Уважаемая Е.!
Из представленных Вами материалов потенциально усматриваются следующие нарушения прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод.
Все нарушения касаются статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, но они достаточно разные, так как эта статья предусматривает значительное число различных прав.
1. Судебное заседание было закрытым в отсутствие оснований, предусмотренных пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а именно: соответствующих соображений морали, общественного порядка либо национальной безопасности.
Очевидно, что первые два основания неприменимы к Вашему делу. Во всяком случае, на первый взгляд в представленных материалах ничего об этом не говорится. Надо полагать, что заседание было закрытым в связи с наличием в материалах дела результатов ОРД, которые (в силу соответствующего закона) формально считаются содержащими «государственную тайну». Следовательно, возникает вопрос о применимости третьего из предусмотренных пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод оснований, то есть «соображений национальной безопасности». Однако, во-первых, неясно, какие именно конкретные материалы, имеющиеся в деле, свидетельствовали о необходимости закрывать заседание, учитывая, что практически все результаты ОРД были рассекречены. Во-вторых, даже в случаях, когда имеются основания полагать, что те или иные материалы действительно содержат затрагивающие национальную безопасность сведения, суд должен проанализировать, как закрытие заседание повлияет на принцип гласности.
Полагаем, что этого сделано не было, а ссылка на «государственную тайну» была совершенно формальной. В-третьих (даже если интересы национальной безопасности затронуты), суд должен рассмотреть вопрос о том, почему необходимо закрывать весь процесс целиком, а не проводить одно (или несколько) судебных заседаний, в ходе которых могли бы быть рассмотрены те самые содержащие «государственную тайну» материалы. Безусловно, этого также не было сделано. Конечно, в ряде случаев открытое разбирательство в суде кассационной инстанции может исправить допущенное нарушение. Однако это не обязательно так, и, возможно, заседание суда второй инстанции тоже было закрытым (из кассационного определения это непонятно). При обосновании данного нарушения можно опираться на Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Белашев против России», хотя по этому вопросу у Страсбургского Суда в принципе имеется весьма богатая практика и в отношении других стран.
2. Использование в качестве критических доказательств по делу материалов, собранных в результате (тайных) оперативно-розыскных мероприятий, проведение которых не было обосновано наличием разумных подозрений в причастности лица к совершению преступления, является нарушением права на справедливое разбирательство, гарантированного пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Это довольно сложная, но при этом весьма перспективная логика, которая основана, в частности, на Решении Европейского Суда по правам человека по делу Джона Джеймса Шеннона, а также Постановлении по делу «В. против Финляндии». Кроме того, очень важным представляется Постановление по делу «Раманаускас против Литвы», так как в нем речь прямо идет о получении взятки.
Идея состоит в том, что проведение в отношении лица тайных мероприятий должно основываться на «разумных подозрениях» в причастности его к совершению преступления. Сведения, сообщенные каким-либо одним частным лицом, не соответствуют этому требованию, то есть не могут являться достаточным основанием для проведения тайных мероприятий, которые по определению способны затронуть целый ряд охраняемых прав. Не может являться достаточной и информация, полученная от частного лица, находящегося «в оперативной разработке». Перед началом осуществления тайных мероприятий соответствующие органы должны убедиться в разумности (обоснованности) подозрений в совершении лицом преступления, а только потом (с целью их проверки) проводить то или иное мероприятие, направленное на подтверждение или опровержение этих подозрений. В Вашем случае сначала информация (как заявляют сотрудники милиции) поступила от некоего «анонимного лица», а затем – от В., которая в некотором смысле сама находилась по меньшей мере «в оперативной разработке». Однако в плане подготовки жалобы важен не сам факт того, что в отношении Вас проводились тайные мероприятия, а обстоятельства использования их результатов в качестве критических доказательств по делу. Под ними понимаются такие доказательства, на которых в значительной степени построено обвинение (без которых обвинением просто не было бы обоснованным). В Вашем деле это по крайней мере сами деньги (предмет предполагаемой взятки), появившиеся (в качестве доказательств) именно благодаря оперативному мероприятию, а также сведения об обстоятельствах их передачи. Но критическое значение этих доказательств подлежит, конечно, отдельному обоснованию. Для этого необходимо:
определить предмет доказывания по делу,
соотнести каждое из обвинительных доказательств с каждым из элементов предмета доказывания,
сделать вывод о том, какое значение для обоснования тех или иных элементов имеют доказательства, полученных описанным выше путем (посредством оперативных мероприятий, для проведения которых не было достаточных разумных подозрений в совершении Вами преступления),
продемонстрировать, что их значение критическое в том смысле, что без них, исходя из закона и (или) сложившейся практики его применения, невозможно или очень затруднительно обоснование наличия тех элементов предмета доказывания, в отсутствие которых Вас должны были оправдать (или прекратить дело по тем или иным основаниям).
