетельствует также оставшееся неизменным время создания предшествующей и последующей доступных страниц сайта ([ССЫЛКА НА АДРЕС СТРАНИЦЫ В ИНТЕРНЕТЕ 2] и [ССЫЛКА НА АДРЕС СТРАНИЦЫ В ИНТЕРНЕТЕ 3]), то есть [ВРЕМЯ 1] и [ВРЕМЯ 3] [ДАТА 2] соответственно (при публикации страниц сайта осуществляется их последовательная нумерация). В любом случае видеозапись была опубликована на указанном сайте не позже [ДАТА 3], о чем свидетельствуют ссылки на нее в других СМИ (см., например, страницу 1 Приложения 32). Видеозапись была многократно скопирована посетителями сайта и размещена ими (с логотипом «[НАЗВАНИЕ 1]», наложенным перед публикацией поверх изображения) на других сайтах в интернете, в частности [НАЗВАНИЕ 2] (см., например, [ССЫЛКА НА АДРЕС СТРАНИЦЫ В ИНТЕРНЕТЕ 4] и [ССЫЛКА НА АДРЕС СТРАНИЦЫ В ИНТЕРНЕТЕ 5]), где в каждом случае просматривалась по несколько тысяч раз.
14.48. [ДАТА 4] в бумажной и электронной версиях федерального издания «[НАЗВАНИЕ 3]» (№ [НОМЕР 1]) появилась публикация под заголовком «[НАЗВАНИЕ 4]» (см. Приложение 32 и [ССЫЛКА НА АДРЕС СТРАНИЦЫ В ИНТЕРНЕТЕ 6]), в которой, как следует уже из ее названия, подробно обсуждалась названная выше видеозапись.
14.49. [ДАТА 5] содержание этой видеозаписи было изложено в одной из публикаций популярного электронного издания «[НАЗВАНИЕ 5]» (см. Приложение 37 и [ССЫЛКА НА АДРЕС СТРАНИЦЫ В ИНТЕРНЕТЕ 7]).
14.50. В тот же день, [ДАТА 5], часть видеозаписи (с логотипом «[НАЗВАНИЕ 1]») была показана на государственном федеральном телеканале «[НАЗВАНИЕ 6]» (см. [ССЫЛКА НА АДРЕС СТРАНИЦЫ В ИНТЕРНЕТЕ 8]) и на телеканале «[НАЗВАНИЕ 7]», также вещающем на всю Россию (см. [ССЫЛКА НА АДРЕС СТРАНИЦЫ В ИНТЕРНЕТЕ 9]).
14.51. Видеозапись активно обсуждалась в блогах и социальных сетях. Даже само это обсуждение привлекло внимание крупных изданий, например, «НАЗВАНИЕ 8» (см. [ССЫЛКА НА АДРЕС СТРАНИЦЫ В ИНТЕРНЕТЕ 10]).
14.52. [ДАТЫ 6 и 7] [КОЛИЧЕСТВО] Депутатов Госдумы РФ подписали депутатские запросы на имя Президента РФ с требованием взять расследование моего дела под личный контроль (см. Приложения 40 и 42, [ССЫЛКА НА АДРЕС СТРАНИЦЫ В ИНТЕРНЕТЕ 11] и [ССЫЛКА НА АДРЕС СТРАНИЦЫ В ИНТЕРНЕТЕ 12] соответственно). В запросах активно анализируется указанная выше видеозапись.
…
B. НАРУШЕНИЯ СТАТЬИ 8 КОНВЕНЦИИ
1. СУЩЕСТВО НАРУШЕНИЙ
15.49. Представители властей передали журналистам видеозаписи негласного оперативно-розыскного мероприятия и следственного действия, проведенных с моим участием, нарезка из которых была опубликована в СМИ, что представляет собой вмешательство в осуществление права на уважение моей личной жизни, которое, вопреки требованиям статьи 8 Конвенции, был произведено
15.49.1. в отсутствие закона, который допускал бы таковое, если материалы были переданы сотрудниками органов внутренних дел, производившими видеозапись, либо
15.49.2. в нарушение закона, если они были переданы следователем, а даже если предположить, что закон предусматривает возможность такой передачи, в любом случае в отсутствие какой-либо из целей, оправдывающих подобного рода вмешательство, обозначенных в пункте 2 статьи 8 Конвенции.
…
2. ОБОСНОВАНИЕ НАРУШЕНИЙ
15.51. Статья 8 Конвенции в соответствующей части предусматривает:
«1. Каждый имеет право на уважение его личной… жизни… и его корреспонденции.
2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц».
a. Общие принципы, сформулированные в практике Суда, применимые к настоящему делу
15.52. В соответствии с требованиями статьи 8 Конвенции вмешательство представителей властей в осуществление права на уважение личной жизни и корреспонденции должно быть «предусмотрено законом», преследовать одну из целей, указанных в пункте 2 названной статьи Конвенции, а также быть «необходимым в демократическом обществе», чтобы достичь соответствующей цели.
i. Содержание понятий «личная жизнь» и «корреспонденция» и формы вмешательства представителей властей в осуществление права на уважение личной жизни и корреспонденции
15.53. Суд признавал передачу сотрудниками правоохранительных органов журналистам фотографий лиц, подозреваемых в совершении преступлений, которые впоследствии были опубликованы в бумажных СМИ либо продемонстрированы по телевидению, вмешательством в осуществление права этих лиц на уважение их личной жизни (см. Sciacca v. Italy, no. 50774/99, § 29, ECHR 2005-I and Khuzhin and Others v. Russia, no. 13470/02, § 116, 23 October 2008).
15.54. К аналогичному выводу Суд приходил, когда речь шла о передаче журналистам негласной записи телефонных переговоров заявителя (см. Craxi v. Italy (no. 2), no. 25337/94, § 57, 17 July 2003), содержание которой, по мнению Суда, относится к сфере «личной жизни» и «корреспонденции» в смысле статьи 8 Конвенции (см., например, Klass and Others v. Germany, 6 September 1978, § 41, Series A no. 28).
15.55. Суд также полагает, что к сфере «личной жизни» и «корреспонденции» относятся не только телефонные переговоры, но и сообщения, пересылаемые по электронной почте (см., например, Liberty and Others v. the United Kingdom, no. 58243/00, § 56, 1 July 2008) или посредством пейджеров (см., например, Taylor-Sabori v. the United Kingdom, no. 47114/99, § 18, 22 October 2002).
