Уважаемая Е.!
Из представленных Вами материалов потенциально усматриваются следующие нарушения прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод.
Все нарушения касаются статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, но они достаточно разные, так как эта статья предусматривает значительное число различных прав.
1. Судебное заседание было закрытым в отсутствие оснований, предусмотренных пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а именно: соответствующих соображений морали, общественного порядка либо национальной безопасности.
Очевидно, что первые два основания неприменимы к Вашему делу. Во всяком случае, на первый взгляд в представленных материалах ничего об этом не говорится. Надо полагать, что заседание было закрытым в связи с наличием в материалах дела результатов ОРД, которые (в силу соответствующего закона) формально считаются содержащими «государственную тайну». Следовательно, возникает вопрос о применимости третьего из предусмотренных пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод оснований, то есть «соображений национальной безопасности». Однако, во-первых, неясно, какие именно конкретные материалы, имеющиеся в деле, свидетельствовали о необходимости закрывать заседание, учитывая, что практически все результаты ОРД были рассекречены. Во-вторых, даже в случаях, когда имеются основания полагать, что те или иные материалы действительно содержат затрагивающие национальную безопасность сведения, суд должен проанализировать, как закрытие заседание повлияет на принцип гласности.
Полагаем, что этого сделано не было, а ссылка на «государственную тайну» была совершенно формальной. В-третьих (даже если интересы национальной безопасности затронуты), суд должен рассмотреть вопрос о том, почему необходимо закрывать весь процесс целиком, а не проводить одно (или несколько) судебных заседаний, в ходе которых могли бы быть рассмотрены те самые содержащие «государственную тайну» материалы. Безусловно, этого также не было сделано. Конечно, в ряде случаев открытое разбирательство в суде кассационной инстанции может исправить допущенное нарушение. Однако это не обязательно так, и, возможно, заседание суда второй инстанции тоже было закрытым (из кассационного определения это непонятно). При обосновании данного нарушения можно опираться на Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Белашев против России», хотя по этому вопросу у Страсбургского Суда в принципе имеется весьма богатая практика и в отношении других стран.
2. Использование в качестве критических доказательств по делу материалов, собранных в результате (тайных) оперативно-розыскных мероприятий, проведение которых не было обосновано наличием разумных подозрений в причастности лица к совершению преступления, является нарушением права на справедливое разбирательство, гарантированного пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Это довольно сложная, но при этом весьма перспективная логика, которая основана, в частности, на Решении Европейского Суда по правам человека по делу Джона Джеймса Шеннона, а также Постановлении по делу «В. против Финляндии». Кроме того, очень важным представляется Постановление по делу «Раманаускас против Литвы», так как в нем речь прямо идет о получении взятки.
Идея состоит в том, что проведение в отношении лица тайных мероприятий должно основываться на «разумных подозрениях» в причастности его к совершению преступления. Сведения, сообщенные каким-либо одним частным лицом, не соответствуют этому требованию, то есть не могут являться достаточным основанием для проведения тайных мероприятий, которые по определению способны затронуть целый ряд охраняемых прав. Не может являться достаточной и информация, полученная от частного лица, находящегося «в оперативной разработке». Перед началом осуществления тайных мероприятий соответствующие органы должны убедиться в разумности (обоснованности) подозрений в совершении лицом преступления, а только потом (с целью их проверки) проводить то или иное мероприятие, направленное на подтверждение или опровержение этих подозрений. В Вашем случае сначала информация (как заявляют сотрудники милиции) поступила от некоего «анонимного лица», а затем – от В., которая в некотором смысле сама находилась по меньшей мере «в оперативной разработке». Однако в плане подготовки жалобы важен не сам факт того, что в отношении Вас проводились тайные мероприятия, а обстоятельства использования их результатов в качестве критических доказательств по делу. Под ними понимаются такие доказательства, на которых в значительной степени построено обвинение (без которых обвинением просто не было бы обоснованным). В Вашем деле это по крайней мере сами деньги (предмет предполагаемой взятки), появившиеся (в качестве доказательств) именно благодаря оперативному мероприятию, а также сведения об обстоятельствах их передачи. Но критическое значение этих доказательств подлежит, конечно, отдельному обоснованию. Для этого необходимо:
определить предмет доказывания по делу,
соотнести каждое из обвинительных доказательств с каждым из элементов предмета доказывания,
сделать вывод о том, какое значение для обоснования тех или иных элементов имеют доказательства, полученных описанным выше путем (посредством оперативных мероприятий, для проведения которых не было достаточных разумных подозрений в совершении Вами преступления),
продемонстрировать, что их значение критическое в том смысле, что без них, исходя из закона и (или) сложившейся практики его применения, невозможно или очень затруднительно обоснование наличия тех элементов предмета доказывания, в отсутствие которых Вас должны были оправдать (или прекратить дело по тем или иным основаниям).
В отношении данного вопроса возникают определенные проблемы с обоснованием исчерпания средств правовой защиты от этого нарушения на национальном уровне, так как жалобы на это не были явно высказаны ни Вами, ни Вашими адвокатами ни в суде первой инстанции, ни в кассации. Однако все не выглядит абсолютно безнадежным. Мы скорее рекомендовали бы заявить о таком нарушении и хотя бы до какой-то степени попытаться обосновать, что средства защиты были исчерпаны.
3. Также можно попытаться доказать, что В. в определенном смысле была «агентом государства», ее показания являются практически единственным и потому критическим (с точки зрения возможности обоснования обвинительного приговора в их отсутствие) доказательством, а постановление приговора исключительно на их основании нарушает требования справедливости судебного разбирательства.
Конечно, обоснование того, что В. является «агентом государства» (так как в процессе осуществления оперативных мероприятий полностью действовала под контролем и в соответствии с указаниями сотрудников милиции), не свидетельствует о невозможности использования ее показаний в принципе. Однако в случае, если они являются единственным доказательством, обосновывающим предъявленное лицу уголовное обвинение, право на судебное разбирательство может быть нарушено. Наряду с обоснованием того факта, что В. является «агентом государства», необходимо проведение анализа доказательственной базы по делу, чтобы показать, что подавляющее большинство доказательств производны от ее показаний. «Показания» здесь, конечно, рассматриваются содержательно, а не в том смысле, который придается этому термину УПК РФ. Под показаниями мы понимаем любые относящиеся к делу сведения, сообщенные лицом кому бы то ни было и в какой бы то ни было форме (а не только при допросе) и использованные в качестве доказательства. Нетрудно заметить, что, например, показания всех других свидетелей обвинения о причастности Вас к получению взятки производны от слов В., которая сообщила им об этом. Таким образом, показания этих свидетелей – это те же слова В., форма которых многократно приумножена без изменения содержания. Другими словами, если я говорю А., Б. и В., что Х. – плохой человек, после чего сам повторяю эти слова в суде, а А., Б. и В. сообщают, что им я тоже об этом говорил, то формально против Х. имеются показания четырех свидетелей (в смысле четырех разных источников информации), которые за счет количества и соответствия друг другу вроде бы (по мнению российских судов) увеличивают вероятность того, что Х.- действительно плохой человек. Если присмотреться, то имеет место только один источник информации – мои собственные слова. Остальные три производны от этого источника и ничего не добавляют. Именно поэтому можно сделать вывод, что показания В., на основе которых построен ряд других обвинительных доказательств по делу, являются критическими и практически единственными, так как кроме них обвинение больше ничего не подтверждает. Здесь стоит добавить, что деньги (предмет предполагаемой взятки), равно как все другие данные, полученные оперативным путем (а никаких иных доказательств, кроме этих и показаний свидетелей, в деле нет), также производны от слов В., которая при не совсем выясненных обстоятельствах сообщила в милицию о том, что Вы требовали от нее взятку. Безусловно, все это требует обстоятельного, но лаконичного обоснования.