В отношении данного вопроса возникают определенные проблемы с обоснованием исчерпания средств правовой защиты от этого нарушения на национальном уровне, так как жалобы на это не были явно высказаны ни Вами, ни Вашими адвокатами ни в суде первой инстанции, ни в кассации. Однако все не выглядит абсолютно безнадежным. Мы скорее рекомендовали бы заявить о таком нарушении и хотя бы до какой-то степени попытаться обосновать, что средства защиты были исчерпаны.
3. Также можно попытаться доказать, что В. в определенном смысле была «агентом государства», ее показания являются практически единственным и потому критическим (с точки зрения возможности обоснования обвинительного приговора в их отсутствие) доказательством, а постановление приговора исключительно на их основании нарушает требования справедливости судебного разбирательства.
Конечно, обоснование того, что В. является «агентом государства» (так как в процессе осуществления оперативных мероприятий полностью действовала под контролем и в соответствии с указаниями сотрудников милиции), не свидетельствует о невозможности использования ее показаний в принципе. Однако в случае, если они являются единственным доказательством, обосновывающим предъявленное лицу уголовное обвинение, право на судебное разбирательство может быть нарушено. Наряду с обоснованием того факта, что В. является «агентом государства», необходимо проведение анализа доказательственной базы по делу, чтобы показать, что подавляющее большинство доказательств производны от ее показаний. «Показания» здесь, конечно, рассматриваются содержательно, а не в том смысле, который придается этому термину УПК РФ. Под показаниями мы понимаем любые относящиеся к делу сведения, сообщенные лицом кому бы то ни было и в какой бы то ни было форме (а не только при допросе) и использованные в качестве доказательства. Нетрудно заметить, что, например, показания всех других свидетелей обвинения о причастности Вас к получению взятки производны от слов В., которая сообщила им об этом. Таким образом, показания этих свидетелей – это те же слова В., форма которых многократно приумножена без изменения содержания. Другими словами, если я говорю А., Б. и В., что Х. – плохой человек, после чего сам повторяю эти слова в суде, а А., Б. и В. сообщают, что им я тоже об этом говорил, то формально против Х. имеются показания четырех свидетелей (в смысле четырех разных источников информации), которые за счет количества и соответствия друг другу вроде бы (по мнению российских судов) увеличивают вероятность того, что Х.- действительно плохой человек. Если присмотреться, то имеет место только один источник информации – мои собственные слова. Остальные три производны от этого источника и ничего не добавляют. Именно поэтому можно сделать вывод, что показания В., на основе которых построен ряд других обвинительных доказательств по делу, являются критическими и практически единственными, так как кроме них обвинение больше ничего не подтверждает. Здесь стоит добавить, что деньги (предмет предполагаемой взятки), равно как все другие данные, полученные оперативным путем (а никаких иных доказательств, кроме этих и показаний свидетелей, в деле нет), также производны от слов В., которая при не совсем выясненных обстоятельствах сообщила в милицию о том, что Вы требовали от нее взятку. Безусловно, все это требует обстоятельного, но лаконичного обоснования.
В качестве дополнительной (или альтернативной) логики можно доказывать, что В., чьи показания столь критичны для постановления обвинительного приговора, в некотором смысле была «соучастницей» предположительно имевшего место преступления. Конечно, формально в соответствии с УК РФ получение и дача взятки – это разные составы. Однако очевидно, что, во-первых, получение взятки без ее дачи невозможно, во-вторых, получение и дача «одной взятки» представляют собой единое событие. Именно в этом смысле В. можно назвать «соучастницей» условного выделяемого нами преступления под названием «взяточничество». Подобное обоснование может иметь смысл, так как в ряде случаев Европейский Суд по правам человека приходил к выводу, что использование в качестве критических доказательств при обвинении лица в совершении преступления показаний его соучастников может (особенно в совокупности с другими нарушениями статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод) свидетельствовать о нарушении права на справедливое судебное разбирательство. Здесь можно посмотреть хотя бы на Постановление по делу «Владимир Романов против России». Подобный вывод, в частности, основан на том, что «соучастник» сам является лицом, заинтересованным в определенном исходе дела, а привлечение его к ответственности за дачу ложных показаний не представляется возможным, так как ложь представляет собой одно из средств защиты. Уточним, что Страсбургский Суд в большинстве случаев склонен анализировать ситуацию содержательно, а не формально. Поэтому и здесь мы говорим о том, что для В., которая формально вроде бы не является ни подозреваемой, ни обвиняемой, ни подсудимой, данные ей показания являлись средством защиты от тех подозрений (в даче взятки), которые практически проявились в деятельности сотрудников милиции, проводивших с ней различные встречи, беседы и т.д. Вывод о том, что ее можно привлечь к ответственности за дачу заведомо ложных показаний (или заведомо ложный донос), так как формально она не обладает соответствующим статусом, также не столь очевиден, что содержательно сближает В. с «соучастницей преступления». Ее заинтересованность в исходе дела также может быть обоснована. Хотя бы со ссылкой на то, что сама она не была привлечена к ответственности за совершение преступления (пусть и с освобождением от нее), причем ни в части того эпизода, о котором идет речь в приговоре, ни в части предположительно имевших место ранее действий по передаче взяток. Конечно, все это требует серьезного обоснования.