15.56. Суд особо отмечал, что факт вовлечения лица в сферу уголовного судопроизводства никоим образом не ограничивает его право на уважение личной жизни (см. Sciacca v. Italy, § 29 and Khuzhin and Others v. Russia, § 116), к сфере которой вполне может относиться коммуникация с другими людьми в контексте общественной жизни (см., например, Von Hannover v. Germany, no. 59320/00, § 50, ECHR 2004-VI), в том числе профессиональной деятельности и иного рода деловой активности (см., например, Niemietz v. Germany, 16 December 1992, §§ 28—29, Series A no. 251-B and Halford v. the United Kingdom, 25 June 1997, §§ 44—46, Reports of Judgments and Decisions 1997-III).
15.57. Суд считает запись телефонных переговоров заявителя лицом, находящимся на другом конце линии, вмешательством в право на уважение корреспонденции, когда сотрудник полиции предоставляет для ее осуществления свой кабинет, телефон и диктофон (см. A. v. France, 23 November 1993, §§ 36—37, Series A no. 277-B). В подобных случаях Суд также отмечал, что принципиальная возможность осуществления частным лицом записи его переговоров с заявителем без какого-либо содействия со стороны сотрудников полиции не может быть принята во внимание при решении вопроса о том, имеет ли место вмешательство со стороны последних в осуществление права на уважение личной жизни заявителя, когда фактическая роль представителей властей в этом мероприятии является критически важной. Иной вывод, по мнению Суда, мог бы привести к освобождению государства от обязательств, накладываемых на него Конвенцией, за счет использования частных лиц в целях реализации своих функций (см. M.M. v. the Netherlands, no. 39339/98, §§ 38—42, 8 April 2003).
15.58. Наконец, Суд признавал вмешательством в права заявителя, гарантированные статьей 8 Конвенции, запись его разговора со своим другом на негласно установленное сотрудниками полиции в доме последнего прослушивающее устройство (см. Khan v. the United Kingdom, no. 35394/97, § 25, ECHR 2000-V). Суд также приходил к выводу, что негласная запись сотрудниками полиции разговоров лица с другими людьми представляет собой вмешательство в осуществление его права на личную жизнь, даже когда таковая производится за пределами жилища (см. Wood v. the United Kingdom, no. 23414/02, §§ 29—33, 16 November 2004). Суд называл вмешательством в осуществление права заявителя на уважение его личной жизни и производство сотрудниками правоохранительных органов записи его непосредственного разговора с другим лицом, когда информация передавалась с помощью радиоустройства, рассматривая ее как аналогичную по своей сути записи телефонных переговоров (см. Bykov v. Russia [GC], no. 4378/02, § 79, 10 March 2009).
ii. Возможность вмешательства в осуществление права на уважение личной жизни и корреспонденции только в случаях, когда это предусмотрено законом
15.59. В соответствии с положениями статьи 8 Конвенции, вмешательство представителей властей в осуществление права на уважение личной жизни и корреспонденции должно быть, в частности, «предусмотрено законом»…
…
iii. Возможность вмешательства в осуществление права на уважение личной жизни только в целях, указанных в пункте 2 статьи 8 Конвенции
15.62. Передача сотрудниками правоохранительных органов фотографии подозреваемого журналистам, продемонстрировавшим ее в телевизионной передаче, признавалась Судом нарушением статьи 8 Конвенции, когда таковая не преследовала ни одной из целей, предусмотренных пунктом 2 названной статьи, в частности, не служила установлению местонахождения лица, которое не скрывалось, равно как обеспечению публичности судебного разбирательства, которое еще не началось (см. Khuzhin and Others v. Russia, § 117).
b. Применение общих принципов к настоящему делу
i. Нарушение права на уважение личной жизни предоставлением СМИ видеозаписей оперативно-розыскного мероприятия и следственного действия с моим участием
15.63. Я полагаю, что видеозапись моей встречи [ДАТА 1] с [ИМЯ 1] (см. пункт 14.16. выше), произведенная последним в рамках осуществленного в отношении меня негласного оперативно-розыскного мероприятия на скрытую видеокамеру, полученную от оперуполномоченного [ИМЯ 2] (см. пункт 14.37. выше) и затем возвращенную ему (см. пункт 14.39. выше), а впоследствии скопированная [ИМЯ 2] с подключенного к скрытой видеокамере накопителя на DVD-диск (см. пункт 14.42. выше), равно как видеозапись проведенного в отношении меня следственного действия – осмотра места происшествия (см. пункт 14.38. выше), носители которых – DVD-диск и видеокассета соответственно – были переданы руководителю СО [НАЗВАНИЕ ОРГАНА 1] (см. пункт 14.43. выше), затем, вероятно, направлены последним следователю того же самого органа (см. пункт 14.44. выше), после чего, очевидно, переданы следователем в прокуратуру [НАЗВАНИЕ ОРГАНА 2] и, наконец, поступили из прокуратуры следователю [НАЗВАНИЕ ОРГАНА 3] через его начальника (см. пункты 14.45.—46. выше), относится к сфере моей «личной жизни» в смысле статьи 8 Конвенции, поскольку Суд признавал относящимися к ней, например, фотографии лица, подозреваемого в совершении преступления (см. пункт 15.53. выше), равно как негласную аудиозапись разговора такого лица с другим человеком, произведенную последним (см. пункт 15.57. выше), особо отмечая, что сам по себе факт вовлечения в сферу уголовного судопроизводства не ограничивает сферу личной жизни (см. пункт 15.56. выше), в то время как видеозапись со всей очевидностью объединяет в себе как изображение, так и звук, превосходя по объему фиксируемой информации и фотографию, и аудиозапись.
15.64. Я считаю, что указанные выше видеозаписи, нарезка из которых опубликована в интернете предположительно утром [ДАТА 2] или в любом случае не позже [ДАТА 3] (см. пункт 14.47. выше), были переданы журналистам – сразу в виде нарезки или же в виде полных копий оригинальных записей – представителями того или иного названного в предшествующем пункте органа, так как в указанный период времени видеозаписи не были доступны кому бы то ни было еще или во всяком случае не должны были быть доступны. Даже я и мои защитники получили возможность ознакомиться с ними лишь спустя несколько месяцев – по окончании предварительного расследования.
15.65. Я полагаю, что передача журналистам видеозаписей со всей очевидностью представляла собой вмешательство в осуществление права на уважение моей личной жизни (см. пункты 15.53.—54. выше), особенно принимая во внимание масштаб их последующего распространения в интернете (см. лишь отдельные примеры в пунктах 14.48.—52. выше).