В качестве дополнительной (или альтернативной) логики можно доказывать, что В., чьи показания столь критичны для постановления обвинительного приговора, в некотором смысле была «соучастницей» предположительно имевшего место преступления. Конечно, формально в соответствии с УК РФ получение и дача взятки – это разные составы. Однако очевидно, что, во-первых, получение взятки без ее дачи невозможно, во-вторых, получение и дача «одной взятки» представляют собой единое событие. Именно в этом смысле В. можно назвать «соучастницей» условного выделяемого нами преступления под названием «взяточничество». Подобное обоснование может иметь смысл, так как в ряде случаев Европейский Суд по правам человека приходил к выводу, что использование в качестве критических доказательств при обвинении лица в совершении преступления показаний его соучастников может (особенно в совокупности с другими нарушениями статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод) свидетельствовать о нарушении права на справедливое судебное разбирательство. Здесь можно посмотреть хотя бы на Постановление по делу «Владимир Романов против России». Подобный вывод, в частности, основан на том, что «соучастник» сам является лицом, заинтересованным в определенном исходе дела, а привлечение его к ответственности за дачу ложных показаний не представляется возможным, так как ложь представляет собой одно из средств защиты. Уточним, что Страсбургский Суд в большинстве случаев склонен анализировать ситуацию содержательно, а не формально. Поэтому и здесь мы говорим о том, что для В., которая формально вроде бы не является ни подозреваемой, ни обвиняемой, ни подсудимой, данные ей показания являлись средством защиты от тех подозрений (в даче взятки), которые практически проявились в деятельности сотрудников милиции, проводивших с ней различные встречи, беседы и т.д. Вывод о том, что ее можно привлечь к ответственности за дачу заведомо ложных показаний (или заведомо ложный донос), так как формально она не обладает соответствующим статусом, также не столь очевиден, что содержательно сближает В. с «соучастницей преступления». Ее заинтересованность в исходе дела также может быть обоснована. Хотя бы со ссылкой на то, что сама она не была привлечена к ответственности за совершение преступления (пусть и с освобождением от нее), причем ни в части того эпизода, о котором идет речь в приговоре, ни в части предположительно имевших место ранее действий по передаче взяток. Конечно, все это требует серьезного обоснования.
4. Также в жалобе можно попытаться обосновать, что суд не был «создан на основании закона» в смысле пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. К подобному выводу можно прийти в результате анализа практики Европейского Суда по правам человека, в соответствии с которой суд может не отвечать этому требованию, если конкретное дело рассматривается не тем судом, к которому оно отнесено по подсудности.
Здесь можно привлечь для обоснования, например, решение Комиссии по правам человека по делу «Занд против Австрии» 1977 года. Формально материалы Вашего уголовного дела содержали сведения, составляющие государственную тайну (во всяком случае, суд с этим согласился). Следовательно, на основании пункта 3 части 3 статьи 31 УПК РФ данное дело подсудно суду уровня субъекта Российской Федерации, а рассмотрено оно было районным судом.
Сформулированный в кассационных жалобах Ваших адвокатов вывод, что судья Р. в соответствии с частью 2 статьи 63 УПК РФ не мог рассматривать Ваше дело, представляется не совсем необоснованным. Во всяком случае, из части 2 статьи 63 УПК РФ и проанализированной нами практики Верховного и Конституционного Судов РФ это прямо не вытекает, а каких-либо обоснований в жалобах адвокатов не приведено (возможно, оно есть в других материалах дела). Поэтому, по нашему мнению, это не может рассматриваться в качестве дополнительного аргумента при доказывании того, что суд не был «создан на основании закона».
5. Безусловно, можно вести речь о том, что в нарушение права на справедливое судебное разбирательство суд не ответил на целый ряд представленных Вами и Вашими защитниками аргументов и доказательств, которые (отдельно и в совокупности) являлись критическими с точки зрения возможности прийти к выводу о Вашей виновности. Речь, в первую очередь, о Вашей версии событий, в рамках которой Вы вполне обоснованно (то есть со ссылками на доказательства) утверждали, что полученные Вашим мужем деньги были внесены в качестве предоплаты за заказанную для личных нужд мебель и возвращены из-за отказа от соответствующего заказа. Однако здесь необходим тщательный анализ предмета доказывания, всех обвинительных доказательств и каждого доказательства, на которое обращала внимание защита, с выяснением того, какие из последних не были приняты во внимание, и на что именно они влияли с точки зрения обоснования каждого из элементов предмета доказывания и (посредством этого) итогового вывода о виновности.
Кроме того, здесь же можно говорить о том, что в нарушение права на справедливое судебное разбирательство суд изначально придавал большее значение аргументам и доказательствам обвинения. Другими словами, суд фактически не решал вопрос о том, чья версия – обвинения или защиты – является более основанной (при том, что на стороне защиты «работает» презумпция невиновности), а задавался вопросом, смогла ли защита опровергнуть версию обвинения, как если бы ее правильность изначально предполагалась.
6. Наконец, можно вести речь о том, что искажение протокола судебного заседания фактически лишило Вас права на допрос показывающих против Вас свидетелей, прямо гарантированного пунктом D части 3 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также права на защиту в целом.
Это утверждение основано на том, что право на защиту становится практически бессмысленным, если влияющая на исход дела информация, получаемая в ходе ее осуществления (в том числе при допросе свидетелей), не фиксируется и (или) искажается в протоколе судебного заседания, а исправить ее не представляется возможным хотя бы по той причине, что суду фактически не с чем сравнить представленные замечания на протокол (кроме этого самого протокола и своей памяти), так как самостоятельно суд не ведет ни аудиозапись, ни полное стенографирование, а аудиозаписи, сделанные защитой, не принимает. Безусловно, это проблема не только Вашего дела, а в принципе российского судопроизводства. И мы надеемся, что рано или поздно к ней будет привлечено самое пристальное внимание Европейского Суда по правам человека. Возможно, с помощью Вашего дела.
Мы не ставим по данному делу вопрос о нарушении Вашего права на личную жизнь, гарантированного статьей 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, хотя в ходе оперативных мероприятий, результаты которых легли в обоснование приговора, тайно использовалась аудиозапись, что представляло собой вмешательство в личную жизнь в том смысле, который придает этому термину Европейский Суд по правам человека. Невозможность обращения в Страсбургский Суд с жалобой на нарушение статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод вызвана, по нашему мнению, во-первых, тем, что вмешательство было осуществлено в личную жизнь Вашего мужа (а не Вас), которому были переданы деньги – предмет предполагаемой взятки, во-вторых, никаких жалоб на нарушение чьих бы то ни было прав (его или Ваших) в связи с применением тайной аудиозаписи никем и никогда по делу, судя по представленным материалам, не высказывалось.
Безусловно, все это лишь предварительный анализ. Не исключено, что мы не заметили тех или иных нарушений, которые могут быть выявлены при более тщательном анализе. Кроме того, в отношении каждого из приведенных Выше предложений необходимо с большой тщательностью ставить и разрешать вопросы о соблюдении всех критериев приемлемости жалобы, в частности, исчерпания средств правовой защиты. Наконец, анализ должен быть проведен на основе всех материалов дела (в данном случае он основан лишь на приговоре, кассационных жалобах и кассационном определении).
Вместе с тем подготовка жалобы по данному делу представляется, по нашему мнению, весьма перспективной.