4. Также в жалобе можно попытаться обосновать, что суд не был «создан на основании закона» в смысле пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. К подобному выводу можно прийти в результате анализа практики Европейского Суда по правам человека, в соответствии с которой суд может не отвечать этому требованию, если конкретное дело рассматривается не тем судом, к которому оно отнесено по подсудности.
Здесь можно привлечь для обоснования, например, решение Комиссии по правам человека по делу «Занд против Австрии» 1977 года. Формально материалы Вашего уголовного дела содержали сведения, составляющие государственную тайну (во всяком случае, суд с этим согласился). Следовательно, на основании пункта 3 части 3 статьи 31 УПК РФ данное дело подсудно суду уровня субъекта Российской Федерации, а рассмотрено оно было районным судом.
Сформулированный в кассационных жалобах Ваших адвокатов вывод, что судья Р. в соответствии с частью 2 статьи 63 УПК РФ не мог рассматривать Ваше дело, представляется не совсем необоснованным. Во всяком случае, из части 2 статьи 63 УПК РФ и проанализированной нами практики Верховного и Конституционного Судов РФ это прямо не вытекает, а каких-либо обоснований в жалобах адвокатов не приведено (возможно, оно есть в других материалах дела). Поэтому, по нашему мнению, это не может рассматриваться в качестве дополнительного аргумента при доказывании того, что суд не был «создан на основании закона».
5. Безусловно, можно вести речь о том, что в нарушение права на справедливое судебное разбирательство суд не ответил на целый ряд представленных Вами и Вашими защитниками аргументов и доказательств, которые (отдельно и в совокупности) являлись критическими с точки зрения возможности прийти к выводу о Вашей виновности. Речь, в первую очередь, о Вашей версии событий, в рамках которой Вы вполне обоснованно (то есть со ссылками на доказательства) утверждали, что полученные Вашим мужем деньги были внесены в качестве предоплаты за заказанную для личных нужд мебель и возвращены из-за отказа от соответствующего заказа. Однако здесь необходим тщательный анализ предмета доказывания, всех обвинительных доказательств и каждого доказательства, на которое обращала внимание защита, с выяснением того, какие из последних не были приняты во внимание, и на что именно они влияли с точки зрения обоснования каждого из элементов предмета доказывания и (посредством этого) итогового вывода о виновности.
Кроме того, здесь же можно говорить о том, что в нарушение права на справедливое судебное разбирательство суд изначально придавал большее значение аргументам и доказательствам обвинения. Другими словами, суд фактически не решал вопрос о том, чья версия – обвинения или защиты – является более основанной (при том, что на стороне защиты «работает» презумпция невиновности), а задавался вопросом, смогла ли защита опровергнуть версию обвинения, как если бы ее правильность изначально предполагалась.
6. Наконец, можно вести речь о том, что искажение протокола судебного заседания фактически лишило Вас права на допрос показывающих против Вас свидетелей, прямо гарантированного пунктом D части 3 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также права на защиту в целом.
Это утверждение основано на том, что право на защиту становится практически бессмысленным, если влияющая на исход дела информация, получаемая в ходе ее осуществления (в том числе при допросе свидетелей), не фиксируется и (или) искажается в протоколе судебного заседания, а исправить ее не представляется возможным хотя бы по той причине, что суду фактически не с чем сравнить представленные замечания на протокол (кроме этого самого протокола и своей памяти), так как самостоятельно суд не ведет ни аудиозапись, ни полное стенографирование, а аудиозаписи, сделанные защитой, не принимает. Безусловно, это проблема не только Вашего дела, а в принципе российского судопроизводства. И мы надеемся, что рано или поздно к ней будет привлечено самое пристальное внимание Европейского Суда по правам человека. Возможно, с помощью Вашего дела.
Мы не ставим по данному делу вопрос о нарушении Вашего права на личную жизнь, гарантированного статьей 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, хотя в ходе оперативных мероприятий, результаты которых легли в обоснование приговора, тайно использовалась аудиозапись, что представляло собой вмешательство в личную жизнь в том смысле, который придает этому термину Европейский Суд по правам человека. Невозможность обращения в Страсбургский Суд с жалобой на нарушение статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод вызвана, по нашему мнению, во-первых, тем, что вмешательство было осуществлено в личную жизнь Вашего мужа (а не Вас), которому были переданы деньги – предмет предполагаемой взятки, во-вторых, никаких жалоб на нарушение чьих бы то ни было прав (его или Ваших) в связи с применением тайной аудиозаписи никем и никогда по делу, судя по представленным материалам, не высказывалось.