15.66. Если указанное вмешательство было осуществлено представителями органов, проводивших оперативно-розыскное мероприятие, то в нарушение статьи 8 Конвенции это сделано в отсутствие национального закона, который допускал бы передачу видеозаписей журналистам. ФЗ «Об ОРД», регулирующий производство оперативно-розыскных мероприятий, запрещает «разглашать сведения, которые затрагивают неприкосновенность частной жизни, личную… тайну… и которые стали известны в процессе проведения оперативно-розыскных мероприятий, без согласия граждан, за исключением случаев, предусмотренных федеральными законами» (см. пункт 14.89.3.1. выше). Я указанного согласия не давал. Никакие федеральные законы, которые наделяли бы сотрудников органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, правом передавать полученные в процессе ее производства результаты журналистам, мне неизвестны.
15.67. Если видеозаписи были переданы СМИ представителями органов, соответствующая деятельность которых регулируется УПК РФ, то есть следствия и прокуратуры, то подобное вмешательство в осуществление права на уважение моей личной жизни в нарушение статьи 8 Конвенции также не предусмотрено национальным законом, поскольку, несмотря на допускаемое на основании статьи 161 УПК РФ разглашение данных предварительного расследования с согласия следователя, часть 3 указанной статьи прямо запрещает «[р]зглашение данных о частной жизни участников уголовного судопроизводства без их согласия» (см. пункты 14.88. выше). Принимая во внимание, что ранее Суд условно принимал аргументы властей РФ, заявлявших, что статья 139 УПК РСФСР допускала предание гласности по решению следователя или прокурора любого рода данные предварительного следствия (см. пункт 14.86. выше), обращаю внимание, что формулировки статьи 139 УПК РСФСР и статьи 161 действующего в настоящее время УПК РФ существенно различаются.
15.68. В любом случае я не усматриваю за передачей видеозаписей журналистам ни одной из целей, ради достижения которых статья 8 Конвенции допускает вмешательство в осуществление права на уважение личной жизни, при том, что вмешательство в отсутствие допустимой цели само по себе уже представляет собой нарушение указанного права (см. пункт 15.62. выше).
…
Приложение 31. Распечатка интернет-страницы [ССЫЛКА НА АДРЕС СТРАНИЦЫ В ИНТЕРНЕТЕ 1] с публикацией под заголовком «[НАЗВАНИЕ 8]» (с отображением самого раннего из оставленных на ней комментариев пользователей сайта).
Приложение 32. Распечатка интернет-страницы [ССЫЛКА НА АДРЕС СТРАНИЦЫ В ИНТЕРНЕТЕ 13] с публикацией под заголовком «[НАЗВАНИЕ 9]», являющейся копией статьи в бумажной версии газеты «[НАЗВАНИЕ 10]» № [НОМЕР 2] от [ДАТА 3].
…
Приложение 37. Распечатка интернет-страницы [ССЫЛКА НА АДРЕС СТРАНИЦЫ В ИНТЕРНЕТЕ 7] с публикацией под заголовком «[НАЗВАНИЕ 9]», размещенной на сайте издания «[НАЗВАНИЕ 5]» [ДАТА 5].
…
Приложение 40. Копия депутатского запроса от [ДАТА 6], адресованного Президенту РФ.
…
Приложение 42. Распечатка интернет-страницы [ССЫЛКА НА АДРЕС СТРАНИЦЫ В ИНТЕРНЕТЕ 12] с размещенным на ней повторным депутатским запросом от [ДАТА 7], адресованным Президенту РФ».
Еще раз обращаю внимание, что все написанное выше — это рекомендация. И она соответствует лишь тому, каким образом я в настоящее время оформляю жалобы в Европейский Суд по правам человека, исходя из задач, которые ставлю перед текстами жалоб, с учетом имеющей место на сегодняшний день процедуры разбирательства по ним (особенно на первом этапе, когда жалоба имеет ключевое значение). Другими словами, пренебрежение этими рекомендациями само по себе не свидетельствует о том, что это негативно отразится на судьбе жалобы. Более того, само оформление жалобы именно таким образом — это, скажем так, предмет для теоретических споров о юридической технике, которые мы периодически ведем с коллегами, способными дать отличающиеся от моих, но при этом вполне разумные рекомендации, касающиеся заданного Вами вопроса. Главное — понимать, почему Вы делаете так или иначе, каковы плюсы и минусы каждого варианта, чтобы разумно выбирать из имеющихся альтернатив. И, конечно, все это касается серьезных, обоснованных жалоб. Иные никакое оформление ссылок на источники (приложение таковых или нет) не ухудшит и не улучшит.
Что касается Вашего третьего вопроса, то Европейский Суд по правам человека не требует заверять каким бы то ни было образом, в том числе нотариально, никакие приложения к жалобе, о чем можно прочитать, например, здесь. Я не вижу причин, по которым для литературных произведений (извлечений из них) и (или) распечаток с веб-сайтов должны быть сделаны исключения. Однако если то, что размещено на веб-сайте, имеет настолько критическое значение для дела, что факт отсутствия этого материала может влиять на вывод об обоснованности жалобы и (или) удовлетворении ее всем критериям приемлемости, я не могу исключить того, что обращение к нотариальному заверению подобно рода информации будет иметь смысл. В этом случае Европейскому Суду по правам человека все равно следует направлять лишь ксерокопии нотариально заверенных материалов, оставив оригиналы у себя. Если они потребуются (например, в ответ на соответствующие возражения властей государства-ответчика), заявитель или его представитель представит их по запросу. Другими словами, по общему правилу Европейскому Суду по правам человека ничего и никогда не высылается в оригиналах (не считая доверенности на представление интересов заявителя, хотя и она может приниматься в копии), если он прямо не просит выслать оригинал документа (либо его заверенную надлежащим образом копию, если оригинал отсутствует или не может быть представлен по той или иной разумной (и объясненной) причине либо сама эта заверенная копия и является требуемым документом и в этом смысле — его оригиналом). В принципе же отсутствие требования к заверению приложений к жалобе каким бы то ни было образом объясняется тем, что производство в Европейском Суде по правам человека — это состязательный процесс, если государство-ответчик полагает, что приложения к жалобе фальсифицированы, оно может заявить об этом, представив документы, подтверждающие это (объявить жалобу приемлемой (хотя бы в части), а тем более признать нарушение без привлечения государства-ответчика и предоставления ему, в частности, возможности реализовать указанное право, в принципе нельзя).
Олег Анищик
Добрый день ! Подскаджите пожалуйста : 1) имеет ли право обращаться в ЕСПЧ адвокат иностранного государства по вопросам гражданина другого государства подписавшая конвенцию. 2) Как решается вопрос доверенности в случае когда в начале судебного разбирательства дети были несовершенолетними,а в данное время когда время настало обратиться в ЕСПЧ дети выросли и не являются несовершенолетними . Т.е. от всех членов семьи требуются доверенности по отдельности или только от Отца? 3)Доверенность должна быть нотариально заверена с апостилью или … Спасибо.