С уважением,
Олег Анищик
как подать жалобу в европейский суд по электронной почте
Александр, добрый день!
Отправка жалобы в Европейский Суд по правам человека по электронной почте практически невозможна.
О таком варианте обращения в Страсбургский Суд действительно сказано в пункте 14 Пояснительной записки для желающих обратиться в Европейский Суд, входящей в пакет Документации для желающих обратиться в Европейский Суд по правам человека. Однако ни в Регламенте Европейского Суда по правам человека, ни в Практических инструкциях, изданных Председателем (Президентом) Европейского Суда по правам человека, не упоминается возможность подачи жалобы по электронной почте. Более того, Страсбургский Суд никогда официально не публиковал специального e-mail, на который можно было бы отправить жалобу. Наконец, пункт 4 Практической инструкции по подаче письменных отзывов сторонами разбирательства в Европейском Суде прямо запрещает отправку письменного отзыва (меморандума) заявителя по электронной почте. Сказанное позволяет прийти к выводу, что практически жалоба не может быть официально направлена в Европейский Суд по правам человека по e-mail.
С уважением,
Олег Анищик
Здравствуйте! Просмотрела сайт, видно, что работают здесь в высшей степени грамотные люди. Ответы на вопросы Олега Анищика сформулированы четко, ясно. Но, к сожалению, не смогу воспользоваться предлагаемыми платными услугами. Пожалуйста, помогите советом. Об ЕСПЧ я пока только собираю информацию, разбираюсь в вопросе очень плохо. Мой муж осужден, находится в данное время в СИЗО. Куда его увезут после вступления приговора в законную силу, неизвестно. Могу ли я (не юрист) написать жалобу в Европейский суд сама, вместо него, как его представитель или «в его интересах», и затем переписываться с Европейским судом от его имени (представлять его интересы). Формуляр доверенности в Европейский суд я ему в СИЗО на всякий случай отправила в письме, он был получен, но теперь этот заполненный формуляр у него отказывается принять для отправки мне спец.часть учреждения! «Аргументируют»отказ так: «Не будем отправлять». Что же делать? Да и вообще имеет ли смысл мне «добывать» этот заполненный формуляр, может быть не возможно обращаться «не жертве»? И ещё такой вопрос. В «нашем» деле несколько осужденных. Один из них умер от туберкулеза через некоторое время после оглашения приговора. Болел он долго. Сначала находился в специализированном ЛИУ, но его оттуда, прервав лечение, вытащили на приговор, возили на судебные заседания, содержали вместе с остальными, как «здорового». Затем заболели ещё двое, и сейчас они находятся в том же ЛИУ. Является ли это нарушением ст 3 Конвенции по отношению к моему мужу? Ведь он, как и другие, подвергался опасности заражения опасным заболеванием. Хочу добавить, что власти наверняка будут отрицать совершение ими каких-то противоправных действий, наверняка есть какие-нибудь оправдательные документы. Может ли ЕСПЧ затребовать сам медицинские документы и критично их рассмотреть (мне, конечно, никто никаких документов не даст)? Спасибо.
Елена, добрый день!
Спасибо за лестный отзыв о сайте!
Как нам представляется, Вы задали несколько вопросов. Мы сформулируем их еще раз от Вашего имени. Таким образом, если мы поняли тот или иной вопрос некорректно, Вы сможете нас поправить.
1. Могу ли я, не являясь непосредственно жертвой нарушений конвенционных прав, обратиться в Европейский Суд по правам человека с жалобой от имени своего мужа, являющегося, по моему мнению, жертвой, и влияет ли на решение этого вопроса тот факт, что я не являюсь юристом?
2. В случае, если я могу обратиться в Страсбургский Суд от имени моего мужа, то необходима ли мне для этого доверенность, получить которую для меня довольно проблематично?
3. Если я могу обратиться в Страсбургский Суд от имени моего мужа, то будет ли он вести переписку по делу со мной, а не с ним?
4. Может ли содержание моего мужа в СИЗО (и других местах лишения свободы) вместе с арестованными (отбывающими наказание), больными туберкулезом, являться нарушением его права не подвергаться пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинству обращению либо наказанию?
5. В случае, если я не могу достать те или иные документы, которые могут подтвердить те или иные доводы жалобы в Европейский Суд по правам человека, например, медицинские, могу ли я просить, чтобы Страсбургский Суд сам затребовал их у властей Российской Федерации?
Теперь мы попытаемся ответить на эти вопросы.
1. Любой человек может обратиться в Европейский Суд по правам человека от имени другого лица при наличии соответствующих полномочий. Для этого достаточно всего-лишь заполнить пункты 9-12 формуляра жалобы в Страсбургский Суд, указав там данные лица, являющегося представителем заявителя. Европейский Суд по правам человека требует, чтобы интересы заявителя представлял профессиональный юрист, только на более поздней стадии разбирательства дела, до которой, к сожалению, доходит незначительное число жалоб. Конечно, и из этого правила есть исключения, но сейчас говорить о них определенно слишком рано.
Таким образом, Вы можете обратиться в Европейский Суд по правам человека от имени своего мужа, указав свои личные данные в графах 9-12 формуляра жалобы в Европейский Суд, предназначенных для изложения сведений о представителе заявителя (в том числе адрес для корреспонденции).
2. По общему правилу право на представление интересов заявителя (жертвы нарушений конвенционных прав) подтверждается выданной им лично доверенностью. Не обязательно пользоваться этой формой доверенности. К форме не предъявляется никаких требований. И уж точно она не должна быть заверена кем бы то ни было, включая администрацию места содержания под стражей. Главное, чтобы она подтверждала желание заявителя обратиться в Европейский Суд по правам человека и свидетельствовала о передаче этих полномочий тому или иному лицу. Более того, ее текст может быть написан от руки и не обязательно самостоятельно заявителем. Фактически, необходима только подпись заявителя и наличие его желания обратиться в Страсбургский Суд и передать соответствующие полномочия, которые он сможет подтвердить в будущем.
В ходе разбирательства целого ряда российских дел представители Российской Федерации поднимали вопросы о поддельности доверенности и (или) подписи заявителя в ней. Однако Европейский Суд по правам человека исходит из презумпции добросовестности, ему достаточно данного в будущем заявителем подтверждения того, что в доверенности стоит его подпись (даже когда власти государства-ответчика пытаются документально подтвердить, что подпись ему не принадлежит), а жалоба подана с его ведома, равно как не выясняет обстоятельства выдачи и получения доверенности.
Мы можем добавить, что препятствия в получении доверенности могут образовывать отдельное нарушение статьи 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, однако определенно, что такое нарушение может признать только Европейский Суд по правам человека, обращение в который обусловлено наличием этой самой доверенности.
Таким образом, Вам необходима доверенность от своего мужа на представительство его интересов в Европейском Суде по правам человека.
3. В случае, если в формуляре жалобы в Европейский Суд по правам человека заполнены графы 9-12, вся переписка ведется только с лицом, указанным в них, то есть представителем заявителя. Если подается предварительная жалоба, у которой нет формы, необходимо прямо указать в ней, что полномочия на обращение в Европейский Суд по правам человека переданы по доверенности, и приложить ее оригинал (в случае отправки предварительной жалобы по факсу, Страсбургский Суд должен получить ее факсимильную копию). Безусловно, в этом случае в предварительной жалобе необходимо указать те же сведения о представителе, которые приводятся в пунктах 9-12 полного формуляра.
Следовательно, если Вы укажете себя в качестве представителя своего мужа, Европейский Суд по правам человека будет вести переписку исключительно с Вами.