Безусловно, все это лишь предварительный анализ. Не исключено, что мы не заметили тех или иных нарушений, которые могут быть выявлены при более тщательном анализе. Кроме того, в отношении каждого из приведенных Выше предложений необходимо с большой тщательностью ставить и разрешать вопросы о соблюдении всех критериев приемлемости жалобы, в частности, исчерпания средств правовой защиты. Наконец, анализ должен быть проведен на основе всех материалов дела (в данном случае он основан лишь на приговоре, кассационных жалобах и кассационном определении).
Вместе с тем подготовка жалобы по данному делу представляется, по нашему мнению, весьма перспективной.
С уважением,
Олег Анищик
Уважаемый Олег. Моё исковое заявление не было удовлетворено, кассационная жалоба была отклонена, в данный момент готовится надзорная желоба. Если и она не будет иметь успеха, будет ли считаться что я исчерпал все средства правовой защиты в нашем государстве? И примет ли Европейский суд моё заявление?
Уважаемый Олег!
Вчера Вы уже задавали вопрос о том, какие судебные инстанции необходимо пройти перед обращением в Европейский Суд по правам человека, и Вам был предоставлен ответ.
С уважением,
Олег Анищик
Уважаемый Олег! Сколько экземпляров жалобы и копий судебных решений необходимо направлять в ЕСПЧ?
Уважаемая Наталья!
В Европейский Суд по правам человека необходимо направлять один экземпляр жалобы с приложениями к ней.
С уважением,
Олег Анищик
Олег,здравствуйте!Я не требую от Вас оценку обоснованности жалобы в целом,а меня интересует ваше мнение,как специалиста,о перспективе отдельно взятого пункта,изложенного в моём первом к Вам обращении.Также,если это возможно,приведите решения Суда по делам с аналогичной ситуацией.Спасибо
Уважаемый Мурат!
Мы не понимаем, что означает выражение «перспектива отдельно взятого пункта». Судебное разбирательство оценивается на предмет его справедливости в смысле статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод только и исключительно в целом. Оно может быть оценено только и исключительно на основе тщательного анализа приговора, протокола судебного заседания, всех заявленных сторонами аргументов и представленных ими доказательств, кассационной жалобы и кассационного определения. Оценка судебного разбирательства по рассказу об отдельном его элементе, вырванном из контекста, причем представленном в том виде, в котором его видит заявитель или кто бы то ни было, невозможна в принципе, так как это не оценка судебного разбирательства, а оценка рассказов о судебном разбирательстве. В любом случае, исходя из конструкции права на справедливое судебное разбирательство, никакой отдельный «факт» о его несправедливости свидетельствовать не может. Поэтому Ваш вопрос некорректен, а ответить на него не представляется возможным.
С уважением,
Олег Анищик
Уважаемый Олег! Только ВЫ можете мне помочь, очень прошу Вашей помощи! Я прошу ЕСПЧ отказать правительству РФ в просьбе исключить жалобу из списка рассмотрения дел ЕСПЧ, подлежащих рассмотрению на основании подпункта С статьи 37 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Имевшее место нарушение в связи с чрезмерной длительностью судебного разбирательства, прямо признано государством-ответчиком в односторонней декларации и предложена компенсация. Правительством не признано не прямо, не косвенно (умолчание, что 2 года не исполняется) имеющее место нарушение, в связи с чрезмерной длительностью неисполнения решения суда. В своей жалобе я жаловалась, что затягивания процесса привело к осложнению ситуации, мой дом затапливался сточными водами в отсутствие инженерной защиты от затопления, несколько раз во время более чем восьмилетнего судебного рассмотрения. Жаловалась на то, что в результате бездействия государства, в лице пристава-исполнителя собственность, спустя год после возбуждения исполнительного производства вновь затопило. Сейчас сложилась такая ситуация, на стадии решения вопроса Судом об исключении жалобы из списка рассмотрения дел ЕСПЧ, что жилье стало явно не пригодным для проживания. Я в результате очередного затопления, вынуждена была вновь обратиться к местным властям. Орган местного самоуправления выдал не законный акт, который необходимо так же обжаловать, что жилью нужен капитальный ремонт и это обязан сделать собственник, при этом этот орган не исполнил и не собирается исполнять решение суда в части: совершить действия, направленные на устранения препятствий пользования собственностью заявителю, на сохранение собственности, единственного жилья заявителя: углубления кювета, применительно к прохождению большой массы воды со скоростями при уклоне к дому истца и выпадению осадков выше нормы; устройства в кювете бетонных лотков; организовать разработку и осуществление проекта сооружения инженерной защиты от затоплений и подтоплений дома № 8 по ул. У с учетом рельефа местности и местоположения дома. При составлении комментария по односторонней декларации властей Российской Федерации, касающейся просьбы правительства РФ, об исключении жалобы заявителя из списка рассмотрения Судом, у меня возникли трудности в приведении примера решений ЕСПЧ, что без констатации нарушений со стороны РФ Европейским Судом по правам человека, заявитель лишится возможности исполнения на национальном уровне вступившего в законную силу судебного решения, последствия которого не могут быть компенсированы просто предложенными государством-ответчиком деньгами. Вы мне давали ссылку на решение ЕСПЧ по делу «Хакими против Бельгии» (Hakimi v. Belgium, жалоба N 665/08) от 29 июня 2010 года), я его перевела машинным способом и поняла только, что Суд констатировал нарушения со стороны государства. Вроде как будет пересмотр по его делу? Правильно ли я поняла, что Суд не присудит справедливого возмещения за потерю собственности, без предоставления экспертизы, даже если будут приложены доказательства затоплений и после вступления решения в силу, что так же потребуются доказательства, что затопления произошли в результате неисполнения решения суда (при условии, что суд не исключит жалобу из списка дел подлежащих рассмотрению). Я пересмотрела все решения и материалы по делу и сделала вывод, что суд изначально вынес неисполнимое решение и заявления пристава по разъяснению его никогда не закончатся. Что лучшим выходом будет именно пересмотр решения. Вот тут мне и нужен Ваш совет и разъяснение: Суд выносил такие решения по гражданским делам, если да, то прошу дать ссылку, дает Суд срок по пересмотру решения национальным властям? При этом снимает жалобу с рассмотрения?