Здравствуйте!
Я не понимаю Ваш первый вопрос и потому не могу на него ответить. Во-первых, мне непонятно, что означает выражение «обращаться в ЕСПЧ… по вопросам гражданина» (некоего лица). Я могу понять Ваш вопрос в соответствующей части, если речь идет об обращении в Европейский Суд по правам человека с жалобой от имени и (или) в интересах другого лица. Если речь идет об иного рода обращении, то ответить на Ваш вопрос невозможно, пока неизвестно, о какого именно рода обращении идет речь. Во-вторых, гражданство заявителя (равно как и наличие такового) не имеет значения с точки зрения возможности обращения с жалобой в Европейский Суд по правам человека (читайте об этом в разделе «Кто может обратится с жалобой в Европейский Суд»; хотя, конечно, ряд прав в силу своего содержания может принадлежать только гражданам или, напротив, только иностранцам, в Вашем вопросе не указано, что речь идет о соответствующем случае). Таким образом, указание в Вашем вопросе на гражданство заявителя лишено смысла (во всяком случае, иное из заданного вопроса не следует). Более того, по Вашему вопросу невозможно однозначно судить о том, относительно кого именно — заявителя или государства-ответчика — адвокат, о котором идет речь, является иностранным (и даже о том, означает ли выражение: «адвокат иностранного государства», что он не имеет права практиковать на территории государства гражданства заявителя и (или) государства-ответчика). Если Вы хотели спросить, может ли адвокат, не имеющий права практиковать на территории государства-ответчика (и (или) государства гражданства заявителя), обратиться в Европейский Суд по правам человека с жалобой от имени другого лица (независимо от гражданства последнего, которое по общему правилу значения не имеет), то он может сделать это на основании доверенности, выданной заявителем, или иного аналогичного по своему значению документа (при этом российский адвокатский ордер таким документом не является, о чем можно прочитать здесь (последний абзац подраздела)). Это же может сделать любое лицо, независимо от наличия у него статуса адвоката и его гражданства (места проживания/осуществления практики), поскольку Правило 36 Регламента Европейского Суда по правам человека, в соответствии с которым жалоба может быть подана в Европейский Суд по правам человека не только непосредственно предполагаемой жертвой нарушений прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и Протоколами к ней, но и через представителя, не предъявляет к последнему каких бы то ни было формальных требований. Лишь после возможного коммуницирования жалобы властям государства-ответчика интересы заявителя по общему правилу (отступление от которого возможно по решению Президента (Председателя) соответствующей Палаты) должны быть представлены лицом, имеющим право юридической практики на территории любой страны – члена Совета Европы, проживающим на территории любой страны – члена Совета Европы, а также по меньшей мере понимающим хотя бы один из официальных языков Европейского Суда по правам человека (это английский и французский языки). Если Вы хотели спросить о чем-то другом, переформулируйте свой вопрос.
Если Ваш второй вопрос касается доверенности на обращение в Европейский Суд по правам человека, то я также не понимаю его и не могу на него ответить, поскольку применительно к этому вопросу не имеет ни малейшего значения, были ли дети, которые, надо полагать, являются предполагаемыми жертвами прав, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней, несовершеннолетними в начале некоего разбирательства на национальном уровне или в какой-либо иной момент, отличный от момента обращения с жалобой в Европейский Суд по правам человека. Если на момент подачи жалобы родитель лица, являющегося именно на этот момент совершеннолетним, не имеет в соответствии с национальным законодательством права представлять его интересы без доверенности, он может подать жалобу от имени своего ребенка только на основании доверенности, выданной этим самым ребенком. Это общее правило. И оно не уникально для Европейского Суда по правам человека. Значение имеет только момент совершения юридически значимого действия. В данном случае — обращения с жалобой в Европейский Суд по правам человека. На этот и только на этот момент у лица, обращающегося с таковой не от своего имени, должны быть полномочия представлять интересы предполагаемой жертвы. Никакое другое лицо, отличное от родителя, не имеющее доверенности от совершеннолетнего заявителя, также не сможет подать в Европейский Суд по правам человека жалобу от его имени, если только оно не имеет право представлять интересы заявителя без доверенности в соответствии с национальным законодательством. Безусловно, лицо, считающее себя жертвой нарушения, также может обратиться в Европейский Суд по правам человека непосредственно, причем не только с наступлением совершеннолетия, но в любое время (это следует из текста статей 34-35 Конвенции, в которых сформулированы критерии приемлемости жалоб и которые не содержат никаких требований к возрасту (дееспособности) заявителя; в частности, Европейский Суд по правам человека рассматривал жалобы заявителей 10 и 13 лет, поданные ими самостоятельно (см. Постановления Европейского Суда по правам человека по делам «А. против Соединенного Королевства» (A. v. the United Kingdom, жалоба N 25599/94) от 23 сентября 1998 года и «Нильсен против Дании» (Nielsen v. Denmark, жалоба N 10929/84) от 28 ноября 1988 года соответственно)), равно как выдать доверенность на представление своих интересов, в т.ч. подачу жалобы, иному лицу, не являющегося его родителем.
Доверенность на представление интересов в Европейском Суде по правам человека не подлежит заверению каким бы то ни было образом кем бы то ни было, о чем можно прочитать в разделе «Формуляр доверенности в Европейский Суд».
Обращаю внимание, что данный сайт посвящен обращению в Европейский Суд по правам человека только и исключительно с жалобами на нарушения, предположительно допущенные властями Российской Федерации. Отвечая на любые вопросы, я исхожу именно из этого.
Олег Анищик
Добрый день! Кассационное определение по уголовному делу датировано 14 августа 2012 г., (по дате первого судебного заседания по кассационной жалобе). Однако по факту было вторичное заседание 28 августа 2012 г. из-за того, что подсудимый не был доставлен для видеосвязи в СИЗО на первое заседание и уже тогда было вынесено решение. Подскажите пжл, с какого момента будет исчисляться шестимесячный срок для подачи жалобы в ЕСПЧ и как доказать, что решение было вынесено 28, а не 14? Были поданы надзорные жалобы по которым возбуждено надзорное производство МГС, была переквалификация статьи по уголовному делу, но не устраивает назначенный срок. Хотим подать жалобу в ЕСПЧ.Возможно ли здесь применить длящийся срок по жалобе в ЕСПЧ? Какие документы необходимо предоставить в ЕСПЧ для доказательства не пропущенного шестимесячного срока подачи жалобы?
Здравствуйте!