4. В случае реальности угрозы заболевания (или если здоровый человек уже заболел), содержание в одной камере с больными может быть серьезным аргументом в обосновании нарушения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Однако обычно это лишь один из аргументов, наряду с традиционными: переполненность камер, посменный сон, отсутствие постельных принадлежностей, а также средств гигиены, недостаточная продолжительность прогулок, отсутствие нормальной вентиляции, постоянно горящий свет, работающий телевизор, задымленность помещения сигаретным смогом и так далее. В отношении Российской Федерации есть множество жалоб на подобные нарушения и целый ряд вынесенных Европейским Судом по правам человека решений.
Однако мы не можем сказать, какие именно из них могут Вам понадобиться, не зная обстоятельств дела. Общее же их число таково, что вряд ли мы смогли бы привести здесь их все.
5. Жалоба в Европейский Суд по правам человека должна быть обоснованной.
Однако в ряде случаев те или иные документы недоступны для заявителя и (или) его представителя. Тогда они могут прямо указать на это в жалобе, а также прямо назвать эти документы. Если жалоба дойдет до этапа коммуникации, Европейский Суд по правам человека может запросить их самостоятельно, если признает, что они необходимы для разрешения дела, и заявитель действительно не может их получить.
Если тех или иных документов, которые могли бы подтвердить те или иные обстоятельства, не существует, ситуация должна быть просто подробно описана. Аргументы жалобы также являются доказательствами, по сути, показаниями заявителя. Если власти государства-ответчика не согласны с ними, они имеют возможность опровергнуть соответствующие заявления.
В ряде случаев используются и другие техники доказывания, например, описание ситуации в других местах лишения свободы, о которых есть данные, и положение в которых по тем или иным причинам не должно сильно отличаться от того, о котором идет речь в жалобе. Однако этот способ требует определенных навыков.
Таким образом, Вам необходимо тщательно описать ситуацию и указать, что каких-либо документов, подтверждающих ее, не существует, либо же написать, что такие-то документы существуют, но у Вас нет к ним доступа.
С уважением,
Олег Анищик
Сделал суд экспертизу подчерка и они написаны разными людьми. Делают ли экспертизу чернил, что бы узнать год подписи?
Уважаемый Владимир!
Ваш вопрос не относится к тематике данного сайта, поэтому мы не можем на него ответить.
С уважением,
Олег Анищик
Уважаемый Олег!
Большое вам спасибо за огромную работу, которую вы проделываете в защиту прав человека!
Прочитав постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Религиозная община Свидетелей Иеговы в г. Москве» (Jehovah’s Witnesses of Moscow) против России»,номер жалобы: 302/02, возник вопрос:
Обязательно ли к исполнению данное решения для РФ? Некоторые представители Минюста РФ высказались о том, что на их действия никак не повлияет решение ЕСПЧ. Какова реакция ЕСПЧ в таких случаях? Могут ли последовать какие-то санкции Евросуда?
Валерий, добрый день!
Любое Постановление Европейского Суда по правам человека должно быть исполнено. Об этом прямо говорится в пункте 1 статьи 46 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
При этом существуют два разных вида мер, которые должны быть предприняты во исполнение Постановлений Страсбургского Суда. Во-первых, это так называемые индивидуальные меры, которые должны быть предприняты в отношении того лица, права которого были признаны нарушенными. Во-вторых, это меры общего характера, направленные на недопущение повторения подобных нарушений в будущем как в отношении этого лица, так и любых других людей, групп, организаций.
Индивидуальные меры также бывают разными.
Если в соответствии с Постановлением Европейского Суда по правам человека заявителям присуждена так называемая справедливая компенсация (примером чего является дело «Религиозной общины Свидетелей Иеговы г. Москвы»), то она должна быть выплачена. Как мы уже писали в ответах на другие вопросы, Российская Федерации, пусть иногда с опозданием, выплачивает присужденные суммы. (По состоянию на 26 мая 2010 года Российская Федерация числится должником в части выплаты компенсаций всего по 104 делам. Это означает, что у Комитета Министров Совета Европы нет подтверждений того, что необходимые суммы были выплачены. Возможно, что фактически оплата произведена.)
Но нарушения конвенционных прав бывают разными. Какие-то из них исправить невозможно. Другими словами, справедливая компенсация – это все, что может получить лицо, права которого были нарушены. Например, если человек в нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод провел под стражей несколько лет, то вернуть ему несколько лет свободы «в натуре» не представляется возможным. Деньги – это все, что он может получить. Другие же нарушения предполагают возможность их исправления в том или ином виде. Однако государство-ответчик само выбирает формы исправления нарушений.
Меры общего характера, которые должны быть предприняты на национальном уровне, также выбираются властями государства-ответчика самостоятельно.
За исполнением государством своих обязательств в части индивидуальных мер и мер общего характера следит Комитет Министров Совета Европы. Об этом прямо говорится в пункте 2 статьи 46 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Государство обязано отчитаться перед этим органом за исполнение каждого решения. Исполнение – один из самых сложных этапов, за которым средства массовой информации, к сожалению, наблюдают с меньшей охотой, если сравнивать его с самим фактом вынесения того или иного Постановления Страсбургского Суда. Впрочем, даже специальной, юридической литературы на русском языке на эту тему не так много, не говоря уже о популярных публикациях.
Процедура исполнения решений Европейского Суда по правам человека может длиться годы и годы. Государство может неоднократно отчитываться, например, о тех шагах, которые оно предпринимает с тем, чтобы не допустить повторения тех нарушений, которые были признанны Страсбургским Судом в отношении конкретных заявителей. Зачастую это сложный комплекс мер. И они предпринимаются до тех пор, пока Комитет Министров не признает Постановление исполненным. Кстати, с 01 июня 2010 года Комитет Министров получил право обращаться в Европейский Суд по правам человека в случае, если государство-ответчик откажется исполнять решение Страсбургского Суда.
Совет Европы поддерживает специальный сайт, на котором размещается информация об исполнении решений Европейского Суда по правам человека. К сожалению, он на нем представлены только официальные языки Совета Европы: английский и французский.
Вместе с тем, можно показать на примере, что Постановления Европейского Суда по правам человека так или иначе исполняются. Так, если посмотреть на отчет об исполнении Постановления по делу «Кузнецов и другие против Российской Федерации» от 11 января 2007 года (стало окончательным 11 апреля 2007 года; жалоба N 184/02), о котором Вам, возможно, известно, так как оно также касается Свидетелей Иеговы (из Челябинска), то можно обнаружить, что российские власти отчитываются о таких мерах общего характера как рассылка перевода Постановления Европейского Суда по правам человека по судам, проведение тренингов с сотрудниками территориального органа Министерства юстиции РФ, информирование Министерством внутренних дел РФ своих сотрудников о необходимости безусловного исполнения решений Страсбургского Суда и т.д. Конечно, эти меры могут показаться недостаточными, местами даже наивными, однако ничего не происходит мгновенно. Движение в стороны принципов, заложенных в Конвенции о защите прав человека и основных свобод, возможно, наверное, только небольшими шагами, в том числе из-за возможной резкой реакции общества. В любом случае, данное Постановление пока что не числится полностью исполненным. Но, например, когда сотрудники милиции в апреле 2007 года вновь попытались предпринять посягательство на заявителей по данному делу, они сообщили об этом в Комитет Министров Совета Европы, в результате чего были затребованы объяснения властей Российской Федерации, которые в итоге сообщили, что к первому заместителю начальника отдела милиции, возглавляющему криминальную милицию, — Цивилеву, а также сотруднику милиции Спиридонову были применены соответствующие дисциплинарные санкции. Так как в списке дел, по которым у Российской Федерации имеется задолженность, данное дело не числится, можно сделать вывод, что присужденная Европейским Судом по правам человека компенсации в 30000 евро была выплачена.