Уважаемая Валентина!
Мы не можем ответить на Ваши вопросы по причинам, уже названным нами ранее.
С уважением,
Олег Анищик
Уважаемый Олег! Скажите, срок подачи жалобы Страстбургский суд определяет с той даты, когда жалоба отправлена из России или с той даты, когда жалоба поступила в ЕСПЧ? Чтобы соблюсти срок, надо успеть отправить жалобу до истечения 6 месяцев, или надо, чтобы жалоба до истечения 6 месяцев уже дошла до ЕСЧП?
Уважаемая Наталья!
Мы включили ответ на этот вопрос в раздел «Шестимесячный срок на обращение с жалобой в Европейский Суд».
С уважением,
Олег Анищик
ya grazhdanin kazahstana. v 2008 godu ya poprosil ubezhishe v germanii. v fevrale 2010 ya poluchil posledniy otkaz . menya vizvali v politsiyu chtobi obsudit usloviya deporatsii. mi dogovorilis chto moi dokumenti , kotorie ya im dal oni vernut mne , a ne pogranichnikam, tak kak v etih dokumentah soderzhitsya informatsiya kotoraya mozhet mne ochen povredit esli eti dokumenti okazhutsya v rukah pogranichnikov moyey rodini. v marte 2010 menya deportirovali v kazahstan, no usloviya deportatsii oni ne vipolnili. moi dokumenti ya ne poluchil, oni popali k pogranichnikam. menya zaderzhali pogranichniki i peredali v militsiyu. ya provyol v zaklyuchenii 4 mesyatsa , v militsii menya zdelali invalidom vtoroy gruppi. potom otpustili. ya ne budu pisat podrobnosti ob militsii i o moyom zayavlenii ob ubezhishe , menya interesuet drugoe. po zakonam germanii lyubaya informatsiya kasatelno zayavleniya bezhentsa yavlyaetsya konfidentsialnoy i nikakaya informatsiya ne mozhet peredavatsya na rodinu bezhentsa ofitsialnim organam. . ZAVEDOMO ZNAYA CHTO ESLI ETI DOKUMENTI POPADUT V PRAVOOHRANITELNIE ORGANI VEROYATNO MENYA BUDUT BIT I PITAT POLOTSIYA GERMANII PEREDALA CHEREZ PILOTA SAMOLYOTA MOI DOKUMENTI POGRANICHNIKAM. vopros. SKAZHITE POZHALUYSTA TEORETICHESKI teoreticheski BILO LI NARUSHENIE KONVENTSII SO STORONI GERMANII , I MOGU LI YA PRETENDOVAT NA KOMPENSATSIYU .
Здравствуйте!
Данный сайт посвящен вопросам обращения в Европейский Суд по правам человека только с жалобами на нарушения, предположительно допущенные властями Российской Федерации. На вопросы, касающиеся нарушений, предположительно допущенных властями Германии, мы не можем ответить.
С уважением,
Олег Анищик
Здравствуйте, Олег!
Были ли прецеденты в практике ЕСПЧ по признанию положенного по договору оклада и премии имуществом в смысле ст.1 Протокола№1 Конвенции? Я же имею законное и обоснованное ожидание получения денег и имею возможность реализовать это требование… Если прецеденты были, прошу ссылку на конкретные постановления.
Уважаемый Алексей!
Для вывода о том, располагаете ли Вы «имуществом» в смысле статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод в виде оклада и премии, в отношении которых у Вас имелось бы правомерное ожидание их выплаты, необходимо знать все фактические обстоятельства дела, а не только сообщенные Вами. В частности, большое значение имеют условия договора, позиция другой стороны по договору, решения национальные судов по вопросу о Вашем праве на указанные выплаты.