Я не могу ответить на первую часть Вашего первого вопроса по причинам, изложенным в правилах сайта. Обращаю внимание, что Европейский Суд по правам человека рассматривает только и исключительно жалобы на нарушения прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и Протоколами к ней. Он не является вышестоящей (четвертой) инстанцией по отношению к национальным судам, не рассматривает жалоб на приговоры в том смысле, в котором это делают национальные суды, не может изменить или отменить приговор национального суда или кассационное определение и вообще не рассматривает по существу уголовное обвинение, предъявленное лицу на национальном уровне, в т.ч. в части, касающейся наказания. Справедливость приговора, о которой идет речь в статье 297 УПК РФ, и несправедливость приговора в смысле пункта 4 статьи 389.15 и части 2 статьи 389.18 УПК РФ (т.е. назначение наказания, предположительно не соответствующего тяжести преступления, личности осужденного, либо наказания, которое хотя и не выходит за пределы, предусмотренные соответствующей статьей Особенной части УК РФ, но по своему виду или размеру предположительно является несправедливым как вследствие чрезмерной мягкости, так и вследствие чрезмерной суровости) не имеют прямого отношения к справедливости судебного разбирательства в смысле статьи 6 Конвенции и нарушениям процедурного, процессуального права на справедливое судебное разбирательство соответственно. Поэтому то обстоятельство, что Вас «не устраивает назначенный срок», само по себе не указывание ни на какие нарушения прав лица, которому назначено наказание за совершение преступления на соответствующий срок, гарантированных ему Конвенцией и Протоколами к ней, в т.ч. права на справедливое судебное разбирательство. Ни о каких предполагаемых нарушениях указанных международных договоров в результате назначения этому лицу наказания на тот срок, на который оно в итоге было назначено, в Вашем вопросе речи не идет. Соответственно, в нем не названо никакого предполагаемого нарушения права, гарантированного Конвенцией или Протоколом к ней, в отношении которого можно было бы ответить на вопрос об исчислении срока на обращение с жалобой на него в Европейский Суд по правам человека. По той же самой причине я не могу ответить и на Ваш второй вопрос (о «длящемся сроке», под которым, вероятно, имеется в виду длящееся нарушение (длящаяся ситуация), в отношении жалобы на которое (которую) шестимесячный срок не начинает течь до его (ее) окончания).
Что касается второй части Вашего первого вопроса и Вашего третьего вопроса, то любое фактическое обстоятельство, имеющее значение с точки зрения логического доказывания нарушения права, гарантированного Конвенцией или Протоком к ней либо соблюдения того или иного критерия приемлемости жалобы на него, юридически может доказываться в Европейском Суде по правам человека с помощью любых документов в самом широком смысле этого слова. Никаких правил, касающихся того, с помощью каких именно доказательств — с точки зрения их формы — в принципе можно или нельзя обосновывать наличие или отсутствие того или иного фактического обстоятельства, Конвенцией, Регламентом Европейского Суда по правам человека и иными документами, регулирующими его деятельность, не предусмотрено (хотя ряд правил доказывания в практике Европейского Суда по правам человека все же сформулирован). Какие у Вас имеются доказательства, с помощью которых Вы могли бы обосновать, что определение было вынесено 28, а не 14 числа, мне неизвестно. Потому я не могу ответить на соответствующие вопросы. Я могу лишь сказать, что к числу доказательств относятся, в частности, утверждения (показания) самого заявителя, которые он может изложить в формуляре жалобы, если сам подписывает ее (и, следовательно, также свои показания, изложенные в жалобе), или любого иного лица (Конвенция, Регламент Европейского Суда по правам человека и иные документы, регулирующие его деятельность, не предъявляют никаких требований к оформлению свидетельских показаний (показаний очевидцев, сведений, сообщаемых ими), представляемых в Европейский Суд по правам человека стороной разбирательства по делу, эти показания может получить любое лицо, они могут быть просто изложены свидетелем самостоятельно, без какого-либо участия другого лица, однако представляется логичным привести данные о лице, опрашивающем свидетеля (очевидца), если показания получаются именно посредством опроса, равным образом представляется логичным поставить в соответствующем документе подпись лица, проводящего такого рода опрос, наконец, без подписи самого лица, дающего показания, они едва ли будут приняты в качестве надлежащего доказательства, исходя из общепринятых правил оформления документов), а если заявителю или его представителю известно о существовании некоего доказательства, которое способно обосновать наличие или отсутствие значимого фактического обстоятельства (или они обоснованно полагают, что такое доказательство существует), однако по тем или иным причинам это доказательством ему недоступно, но доступно властям государства-ответчика, он может указать это в жалобе, попросив Европейский Суд по правам человека истребовать это доказательство (безусловно, это может быть сделано лишь в том случае, если Европейский Суд по правам человека также посчитает это доказательство значимым).
Наконец, обращаю внимание, что в некоторых случаях шестимесячный срок на обращение с жалобой в Европейский Суд по правам человека может исчисляться не со дня вынесения окончательного решения по делу в смысле пункта 1 статьи 35 Конвенции (когда по общему правилу его следует исчислять со дня вынесения такового, что не всегда так), а со дня получения копии этого решения, о чем можно прочитать в разделе «Шестимесячный срок на обращение с жалобой в Европейский Суд».
Олег Анищик
Уважаемый Олег, моей жене гр Великобритании, Джанет Джессон-Янковской, рожд.1948, отказали в сберкассе 5282/0506 (сейчас 7982/0506) в возврате вклада и компенсации по нему в 2006 году, т.к. она иностранка, на основании Фед. Закона от 10 мая 1995 г. #73-ФЗ. С 1993 года мы обращались в Сбербанк но тогда нам отвечали, что еще нет правовых механизмов возврата вкладов, а с 2006 отказали в возврате вклада. В1987 году был открыт счет на законном основании по предьявлении документа заменяющего паспорт, вид на жительство. Жена училась в МГУ(1982-87), а с 1984 года проживала в Москве по виду на жительство до 2010 г. Считаем, что закон от 10.05.95 #73-фз, является дискриминационным, нарушающим основные права на распоряжение имуществом. После 2006 года жалобы в Сбербанк России на имя г. Грефа, а также инстанции пониже результатов не дали, а обращение в Гагаринский суд в 2011 с иском на Сбербанк о защите прав потребителя был возвращен с требованием оплаты госпошлины в несколько тысяч рублей в нарушение требования Закона о защите прав потребителя. Также в сберкнижке от 1987 года черным по белому написано, что… Государство гарантирует возврат вклада.
Вы считаете, что единственный путь, это жалоба в Европейский суд или есть правовые рычаги на национальном уровне. Мы проживаем в Испании и нам достаточно проблематично по этим вопросам бывать в Москве. С уважением,
Аркадий Борисович, песионер.