Нередко осуществление мер индивидуального характер требует тех или иных действий от самих жертв нарушений конвенционных прав. Например, Петр Баранкевич, выигравший дело в Европейском Суде по правам человека, не обращался после этого к властям Российской Федерации с просьбой о проведении публичных богослужений. Постановление по этому делу было признано исполненным.
Какие действия намеревается предпринять Российская Федерация для того, чтобы исполнить Постановление от 10 июня 2010 года в части индивидуальных мер (за исключением выплаты справедливой компенсации) и мер общего характер, мы пока сказать не можем.
Что касается официальной реакции Министерства юстиции Российской Федерации и (или) его территориальных органов, о которой Вы пишете, нам не удалось найти таковой. Единственная новость, в которой упоминаются подобные высказывания, связана с мнением частного лица, обозначенного как «член Совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции РФ». Полагаем, что в свете сказанного здесь Вы можете самостоятельно оценить содержание его комментария к вынесенному Постановлению Европейского Суда по правам человека.
С уважением,
Олег Анищик
Большое спасибо за ответ. Если я Вам ещё не очень надоела, подскажите, пожалуйста, принимает ли Европейский суд копии документов не в бумажном виде, а на электронном носителе. Если — нет, то возможно ли с целью уменьшения объёма прилагаемых документов (протокол судебного заседания — более 1100 страниц, приговор — почти 400 страниц, таким же, вероятно, будет и кассационное определение + постановления, ходатайства, обращения в различные органы, общественные организации и их ответы…) распечатать их, например, по две страницы на листе и на обеих сторонах листа? А может быть, из протокола требуется «вычленить» только то, что касается доводов жалобы? (В нашем случае из 1100 страниц не останется и 50-ти). Спасибо.
Елена, добрый день!
Мы рекомендуем распечатывать жалобу и приложения к ней на двух сторонах листа. Пожалуйста, не скрепляйте, не сшивайте и не переплетайте никакие документы, направляемые в Европейский Суд по правам человека.
Что касается приложений, то Вы можете подготовить соответствующие извлечения, если сумеете сделать это таким образом, чтобы не был утрачен смысл (содержание) документа в целом. Однако, пожалуйста, обратите внимание, что жалоба должна быть составлена таким образом, чтобы необходимость обращения к приложениям возникала только с той целью, чтобы убедиться, что соответствующий документ (текст) в них действительно имеется. Все, что необходимо для обоснования существа нарушений, должно быть перенесено в пункт 14 самой жалобы. Идеально, если Вы сможете включить в него соответствующие цитаты в необходимом объеме. Пожалуйста, посмотрите предлагаемые нами образцы жалоб, чтобы понять, про что идет речь. Или же оформите извлечения из объемного документа в виде самостоятельного приложения к жалобе и ссылайтесь из ее основного текста на это приложение.
Наконец, обратите внимание на то, что документ необходимо прикладывать только в том случае, если он действительно нужен для обоснования имевших, по Вашему мнению, нарушений. У нас были дела, объем материалов по которым достигал 25 томов, однако к жалобе прикладывалось всего несколько десятков листов документов, которые действительно были необходимы. Обратите внимание, что большой размер жалобы (включая приложения к ней) может вызывать по отношению к ожидаемому объему работы над ней соответствующую реакцию юристов Секретариата Европейского Суда по правам человека.
Мы не рекомендуем Вам отправлять в Европейский Суд по правам человека что бы то ни было, кроме документов на бумажных носителях. В противном случае Ваше письмо может быть уничтожено без вскрытия из соображений безопасности.
С уважением,
Олег Анищик
Уважаемый Олег! Прошу Вашей срочной консультации, так как у меня только 10 дней для подачи частной жалобы в Верховный Суд РФ на определение Забайкальского краевого суда , который отказался рассматривать мое заявление о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок и вернул мне его. Суд посчитал, что моя жалоба на длительность судебного разбирательства от 16 июля 2007 года уже рассмотрена Европейским судом и объявлена неприемлемой. Однако неприемлемой объявлена другая жалоба – от 27 мая 2005 года, рассмотренная 15 января 2010 года. Дело в том, что в досье под одним номером находились три отдельных формуляра жалобы с приложениями по трем различным гражданским процессам. Но в первых двух жалобах предметом нарушений не являлась длительность судебного разбирательства. Однако судья решила, что все три жалобы являются «аналогичными», поэтому были объединены в одну на основании параграфов 1 и 2 Правила 42 Регламента Европейского Суда по правам человека. Судья ошибочно указала в определении Правило 42 вместо Правила 43:
(Объединение в одно производство и совместное
рассмотрение жалоб)
1. Палата по просьбе сторон или по своей инициативе может объединить две жалобы и более в одно производство.
2. Председатель Палаты может, после проведения консультаций со сторонами, сделать распоряжение о совместном разбирательстве жалоб, переданных в ведение одной Палаты, без ущерба для решения Палаты об объединении жалоб в одно производство.
Прав ли судья. Мне кажется, что решение об объединении и совместном разбирательстве жалоб принимается после того, как жалобы признаны приемлемыми. И что об этом обязательно должен быть поставлен в известность заявитель. Мне не направлялось извещение о применении к моим жалобам Правила 43 Регламента.
Завтра я отправлю письмо в Европейский Суд и намерен просить кассационную инстанцию принять решение после получения ответа из Европейского суда. (Копию письма в Европейский суд вместе с почтовой квитанцией приложу к кассационной жалобе).
Для того, чтобы были понятны мои аргументы, приведу текст своего письма в Европейский Суд. Самый главный вопрос: была ли объявлена неприемлемой моя жалоба от 16 июля 2007 года?
Жалоба от 16 июля 2007 г.
Досье № 22109/05
Komissarov v.Russia
УВАЖАЕМЫЕ ГОСПОДА!
В связи с определением Забайкальского краевого суда № М-54/2010 от 11 июня 2010 года, на которое мной подана частная жалоба в Верховный Суд Российской Федерации, прошу (по возможности, в срочном порядке) разъяснить, была ли объявлена неприемлемой моя жалоба о нарушении права на судопроизводство в разумный срок от 16 июля 2007 года, полученная Европейским Судом по правам человека (далее — Европейский Суд) согласно почтовому уведомлению о вручении 10 августа 2007 года.
Поясняю, что досье № 22109/05 cодержит три отдельные жалобы по трем разным предметам, относящимся к трем не связанным между собой судебным процессам по разным гражданским делам. Жалобы изложены в трех отдельных формулярах с приложениями. Жалоба от 27 мая 2005 года подана в связи с предполагаемым нарушением норм материального права при рассмотрении иска к ОВД Черновского района г. Читы. Жалоба от 6 января 2006 года относится к предполагаемому нарушению норм материального права при рассмотрении иска к главе администрации г. Читы. Предметом жалобы от 16 июля 2010 года является право на судопроизводство в разумный срок по гражданскому иску к региональному отделению политической партии. Предмет данной жалобы имеет отдельную прецедентную практику Европейского Суда, не связанную с нарушениями, изложенными в жалобах от 27 мая 2005 г. и от 6 января 2006 года.
Я не давал согласия на соединение всех жалоб в одно производство и их совместное рассмотрение.
Более того. Из сообщения Европейского Суда от 22 января 2010 г. следует, что 15 января Европейский Суд объявил неприемлемой ТОЛЬКО жалобу, поданную 27 мая 2005 г. «Суд установил, что ДАННАЯ жалоба не отвечает требованиям Конвенции». (Подчеркнуто мной). Словом «Жалоба» озаглавлено ТРИ формуляра поданных мной жалоб. А неприемлемой объявлена только одна жалоба от 27 мая 2005 г.