Мы рекомендуем Вам ознакомиться, например, со следующими Постановлениями Европейского Суда по правам человека, которые касаются вопроса о наличии «имущества» в смысле статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, связанного с ожиданием выплат трудового характера: «Лелас против Хорватии» (Lelas v. Croatia, жалоба N 55555/08) от 20 мая 2010 года, «Казаку против Молдовы» (Cazacu v. Moldova, жалоба N 40117/02) от 23 октября 2007 года (данное дело интересно тем, что в нем приводятся примеры как того, что не представляет собой «имущество», так и того, что является им). Однако практика Европейского Суда по правам человека всегда должна подбираться под конкретную ситуацию.
С уважением,
Олег Анищик
Незаконное решение суда по гражданскому делу (в частности отказ в иске по возврату денежных средств по договору займа) может быть основанием для обращения в Европейский суд? По каким статьям?
Уважаемый Наиль!
Европейский Суд по правам человека рассматривает жалобы на нарушения прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и (или) Протоколами к ней. Из Вашего вопроса не усматривается каких-либо нарушений указанных прав. Во всяком случае на это не указывают ни отказ в удовлетворении исковых требований, который является совершенно нормальным исходом судебного разбирательства, ни предполагаемая незаконность решения суда, относительно которой отсутствуют какие бы то ни было пояснения, то есть не названы ни предположительно нарушенные законы, ни в чем эти нарушения фактически состояли.
С уважением,
Олег Анищик
Добрый день, уважаемый Олег.
Поясните, пожалуйста, если предположительно нарушено право на справедливое судебное разбирательство (п.1 ст.6 конвенци), имеется ли одновременно сэтим нарушение права на эффективное средство правовой защиты (ст.13 конвенции), либо это абсолютно различные юридические категории?
Уважаемый Максим!
Это — совершенно разные вещи.
Право на средство правовой защиты, гарантированное статьей 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, нарушается либо в том случае, если жертве предполагаемого нарушения другого права, предусмотренного Конвенцией или Протоколами к ней, например, права на справедливое судебное разбирательство, на внутригосударственном уровне недоступно каких бы то ни было средств правовой защиты от этого нарушения, либо в том случае, когда средство правовой защиты, которое вроде бы имеется на национальном уровне и доступно жертве, является неэффективным, то есть в принципе не может привести к констатации нарушения и (или) его исправлению. Таким образом, если кассационная инстанция отказывает лицу в удовлетворении его жалобы на решение суда первой инстанции, это никоим образом само по себе не может свидетельствовать о нарушении статьи 13 Конвенции, если в принципе она могла бы принять и иное решение. Более того, само по себе обращение в суд второй инстанции показывает, что лицо считает его средством правовой защиты, а принятие судом жалобы к рассмотрению и вынесение по ней решения показывает, что средство правовой защиты было доступно предполагаемой жертве нарушения. Другое дело, если у лица в принципе (даже независимо от обращения в суд второй инстанции) отсутствуют какие бы то ни было шансы на признание судом кассационной инстанции предположительно имевшего место нарушения и, соответственно, его исправление. Например, это может следовать из сложившейся судебной практики или даже прямо из закона. Безусловно, при обращении в Европейский Суд по правам человека с жалобой на нарушение статьи 13 Конвенции это обстоятельство должно быть доказано. Таким образом, право на эффективное средство правовой защиты — это право на то, чтобы предполагаемую жертву нарушения того или иного права, гарантированного Конвенцией и (или) Протоколами к ней, выслушал государственный орган, теоретически и практически имеющий право (полномочия, возможность) признать предположительно имевшее место нарушение и исправить его, и принял решение о наличии или отсутствии нарушения.
С уважением,
Олег Анищик
Добрый день, уважаемый Олег.
Я совершенно с Вами согласен в том, что если имеется эффективное средство национальной правовой защиты от допускаемого конвенционного нарушения, ст.18 Конвенции неприменима.
Я хотел бы просто уточнить свой вопрос относительно приведенной мной ситуации, когда САМОСТОЯТЕЛЬНЫМ ИСТОЧНИКОМ (я бы сказал первоисточником) нарушения $1 ст.6 Конвенции в части проведения судебного заседания без надлежащего извещения стороны является, именно, суд кассационой инстанции, а не районный суд. Таким образом, в системе национального законодательства ОТСУТСТВУЮТ СРЕДСТВА ЭФФЕКТИВНОЙ ПРАВОВОЙ ЗАЩИТЫ от данного конвенционного нарушения, так как суд надзорной инстанции в Российиском гражданском судопроизводстве ЕСПЧ таковым не признается. Следовательно, по моему мнению, лицо чье право, предусмотренное $1 ст.6 Конвенции таким образом (именно, изначально судом касационной инстанции) нарушено, лишено на национальном уровне эфективного механизма правовой защиты от данного нарушения, и, следовательно, у него возникает право апеллировать так же к ст.13 Конвенции.
С уваженим, Максим.
В начале имеется описка. Не 18, а 13 ст.Конвенции.
Уважаемый Максим!