Здравствуйте!
Я не могу ответить на Ваш вопрос, поскольку он является закрытым и альтернативным, предполагая всего два варианта ответа («Я считаю, что единственный путь – это жалоба в Европейский Суд по правам человека» и «Я считаю, что есть правовые рычаги на национальном уровне»), отказ от любого из которых делает справедливым оставшийся вариант, в то время как в части, касающейся неких «правовых рычагов на национальном уровне», Ваш вопрос не касается тематики данного сайта и я в принципе не могу выбрать соответствующий ответ, что вовсе не означает, как следует из конструкции Вашего вопроса, что в Вашем случае «единственный путь – это жалоба в Европейский Суд по правам человека» и даже то, что Европейский Суд по правам человека в принципе может помочь Вашей супруге.
Если фактически Вы хотели спросить, каковы перспективы обращения Вашей супруги в Европейский Суд по правам человека, то я не усматриваю разумных перспектив признания Европейским Судом правам человека нарушения ее права на уважение имущества, которое гарантировано статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, при этом не могу исключить вероятность признания им нарушения в отношении нее статьи 14 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 1 Протокола N 1 к ней, то есть дискриминации в пользовании правом на уважение имущества, а также не усматриваю признаков нарушений иных прав, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней (абсолютное большинство иных конвенционных прав здесь явно неприменимы, о чем со всей очевидностью свидетельствуют хотя бы уже названия этих прав; а что касается права на доступ к суду, являющегося элементом права на справедливое судебное разбирательство спора о гражданских правах и обязанностях, которое гарантировано пунктом 1 статьи 6 Конвенции, то по причинам, изложенным в правилах сайта, я не могу судить о наличии признаков его нарушения; само по себе требование уплатить государственную пошлину о нарушении права на доступ к суду не свидетельствует (см., например, пункт 60 Постановления Европейского Суда по правам человека по делу «Креуз против Польши» (Kreuz v. Poland, жалоба N 28249/95) от 19 июня 2001 года, никаких признаков того, что Ваша жена не способна оплатить пошлину, в Вашем вопросе не усматривается, кроме того, если это так, она может просить уменьшения пошлины, отсрочки (рассрочки) ее уплаты, судить же о правомерности предъявления требования об оплате пошлины, не видя соответствующего решения и не зная об обстоятельствах его обжалования на национальном уровне, невозможно; признаков нарушения статьи 13 Конвенции, взятой в совокупности с какой бы то ни было другой статьей Конвенции или Протокола к ней, также не усматривается, на обосновании чего я не буду останавливаться).
В отношении любого предполагаемого нарушения права на уважение имущества, которое гарантировано статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, сначала необходимо выяснить, имеется ли у лица имущество в том смысле, в котором этот термин понимается Страсбургским Судом (конечно, имеется в виду не имущество в принципе, а то самое имущество, в отношении которого предположительно имеются проблемы). Если имущества нет, то нарушить право на уважение этого имущества по очевидным причинам невозможно.
Имуществом в смысле статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции может быть только уже имеющееся у лица имущество. Если не физически «наличное», то хотя бы то, в отношении которого у него имеется правомерное ожидание его получения на том или ином законном основании, в т.ч. право требования имущества (claim), когда оно в достаточной степени обосновано, а другая сторона обязана подчиниться (в подавляющем большинстве случаев об этом свидетельствует лишь удовлетворение соответствующего требования (иска) судом либо принятие уполномоченным органом решения о том, что закон, на основании которого лицо полагает, что у него есть имущество, действительно применим к этому лицу). статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции не гарантирует права на получение имущества в будущем, т.е. права на то, чтобы в будущем возникли правовые основания для получения имущества. В частности, она не гарантирует права на то, чтобы национальный закон предусматривал то или иное основание для существования имущественного права, какими бы ни были соображения в пользу этого. См., например, Решение Европейского Суда по правам человека по вопросу приемлемости жалобы «Сардин против России» (Sardin v. Russia, жалоба N 69582/01) от 12 февраля 2004 года и пункт 31 Постановления Европейского Суда по правам человека по делу «Булгакова против России» (Bulgakova v. Russia, жалоба N 69524/01) от 18 января 2007 года.
При наличии имущества определяется, имело ли место так называемое вмешательство государства в право на уважение этого имущество (альтернативой вмешательству может является неисполнение государством так называемых «позитивных обязательств» по защите имущества одного частного лица от посягательство на него со стороны другого частного лица). Вмешательство может быть трех видов – лишение собственности (речь о том имуществе, которое принадлежит лицу именно на праве собственности), ограничение в праве собственности (контроль за использованием собственности; речь вновь именно о собственности) и, наконец, самое общее, охватывающее два предшествующих вида, но не ограничивающееся ими, иное вмешательство в право на уважение имущества (право на беспрепятственное пользование им; здесь речь может идти о защите уже не только собственности, но и имущества, принадлежащего лицу на каком-либо ином праве, при этом вмешательство может приобретать весьма разнообразные формы). Когда я говорю, что сначала выясняется, имеется ли у лица имущество, а затем – имело ли место вмешательство в него (а если да, то какого рода), я не имею в виду, что анализ проводится именно в такой последовательности. Напротив, выяснение того, имеется ли у лица имущество, охраняемое статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, и было ли осуществлено вмешательство в право на его уважение со стороны государства, если имущество имеется, в некотором смысле производится одновременно, т.к. фактически необходимо выяснить, имеется ли у лица то имущество, в отношении которого осуществлено вмешательство, или (что то же самое) осуществлено ли вмешательство со стороны властей в право на уважение какого бы то ни было имущества лица в смысле статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Я останавливаюсь на этом, поскольку некоторые заявляют, что у них есть одно имущество, а применительно к вмешательству в право на уважение имущества со стороны властей речь ведут о совершенно другом имуществе, даже не замечая этого (например, применительно к Вашему вопросу сам вклад Вашей жены (и соответствующие проценты), т.е. денежные сбережения, помещенные Вашей женой на вклад в Сбербанке, – это не то же самое имущество, что компенсация за потерю этими сбережениями покупательной способности; это – два разных вида имущества). Определение того, в чем именно предположительно заключается вмешательство, также чрезвычайно важно, т.к. только в отношении этого вмешательства могут быть поставлены указанные ниже вопросы и только это вмешательство при определенных ответах на данные вопросы может представлять собой нарушение права на уважение имущества. При этом само по себе наличие вмешательства не может свидетельствовать о том, что было допущено нарушение, но его отсутствие означает, что нарушить право на уважение имущества было невозможно. Наконец, на последнем этапе (если имущество имеется, а в право на его уважение осуществлено вмешательство) определяется, соответствовало ли такое вмешательство закону (то есть национальному законодательству, взятому в совокупности со сложившейся практикой его применения), имелась ли у него цель, оправдывающая вмешательство (таковой являются общие или общественные интересы; Страсбургский Суд почти всегда признает наличие цели) и был ли соблюден надлежащий баланс между частными интересами того лица, об имуществе которого идет речь, и указанными общими (общественными) интересами. Соответственно, нарушение национального закона и (или) отсутствие цели и (или) несоблюдение баланса свидетельствуют о том, что статья 1 Протокола N 1 к Конвенции была нарушена.