Второй абзац данного сообщения истолкован Забайкальским краевым судом, как указание на то, что неприемлемыми объявлены также жалобы от 6 января 2006 г. и от 16 июля 2010 г. «Исходя из материалов дела, имеющихся в распоряжении Суда, а также в той степени, в какой поданные жалобы входят в его компетенцию, Суд решил, что они (то есть ИМЕЮЩИЕСЯ МАТЕРИАЛЫ ДЕЛА по жалобе от 27 мая 2005 г.- прим. Заявителя) не содержат признаков нарушения прав и свобод, закрепленных в Конвенции или в протоколах к ней».
Фраза «в той степени, в какой поданные жалобы входят в его компетенцию» относится по смыслу только к СТЕПЕНИ КОМПЕТЕНЦИИ Европейского Суда по отношению ко всем без исключения поданным в Европейский суд жалобам, как к общему принципу работы Европейского Суда.
Также в сообщении Секретаря Суда от 4 апреля 2007 г. указано: «Все Ваши жалобы будут рассмотрены, следуя практики Суда, в рамках ВЫШЕУКАЗАННОГО досье». Таким образом, мне было разъяснено, что номер моего досье 22101/05 не изменился и не будет изменяться при получении новых ЖАЛОБ с другой датой подачи.
Прошу разъяснить, правильно ли я понял направленные мне сообщения от 4 апреля 2007 г. и от 22 января 2010 года и была ли в действительности объявлена неприемлемой моя жалоба от 16 июля 2007 года?
С уважением
Борис Комиссаров
17 июня 2010 г.
Приложение:
1. Сообщение Заместителя Секретаря Секции A.Wampach от 22 января 2010 г.
2. Сообщение Юридического референта А.Фидельмана от 4 апреля 2007 г.
3. Определение Забайкальского краевого Суда № М-54/2010 от 11 июня 2010 г. на 4 л.
С уважением Борис Комиссаров
г. Чита
Уважаемый Борис!
Если мы правильно поняли, то обстоятельства, связанные с Вашими обращениями в Европейский Суд по правам человека, следующие.
27 мая 2005 года Вы направили в Страсбургский Суд жалобу, которой был присвоен номер 22101/05 (другими словами, было заведено досье с этим номером). (В другом месте письма Вы указываете номер 22109/05.)
6 января 2007 года Вы вновь направили в Европейский Суд по правам человека жалобу, снова оформив ее на формуляре. В ответ на это Вы получили из Секретариата Страсбургского Суда датированное 4 апреля 2007 года письмо, которым были уведомлены, что Ваша вторая жалоба будет рассмотрена в рамках того же самого досье. Другими словами, Вашей второй жалобе не присваивался самостоятельный номер (не заводилось новое досье).
16 июля 2007 года Вы написали в Европейский Суд по правам человека еще одну жалобу. Какой текст был в уведомлении о ее поступлении в Страсбургский Суд, Вами не указано.
Письмом от 22 января 2010 года Секретариат Европейского Суда по правам человека уведомил Вас о том, что 15 января 2010 года Ваша жалоба была объявлена неприемлемой.
Надо полагать, что начало письма выглядело следующим образом:
«Жалоба № 22109/05
__________________
Komissarov v. Russia
Уважаемый господин,
Довожу до Вашего сведения, что 15 января 2010 года Европейский Суд по правам человека, заседая в составе Комитета из трех судей,.. в соответствии со статьей 27 Конвенции, принял решение на основании статьи 28 Конвенции объявить вышеуказанную жалобу неприемлемой, поскольку она не отвечает требованиям, изложенным в статьях 34 и 35 Конвенции.
Исходя из материалов дела, имеющихся в распоряжении Суда, а также в той степени, в какой поданные жалобы входят в его компетенцию, Суд решил, что они не содержат признаков нарушения прав и свобод, закрепленных в Конвенции и Протоколах к ней…»
Это – стандартная форма. Текст звучит именно таким образом (о жалобах говорят во множественном числе). И Вы правы в том, что здесь выражение «жалобы… не содержат признаков нарушений…» не говорит о каких-то конкретных формулярах. Жалобами называются претензии, а не формуляры.
Однако, если обстоятельства были такими, какими мы изложили их выше, в некотором смысле на рассмотрении Европейского Суда по правам человека находилась только одна Ваша жалоба. Другими словами, вся совокупность Ваших претензий, когда бы и в какой бы форме Вы не высказали их Европейскому Суду по правам человека, была объединена в одно досье, с одним номером. Следовательно, Страсбургский Суд рассматривал все Ваши формуляры, которые Вы считаете отдельными жалобами, как одну совокупность жалоб, претензий, если хотите, которым был присвоен один номер. Следовательно, рассматривались они также все вместе. Ни о каком объединении рассмотрения тут, судя по тому, о чем Вы пишете, речи не идет, так как объединить можно только два и более досье, а у Вас такое досье только одно.
Хоть это и не столь важно, процедура объединения досье действительно предусмотрена Правилом, которое на сегодняшний день имеет номер 42 (ранее оно было Правилом 43). Если точнее, то в Регламенте оно обозначено как «Правило 42 (бывшее Правило 43)». Вероятно, Вы пользуетесь сильно устаревшей версией Регламента — этот документ постоянно меняется.
В любом случае, мы полагаем, что все Ваши жалобы, поданные в Европейский Суд по правам человека и фактически объединенные в досье с единым номером, были признаны неприемлемыми без принятия какого бы то ни было спепециального решения об их объединении, т.к. с точки зрения Страсбургского Суда Вы подали одну жалобу, которую затем уточняли (об этом свидетельствует тот факт, что в связи с получением новых формуляров не были заведены новые досье; не исключено, что Вы сами указали на втором и третьем формуляре или же в сопроводительных письмах к ним, что Вы подаете их в рамках уже заведенного досье с соответствующим номером).
Безусловно, Вы можете направить указанный Вами запрос, призванный уточнить ответ на этот вопрос, однако обратите внимание, что с учетом полутора тысяч писем, которые ежедневно получает Секретариат Европейского Суда по правам человека, а также того обстоятельства, что ответить на Ваше письмо не представляется возможным с помощью одной из стандартных форм, Вам придется ожидать ответа достаточно длительное время.
С уважением,
Олег Анищик
Уважаемый Олег! Большое спасибо за быстрый ответ. Извините за ошибку. Номер моего досье 22109/05.
Действительно, я получил именно такое извещение из Европейского Суда 22 января 2010 г., текст которого Вы привели в своем ответе. Жаль, что в рамках своего вопроса на Вашем сайте нельзя прикрепить файлы-документов.
Я действительно направил вторую жалобу 6 января 2006 года в дополнение к первой, не вкладывая в это слово согласие на совместное их рассмотрение, но извещения о получении этой жалобы мне не направили и 22 февраля 2007 г. я направил в Европейский суд письмо с вопросом, почему мне не подтвердили получение второй жалобы. Мне ответили 4 апреля 2007 года, что «формуляр жалобы (с приложениями) от 6 января 2006 г. был нами получен, подтверждением чего служит полученное Вами уведомление о его вручении. Напоминаю Вам, что по общему правилу Суд не подтверждает получение последующих писем.»