Каким бы странным это не показалось, но в принципе положения статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод признаются Европейским Судом по правам человека так называемой «специальной нормой» («lex specialis») по отношению к положениям статьи 13 Конвенции, которая является «общей нормой». Другими словами, статья 13 Конвенции за некоторыми исключениями вообще неприменима к праву на справедливое судебное разбирательство (см., например, Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Камасински против Австрии» (Kamasinski v. Austria, жалоба N 9783/82) от 19 декабря 1989 года (п. 110)). Таким образом, нарушения права на справедливое судебное разбирательство, предположительно допущенные судом второй инстанции, обычно охватываются статьей 6 Конвенции, но не статьей 13 (см., например, Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Бруалла Гомез де ля Торре против Испании» (Brualla Gomez de la Torre v. Spain, жалоба N 26737/95) от 19 декабря 1997 года (п. 41)).
Это утверждение может показаться странным, учитывая, что, например, в известном пилотном Постановлении по делу «Бурдов против России (N 2)» (Burdov v. Russia (N 2), жалоба N 33509/04) от 15 января 2009 года Европейский Суд по правам человека констатировал одновременно нарушение и статьи 6 Конвенции (в части права на суд), и статьи 13. Однако это Постановление как раз представляет собой пример исключения. К сожалению, соответствующего обоснования в нем самом практически нет. Если быть более точными, то оно дается лишь через имеющуюся в конце пункта 96 отсылку к пункту 152 (также следует смотреть пункты 146-149) другого Постановления — Постановления Большой Палаты Европейского Суда по правам человека по делу «Кудла против Польши» (Kudla v. Poland, жалоба N 30210/96) от 26 октября 2000 года, где сделан вывод, что в ряде случаев (как раз их и касаются указанные в этом абзаце дела) гарантии статьи 13 Конвенции «усиливают» гарантии статьи 6, а не поглощаются ими.
Кроме того, Европейский Суд по правам человека может рассмотреть вопрос о нарушении статьи 13 Конвенции, если придет к выводу, что статья 6 неприменима (например, отсутствует «спор о гражданских правах и обязанностях», равно как и «уголовное обвинение»), а потому не может быть нарушена.
Вероятно, стоит также сказать, что Конвенция в принципе не гарантирует права на разбирательство дела в суде второй инстанции, хотя многим может показаться, что это не так (см., например, пункт 25 Постановления Европейского Суда по правам человека по делу «Делькур против Бельгии» (Delcourt v. Belgium, жалоба N 2689/65) от 17 января 1970 года). Тут следует заметить, что применительно к уголовным делам это право гарантировано статьей 2 Протокола N 7 к Конвенции. Однако если государство в соответствии со своим внутренним законодательством все же предоставляет право на обжалование решения суда первой инстанции, то на процедуру разбирательства в суде второй инстанции в принципе распространяются гарантии статьи 6 Конвенции (хотя их объем может значительно отличаться от объема гарантий, предоставляемых в суде первой инстанции, а если быть еще более точными, то они находятся в определенной зависимости друг от друга).
С уважением,
Олег Анищик
Добрый день, уважаемый Олег.
Если при рассмотрении жалобы ЕСПЧ объявляет факт нарушения права на справедливое судебное разбирательство (п.1 ст.6 ЕКПЧ) в деле, при исполнения решения по которому с жертвы данного конвенционного нарушения взысканы денежные средства, то каков механизм восстановления нарушенного права в части возмещения взысканного? Это происходит через справедливую компенсацию, либо же ЕСПЧ признает, что пересмотр по вновь открывшимся обстоятельствам (применение ч.2 ст.392 ГПК РФ в отношении Постановлений ЕСПЧ происходит в соответствии с Постановлением Конституционного суда РФ №4-П от 26.02.2010г.) позволяет устранить последствия этого нарушения, и только декларирует нарушенное конвенционное право? Хотя, по моему мнению, пересмотр по вновь открывшимся обстоятельствам таковым не является, так как в лучшем случае приводит к отмене решения и новому производству по делу, а не самостоятельным компенсирующим правовым инструментом.
Так же мной в данном случае усматривается нарушение ст.1 Протокола 1, ибо никто не может быть лишен своего имущества на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права, в том числе и права на справедливое судебное разбирательство, хотя и в этом случае, исходя из применения ЕСПЧ данной нормы я могу заблуждаться.
С уважением, Максим.
Уважаемый Максим!
Мы не можем ответить на Ваш вопрос, так как не понимаем, что скрывается за выражением «с жертвы… нарушения [пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод] взысканы денежные средства».
Для того, чтобы жертва нарушения права на справедливое судебное разбирательство могла получить справедливую компенсацию в связи с некими «взысканиями», эти «взыскания» должны находиться в прямой причинной связи с нарушением. Вы не указываете ни характера указанных «взысканий», ни того, каким образом они связаны с предполагаемым нарушением права на справедливое судебное разбирательство.