Что касается имущества Ваше супруги в виде собственно сбережений на вкладе и процентов (остатка по вкладу), которые бесспорно принадлежат ей (являются ее имуществом), то я не могу судить по Вашему вопросу об их конкретной судьбе на протяжении последних 22 лет. В частности, мне неизвестно, были ли они фактически «заморожены» в соответствии с Указом Президента СССР от 22 января 1991 года N УП-1329, который формально касался лишь «вкладов граждан», распространялся ли на них Указ Президента СССР от 22 марта 1991 года N УП-1708, если да, то появилась ли у Вашей жены возможность закрыть вклад после 30 марта 1992 года, когда на основании Указа Президента РФ от 27 февраля 1992 года N 196 ограничения на использование вкладчиками средств, зачисленных на специальные счета на основании Указа N УП-1708, были сняты, а если нет, то на каком конкретно основании Сбербанк отказывался выдать Вашей жене собственно средства, размещенные на вкладе, и проценты по нему (если эти основания в разные периоды были разными, то необходимо знать все эти основания). Более того, по Вашему вопросу не представляется возможным с достаточной степенью определенности судить, требовала ли Ваша супруга когда-либо вернуть ей именно сам вклад (с процентами), без каких-либо компенсаций (хотя Вы пишете об этом применительно к 2006 году, до этого Вы упоминаете тот же год в связи с требованиями вернуть вклад и выплатить компенсацию). Я могу лишь сказать, что Европейский Суд по правам человека рассматривает жалобы на нарушения Конвенции и Протокола N 1 к ней, предположительно допущенные властями Российской Федерации не раньше 05 мая 1998 года, когда указанные международные договоры вступили в силу в отношении Российской Федерации. Исключения составляют лишь длящиеся нарушения (длящиеся ситуации). Однако у меня нет оснований полагать (во всяком случае, Вами таковые не называются), что с конца 1991 года, когда образовалась Российская Федерация, до 05 мая 1998 года и, главное, после 05 мая 1998 года и по настоящее время (это важно, поскольку шестимесячный срок на обращение в Европейский Суд по правам человека с жалобой на длящееся нарушение начинает течь с момента его окончания, когда от этого нарушения нет внутригосударственных средств правовой защиты, в то время как ничто не указывает на наличие таковых применительно к нарушению, заключающемуся в отказе выдать вклад и проценты по нему по решению государства, если это так) Ваша супруга не могла получить собственно вклад и проценты по нему, т.е. вклад и проценты без компенсации за потерю этими сбережениями покупательной способности. Поэтому я не усматриваю возможности ответить на вопрос о том, отвечает ли Российская Федерация за невозможность получения ей остатка по вкладу и соответствующих процентов (если это так) и имеется ли возможность обратиться в связи с этим с жалобой в Европейский Суд по правам человека.
Что касается компенсации за потерю сбережениями Вашей супруги, размещенными на вкладе, покупательной способности, то у меня нет никаких оснований для вывода, что у нее имеется имущество в виде правомерного, т.е. основанного на законе, ожидания ее получения от государства. Мне неизвестно никаких законов или иных источников права, которым ей, как иностранной гражданке, Российская Федерация предоставляла (гарантировала) бы соответствующую компенсацию, подобных названному Вами ФЗ N 73-ФЗ от 10 мая 1995 года, являющемуся основой для правомерного ожидания получения компенсаций гражданами Российской Федерации в связи с потерей покупательной способности, в частности, их сбережений, созданных путем помещения денежных средств на вклады в Сберегательный банк РФ (Государственные трудовые сберегательные кассы СССР, действовавшие на территории РСФСР, Российский республиканский банк Сбербанка СССР, Сбербанк РСФСР) в период до 20 июня 1991 года, подобных ФЗ «О государственных долговых товарных обязательствах» N 86-ФЗ от 01 июня 1995 года (в редакции, действовавшей до вступления в силу ФЗ N 200-ФЗ от 19 июля 2009 года), являющемуся основой для правомерного ожидания соответствующих компенсаций в отношении государственных долговых товарных обязательств в виде чеков «Урожай-90» (см., в частности, Постановление ЕСПЧ по делу «Малыш и другие против России» (Malysh and Others v. Russia, жалоба N 30280/03) от 11 февраля 2010 года), подобных Постановлению Правительства РФ от 19 февраля 1992 года N 97 (и ряда принятых впоследствии нормативных актов), являющемуся (являющихся) основой для правомерного ожидания соответствующих компенсаций гражданами Российской Федерации в отношении облигаций Государственного внутреннего выигрышного займа 1982 года (см., в частности, Постановление ЕСПЧ по делу «Юрий Лобанов против России» (Yuriy Lobanov v. Russia, жалоба N 15578/03) от 02 декабря 2010 года).