16 июля 2007 года я отправил в Европейский Суд формуляр жалобы с приложениями на неоправданную длительность судебного разбирательства. Две предыдущие жалобы не имели никакого отношения к нарушению права на судопроизводство в разумный срок. В третьей жалобе я указал на обширную прецедентную практику Европейского Суда по этому вопросу, почерпнутую из получаемых мной по интернету бюллетеней Европейского Суда.
Я получил уведомление о том, что эта жалоба вручена 10 августа 2007 года. И никакого отдельного подтверждения я уже не ждал, так как по второй жалобе получил разъяснение, что на последующие письма они не отвечают и «все жалобы» рассматривают в рамках одного «вышеуказанного» досье, то есть № 22109/05. Но я никак не мог предположить, что по всем трем отдельным жалобам, имеющим разные обстоятельства дела, претензии и требования может быть вынесено одно решение. Особенно выделяется третья жалоба, так как дела о нарушении права на судопроизводство в разумный срок всегда выносились в Европейском суде в отдельную категорию дел, если судить по прецедентной практики суда.
Кроме того, извещение от 22 января 2010 года имеет ссылку только на жалобу от 27 мая 2005 года и ни словом не упоминает жалобы от 6 января 2006 года и от 16 июля 2007 года как рассмотренные совместно с жалобой от 27 мая 2005 года.
Где же истина? И еще: могу ли я ходатайствовать перед Европейским Судом об отдельном рассмотрении жалобы от 16 июля 2007 года, если ее все-таки рассмотрели вместе с жалобами от 25 мая 2005 г. и от 6 января 2006 г., не поставив меня в известность об этом обстоятельстве?
Получается, что меня ввели в заблуждение и сообщили неполную информацию, не разъяснив, что все три жалобы объявлены неприемлемыми. А какое Ваше мнение, Олег?
С уважением Борис Комиссаров.
Добрый день! Я выиграла суд у ГИБДД. меня собирались лишить прав, но нам удалось доказать свою правоту. Был подан иск в суд на возврат средств, потраченных на услуги адвоката. В возврате средств было отказано. Что делать дальше?
Уважаемая Валентина!
Ваш вопрос не относится к тематике данного сайта, поэтому мы не можем на него ответить.
С уважением,
Олег Анищик
Здравствуйте, Олег!
Я — адвокат из Украины, в последние годы изучаю и применяю, в т.ч. и в украинских судах, механизм и практику работы Евросуда, и нахожу Ваш сайт очень практичным. Я подписалась на Вашу рассылку. Спасибо большое за качественную, конкретную и потому очень полезную работу.
Мой вопрос касается цитаты из одного из Ваших ответов:
«Кстати, с 01 июня 2010 года Комитет Министров получил право обращаться в Европейский Суд по правам человека в случае, если государство-ответчик откажется исполнять решение Страсбургского Суда.»
Каким документом урегулирован этот механизм? Английский вариант принимается.
Спасибо заранее.
Наталья, добрый день!
Спасибо за лестные отзывы!
Что касается Вашего вопроса, то это право предусмотрено пунктом 4 статьи 46 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в редакции Протокола N 14 к Конвенции:
«4. Если Комитет Министров считает, что Высокая Договаривающаяся Сторона отказывается подчиниться окончательному постановлению по делу, в котором она выступает стороной, он вправе, после направления официального уведомления этой Стороне, и путем принятия решения большинством голосов в две трети от числа представителей, управомоченных принимать участие в работе Комитета, передать на рассмотрение Суда вопрос, не нарушила ли эта Сторона свое обязательство, установленное в соответствии с пунктом 1.
5. Если Суд устанавливает факт нарушения пункта 1, он передает дело в Комитет Министров для рассмотрения мер, подлежащих принятию. Если Суд не устанавливает факт нарушения пункта 1, он передает дело в Комитет Министров, который закрывает рассмотрение дела».
Соответствующим процедурам посвящена подглава II главы X Регламента Европейского Суда по правам человека в редакции, вступившей в силу 01 июня 2010 года (Правила 94-99). Регламент на английском языке в формате PDF можно скачать здесь.
С уважением,
Олег Анищик
Олег, здравствуйте
Посоветуйте пожалуйста прецедентные решения ЕСПЧ по обыскам в жилище (кроме офисов адвокатов)…
Вроде недавно ЕСПЧ выносил решение по обыску сотрудниками милиции без санкции суда..но не могу найти его
спасибо
Денис, добрый день!
Если Вас интересуют Постановления Европейского Суда по правам человека, принятые в отношении России, то список дел, в которых прямо ставился вопрос о законности обыска, не столь велик (в порядке обратной хронологии):
1. «Мастепан против России», 14.01.2010 (нарушения нет).
2. «Колесниченко против России», 04.09.2009 (адвокат).
3. «Алексанян против России», 22.12.2008 (адвокат).
4. «Смирнов против России», 06.07.2007 (адвокат).
5. «Имакаева против России», 09.11.2006 (Чечня).
Если Вас интересуют Постановления в отношении других стран, тогда Вам необходимо уточнить, на какие вопросы Вы пытаетесь ответить с их помощью, так как подобных решений очень много, в том числе таких, которые Вы называете «прецедентными». Более того, многие решения, которые, по нашему мнению, могут помочь ответить на вопрос, была ли в результате обыска нарушена статья 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, формально обыска не касаются.
у отца и жены моего друга в связи с его обвинением было проведено по два обыска, причем вторые без предварительной санкции суда.
Мы обжаловали в суде и указывали, что ничем не подтверждено «исключительность случая» и в постановлениях следователя, содержались только общие фразы о поиске «предметов, имеющих отношение к угделу», что противоречит ст. 8 ЕКПЧ
но конкретных решений ЕСПЧ найти не смог, поскольку нашел только про офисы адвокатов
Денис, добрый день!
Мы ответим на Ваш вопрос в течение нескольких дней. Копия ответа будет направлена Вам на e-mail.
С уважением,
Олег Анищик
Денис, добрый день!
Все приведенные ниже рассуждения касаются соблюдения статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (право на личную и семейную жизнь) в случае проведения обыска в жилище без предварительной судебной санкции и со ссылкой на так называемые «случаи, не терпящие отлагательства», упомянутые в части 5 статьи 165 Уголовно-процессуального кодекса РФ (УПК РФ). Мы не затрагиваем вопрос о нарушении статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (право на справедливое судебное разбирательство) в связи с использованием при предъявлении лицу уголовного обвинения доказательств, полученных в ходе названного выше обыска, так как оценка на предмет соблюдения этой статьи предполагает анализ всех материалов дела и процесса разбирательства в целом.
Что касается статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, то для определения того, имело ли место нарушение, необходимо последовательно ответить на следующие вопросы.
1. Имело ли место вмешательство в личную жизнь в смысле, в котором Европейский Суд по правам человека понимает «вмешательство» и «личную жизнь»?
(Мы не пишем здесь отдельно о семейной жизни, жилище и корреспонденции, однако подразумеваем, что они охватываются понятием «личная жизнь», хотя и имеют свои весьма существенные особенности, которые не влияют на этот ответ.) Без положительного ответа на данный вопрос говорить о нарушении статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод не приходится. А утвердительный ответ не свидетельствует и не может свидетельствовать о том, что соответствующее право было нарушено. Он лишь дает возможность продолжить анализ.
2. Если да, то было ли такое вмешательство предусмотрено законом?
Здесь речь идет о соблюдении национального закона. Под ним Европейский Суд по правам человека понимает не только законодательство в узком смысле слова, но и сложившуюся практику его применения. Если вмешательство было осуществлено в отсутствие соответствующего закона, то есть было произвольным (это тоже один из терминов, используемых Страсбургским Судом), это может представлять собой нарушение статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
3. Если да, то был ли закон «доступным и предсказуемым»?