Единственный акт, содержащий норму, которая в некотором смысле может быть интерпретирована как норма, согласно которой Российская Федерация признала своим внутренним государственным долгом сбережения иностранцев, проживавших(ющих) в РСФСР (Российской Федерации), размещенные ими на вкладах в Сбербанке, который мне известен, это Соглашение между Правительствами государств — участников СНГ о принципах и механизме обслуживания внутреннего долга бывшего СССР, подписанное 13 марта 1992 года, согласно которому стороны, в т.ч. Российская Федерация, приняли на себя обязательства по погашению государственного долга бывшего СССР перед населением, в т.ч. по остатку вкладов в сберегательных банках. И хотя слово «население» — в отличие от слова «граждане» — в принципе может быть интерпретировано как охватывающее иностранцев, проживавших(ющих) в РСФСР (Российской Федерации), в отсутствие более конкретного акта, который предусматривал бы это, а также конкретизировал принципы и механизм обслуживания внутреннего долга именно в части вкладов иностранцев в Сбербанке (подобного ФЗ N 73-ФЗ, делающему это в отношении вкладов граждан Российской Федерации), это утверждение весьма спекулятивно, а потому Европейский Суд по правам человека с очень высокой степенью вероятности придет к выводу, что иностранцы, имевшие вклады в Сбербанке, в т.ч. Ваша жена, не располагают имуществом в виде ожидания получения компенсаций за потерю сбережениями покупательной способности, т.е. тем имуществом, о котором Вы ведете речь. См. в качестве примера того, как применительно к различным положениям одного и того же закона Европейский Суд по правам человека пришел к выводу, что у заявителей имеется и не имеется имущество в смысле статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции Постановление по делу «Клаус и Юрий Киладзе против Грузии» (Klaus and Yuri Kiladze v. Georgia, жалоба N 7975/06) от 02 февраля 2010 года. Более того, никаких судебных или административных актов, которые признали бы, что у Вашей жены имеется правомерное ожидание получения такой компенсации, у Вас, судя по Вашему вопросу, нет (ситуация была бы совершенно иной при наличии, например, соответствующего судебного решения, т.к. оно, вступив в законную силу, и было бы основанием для правомерного ожидания получения присужденного судом). Мне также неизвестны подобные акты, которые были бы приняты в отношении иных иностранных граждан, находящихся в ситуации, аналогичной той, в которой находится Ваша супруга. Кроме того, что немаловажно, в указанном Соглашении не идет речи о компенсациях, а говорится лишь о собственно вкладах (остатке вкладов). Таким образом, это Соглашение в лучшем случае может быть использовано лишь для доказывания того, что Российская Федерация приняла на себя обязательство вернуть собственно остаток по вкладу, конкретная судьба которого, повторюсь, мне неизвестна и о каких бы то ни было нарушениях со стороны Российской Федерации в отношении которого я судить не могу.
В отсутствие у Вашей супруги имущества в смысле статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции Российская Федерация не могла (не может) нарушить право на его уважение.
Что касается дискриминации, запрещенной статьей 14 Конвенции, то она имеет место, если одновременно, во-первых, речь идет о пользовании правом, гарантированным Конвенцией или Протоколом к ней (например, правом на уважение имущества) либо хотя бы о том, что ситуация попадает «в сферу действия» («within the ambit») того или иного конвенционного права (в смысле, о котором идет речь, например, в пункте 74 Постановления Европейского Суда по правам человека по делу «Андреева против Латвии» (Andrejeva v. Latvia, жалоба N 55707/00) от 18 февраля 2009 года), вывод о чем применительно к Вашей жене вполне возможен, поскольку Российская Федерация по своей собственной воле предоставив своим гражданам имущественную компенсацию, вопрос о которой ставит Ваша жена, поставила себя в ситуацию необходимости соблюдать запрет на дискриминацию в пользовании этой компенсацией, то есть доступе к ней (другими словами возможность применения положений статьи 14 Конвенции в том случае, когда речь идет лишь о «сфере действия» другого конвенционного права, позволяет требовать защиты от дискриминации, когда о нарушении самого этого права говорить невозможно, например, невозможно вести речь о нарушении права на уважение имущества по причине отсутствия этого имущества, что само по себе не исключает возможности признания дискриминации в пользовании правом на уважение имущества, т.к. вывод о дискриминации как бы заменяет сбой тот элемент, которого не хватает для вывода о наличии имущества), во-вторых, в пользовании этим правом разными лицами (категориями лиц) действительно имеются различия, в-третьих, указанные лица находятся в сравнительно одинаковой ситуации и, в-четвертых, отсутствуют объективные причины, которые обосновывали бы имеющиеся различия в пользовании этим правом разными лицами, находящимися в сравнительно одинаковой ситуации (дискриминация в немного более широком смысле также запрещена статьей 1 Протокола N 12 к Конвенции, однако он Российской Федераций не ратифицирован, а потому не может быть нарушен).
Если допустить, что Европейский Суд по правам человека признает, что статья 14 Конвенции, взятая в совокупности со статьей 1 Протокола N 1 к ней, применима, Ваша жена находится в одинаковой ситуации с гражданами Российской Федерации, которым государство предоставило (гарантировало) Федеральным законом N 73-ФЗ компенсации за потерю их сбережениями, внесенными на вклад в Сбербанке, покупательной способности, и единственной причиной, по которой такая же компенсация не предоставлена (не гарантирована) Вашей супруге – это отсутствие у нее гражданства Российской Федерации, что (применительно к гражданству других стран и к ситуациям иного рода) неоднократно признавалось Страсбургский Судом не представляющим собой объективную причину, оправдывающую различия в пользовании правом, гарантированным Конвенцией или Протоколом к ней, в частности, правом на уважение имущества (см. наряду с названным выше Постановлением по делу «Андреева против Латвии» Постановления ЕСПЧ по делам «Гайгюсюз против Австрии» (Gaygusuz v. Aystria, жалоба N 17371/90) от 16 сентября 1996 года и «Куа Пуарре против Франции» (Koua Poirrez v. France, жалоба N 40892/98) от 30 сентября 2003 года), то это и будет вывод о дискриминации Вашей жены.
При этом Вашей жене следует понимать, что при самом благоприятном исходе, т.е. признании дискриминации в указанном выше смысле, она сможет получить компенсацию убытков лишь в размере, соответствующем компенсации, которую предоставляют гражданам Российской Федерации аналогичного возраста в связи с потерей покупательной способности аналогичными сбережениями на вкладе в Сбербанке (а также, возможно, небольшую компенсацию морального вреда и компенсацию издержек (не обязательно в полном объеме)), то есть, если год рождения Вашей супруги – 1948, остаток на вкладе по состоянию на 20 июня 1991 года составлял 4510 рублей (как Вы указали в своем вопросе, удаленном с сайта, поскольку он не соответствовал его правилам (тематике)), вклад не закрыт и она не получала ранее никаких компенсаций, то это 9020 рублей (см. Постановление Правительства РФ от 25 декабря 2009 года N 1092; обращаю внимание, что сам по себе размер указанной компенсации (конечно, применительно к гражданам Российской Федерации) признан Европейским Судом по правам человека соответствующим требованиям Конвенции и Протоколов к ней; см. Решение ЕСПЧ по делу «Апполонов против России» (Appolonov v. Russia, жалоба N 47578/01) от 29 августа 2002 года).
Олег Анищик
Уважаемый Олег! Имеет ли под собой основание утверждения некоторых, что в Секретариате Суда российские юристы массово отсеивают жалобы из России неправомерными методами? Например, якобы, — «при переводе жалоб с русского языка (российскими юристами — моё примеч.) допускается подмена предметов иска, искажение смысла жалобы, в результате чего она становится неприемлемой», и т.п. http://www.zonazakona.ru/showthread.php?t=144399.
Здравствуйте!
Вы можете найти ответ на свой вопрос здесь.
Олег Анищик