Европейский Суд по правам человека считает, что закон должен быть доступен тому, кого он затрагивает. Кроме того, он должен быть достаточно качественным, то есть сформулированным таким образом, чтобы можно было понять, какое поведение ему соответствует, а какое – нет. Если закон недоступен, например, не опубликован, то это не закон. Следовательно, вмешательство на основании такого «закона» также может быть признано произвольным и не соответствующим требованиям статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Аналогичный вывод должен быть сделан, если закон настолько неконкретен, что нельзя понять, соответствует ли ему то или иное поведение (которое становится по этой причине произвольным).
4. Если да, то преследовало ли вмешательство хотя бы одну из правомерных целей, указанных в пункте 2 статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод?
Так как список целей достаточно широк, вмешательство довольно редко признается нарушающим Конвенцию о защите прав человека и основных свобод по причине отсутствия таковой. Впрочем, подобные случаи известны.
5. Если да, то был ли соблюден баланс между стоящими за преследуемой целью интересами (других лиц, групп людей, общества), с одной стороны, и интересами лица, в чью личную жизнь осуществлено вмешательство, с другой?
Несоблюдение указанного баланса – одна из широко распространенных разновидностей нарушения права, гарантированного статьей 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Однако оценка на предмет соблюдения баланса всегда требует тщательного анализа конкретной ситуации.
Полагаем, что из сказанного очевидно, что Вы не найдете решений Европейского Суда по правам человека в отношении России, в которых было бы сказано, что отсутствие предварительной судебной санкции при проведении обыска в жилище является нарушением статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Она не требует и не может требовать, чтобы обыск в жилище в принципе санкционировался судом. Государство имеет право самостоятельно выбирать порядок регулирования проведения обыска в жилище, который соответствовал бы Конвенции о защите прав человека и основных свобод. И может существовать целый ряд таких способов, никак не связанных с привлечением представителей судебной власти.
Однако в этом и состоит суть «задачи»: выяснить, соответствует ли действующий порядок регулирования проведения обыска в жилище в случаях, не терпящих отлагательства, требованиям статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Не возникает сомнений, что обыск в жилище представляет собой вмешательство в права, гарантированные названной статьей. Этому вопросу посвящена богатая практика Европейского Суда по правам человека, на которой мы не будем останавливаться. Равным образом, нет сомнений, что подобный обыск предусмотрен действующим законом – частью 5 статьи 165 УПК РФ (кстати, статья 25 Конституции РФ также не предусматривает обязательного судебного санкционирования обыска в жилище). Полагаем, что этот закон также вполне доступен, равно как и практика его применения. Наконец, в подавляющем большинстве случаев он будет преследовать по меньшей мере цель защиты прав и свобод других лиц. Следовательно, основное внимание должно быть уделено проверке закона на предмет качественности, а также выяснению того, был ли соблюден необходимый баланс.
Мы уже говорили, что решений в отношении России, непосредственно касающихся обыска, не так много. И только одно из них касается «обычного обыска» (не у адвокатов, и не связанного с ситуацией в Чеченской Республике) — «Мастепан против России». Кроме того, в нем речь идет именно об обыске без судебного решения (формально действие называлось «осмотр места происшествия», обыск в кавычках). Нарушение не было признано, так как большинство (пятеро из семи) Судей Палаты (Секции) пришло к выводу, что российское законодательство (предметом анализа был УПК РСФСР, однако в соответствующей части он очень похож на УПК РФ) является достаточно качественным и позволяет предотвратить произвол. Подобный вывод был сделан после указания на
основания проведения «обыска»,
необходимость вынесения постановления о его проведении,
требование о наличии возбужденного уголовного дела или его незамедлительном возбуждении вскоре после этого,
участие понятых,
а по усмотрению следователя – других лиц,
необходимость составления протокола этого следственного действия и, наконец,
возможность последующего обжалования законности действий следователя в суд.
Однако следует обратить внимание на совместное особое мнение двух оставшихся Судей Европейского Суда по правам человека, принимавших участие в рассмотрении этого дела. К сожалению, оно не столь пространно и преимущественно состоит из не очень конкретных указаний на «чрезмерную неопределенность законодательства и наличие в нем множества пробелов». Прямо в особом мнении негативными факторами названы лишь возможность проведения обыска одновременно без судебного решения и в отсутствие возбужденного уголовного дела, а также тот факт, что следователь самостоятельно принимает решение о необходимости участия в производстве следственного действия подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля, эксперта. Здесь следует упомянуть, что пункт 11 статьи 182 действующего УПК РФ формально предусматривает необходимость участия лица, у которого производится обыск (при осмотре в жилище без судебного решения должно быть согласие лица). В результате названные Судьи Европейского Суда по правам человека пришли к выводу, что закон не способен защитить лицо от произвола, а вмешательство не является пропорциональным. Таким образом, по их мнению, одновременно имели место оба возможных нарушения.
Само наличие этих особых мнений показывает, что обращение в Европейский Суд по правам человека с жалобой на нарушение статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в связи с проведением обыска без судебного решения «в случаях, не терпящих отлагательства», не является столь безнадежным. Однако в подобной жалобе должен содержаться качественный анализ всех элементов российского уголовно-процессуального закона, связанных с подобной формой обыска, равно как действительной практики его применения. Например, из этого анализа могло бы следовать, что само понятие «случай, не терпящий отлагательства» весьма неопределенно, даже если поднять судебную практику по этому вопросу. В решении по делу Мастепана Страсбургский Суд избежал качественного анализа этого вопроса, сославшись на то, что в данном конкретном случае были «определенные признаки безотлагательности» (что также весьма спорно, во всяком случае, развернутого обоснования этого вывода в решении не приведено). Но это не указывает, что закон (пусть и взятый в совокупности с практикой его применения) позволяет более или менее определенно судить о том, какие ситуации свидетельствуют о безотлагательности, а какие – нет. Безусловно, это пример лишь одного из возможных аргументов в пользу невысокого качества закона, регулирующего рассматриваемую ситуацию, но развитие этой темы определенно выходит за рамки ответа на поставленный вопрос.
Таким образом, основания аргументации, касающейся нарушения права на частную жизнь, в Вашем случае необходимо искать в практике Европейского Суда по правам человека по вопросам о качестве закона и соблюдении баланса ценностей. По нашему мнению, Вам не следует акцентировать внимание на самом факте отсутствия предварительной судебной санкции.
С уважением,
Олег Анищик
Олег, спасибо за ответ.
А как же отсутствие в постановлении об обыске указания конкретных вещей подлежащих поиску и изъятию, насколько мне известно ЕСПЧ на данный факт также обращает внимания, указывая что общие формулировки недопустимы ?
Добрый день!
Мы указали только на один из примеров того, что могло бы свидетельствовать о низком качестве закона. Названный Вами фактор тоже может играть свою роль в аргументации, т.к. напрямую связан с произвольностью из-за неопределенности границ дозволенного. Вероятно, стоит упомянуть, что формально в деле Мастепана речь шла об «осмотре места происшествия», который назывался при описании обстоятельств дела «обыском» (обыском в кавычках). И даже это не смутило Европейский Суд по правам человека. Более того, большинство Судей удовлетворило (и меньшинство не высказало по этому поводу претензий) основание проведения этого следственного действия: «обнаружения следов преступления и других вещественных доказательств, выяснения обстановки происшествия, а равно иных обстоятельств, имеющих значение для дела» (формулировка не менее широкая, чем при обыске). Другими словами, вот здесь этот фактор не был использован как свидетельство невысокого качества закона.
С уважением,
Олег Анищик