Если жертва нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции полагает, что в отношении неких «взысканий» она является (также) жертвой нарушения статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, то это должно быть соответствующим образом обосновано. В отсутствие указания на характер «взысканий» мы не можем судить о применимости статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.
Таким образом, мы не можем ответить на вопрос о «механизме восстановления нарушенного права в части возмещения взысканного», не зная о том, на каком основании Вы полагаете, что взыскание представляло собой какое бы то ни было нарушение Конвенции и (или) Протоколов к ней либо находилось в прямой причинной связи с таковым.
С уважением,
Олег Анищик
Добрый день, уважаемый Олег.
Я имею в виду тот случай, что когда в результате принудительного исполнения В ПОЛНОМ СООТВЕТСТВИИ с законом “Об исполнительном производстве” вступившего в законную силу Решения суда с должника взыскиваются денежные средства, а в процессе вынесения этого Решения ЕСПЧ будет установлено нарушение права на справедливое судебное разбирательство.
С уважением Максим.
Уважаемый Максим!
Присуждение заявителю справедливой компенсации в связи с предположительным причинением ему материального ущерба в результате нарушения права на справедливое судебное разбирательство требует установления прямой (необходимой) причинной связи между указанным нарушением и предположительно причиненным им материальным ущербом. Другими словами, заявителю необходимо доказать, что в случае, если бы конкретное нарушение права на справедливое судебное разбирательство, о котором идет речь, не было допущено, соответствующий материальный ущерб в принципе не мог бы быть причинен. Если ущерб предположительно причинен в связи с необходимостью осуществления другой стороне выплат в соответствии с принятым судебным решением, то обоснование причинной связи между ним и нарушением права на справедливое судебное разбирательство предполагает необходимость доказывания того, что в отсутствие нарушения суд в принципе не смог бы вынести то решение, которое фактически было вынесено. Однако доказать это чрезвычайно трудно, т.к. предположения, субъективное мнение не признается Европейским Судом по правам человека в качестве соответствующего доказательства. Например, если Европейский Суд по правам человека признал, что право лица на справедливое судебное разбирательство было нарушено в связи с тем, что оно не было вовремя уведомлено о подаче против него гражданского иска, после получения соответствующего уведомления не могло представлять свои интересы в суде в связи с отбыванием наказания по приговору суда, несмотря на многочисленные обращения ему не был назначен представитель, равно как не было предоставлено время на самостоятельные поиски такового, в то время как истец в полной мере реализовал свои права непосредственно в судебном заседании, в результате чего заявитель лишился своей собственности, присужденной истцу, то обоснование требования, касающегося справедливой компенсации материального ущерба в размере стоимости утраченной собственности предполагает необходимость доказывания того, что в случае эффективного представительства интересов заявителя в суде и обеспечения равенства сторон в процессе суд в принципе не мог бы принять то решение, которое он фактически принял. Как Вы понимаете, если подобное доказывание теоретически и возможно, то практически осуществить его чрезвычайно сложно, а в большинстве случаев, вероятно, в принципе нельзя. В результате Европейский Суд по правам человека отказывает в присуждении компенсации имущественного ущерба, предположительно причиненного нарушением права на справедливое судебное разбирательство, из-за отсутствия обоснования соответствующей причинной связи (см., например, Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Ларин против России» (Larin v. Russia, жалоба N 15034/02) от 20 мая 2010 года, откуда взяты обстоятельства для приведенного выше примера).
С уважением,
Олег Анищик
Спасибо большое за ответ
С уважением, Максим
Уважаемый Олег!Если иск подавался вначале в Мировой суд(по КоАП)
является ли ВС РФ конечной инстанцией для подачи жалобы в ЕСПЧ?
Или в этом случае конечной инстанцией является облсуд?Заранее
благодарна.Тамара.
Уважаемая Тамара!
К сожалению, мы не можем дать однозначный ответ на вопрос о том, решение какого суда является окончательным внутренним решением в смысле пункта 1 статьи 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, когда речь идет про производство в порядке, предусмотренном КоАП РФ. При исчислении шестимесячного срока на обращение в Европейский Суд по правам человека мы рекомендуем ориентироваться на то, что окончательным решением является решение второй, а не третьей (надзорной) инстанции, однако все равно прибегать к обращению во все суды надзорной инстанции. Применительно к Вашей ситуации это означает, что мы рекомендуем отсчитывать шестимесячный срок с момента вынесения решения районным судом, однако прибегать к обращению и в областной, и в Верховный Суд РФ. Причины подобных рекомендаций изложены в разделе «Необходимость исчерпания всех средств правовой защиты перед обращением в Европейский Суд».
Также обратите внимание, что жалоба на нарушение права на справедливое судебное разбирательство, которое гарантировано статьей 6 Конвенции, в ходе производство, которое велось в порядке, предусмотренном КоАП РФ, может быть подана в Европейский Суд по правам человека только в случае, если заявитель сможет обосновать, что в смысле статьи 6 Конвенции имело место разбирательство по предъявленному ему «уголовному обвинению» либо разбирательство «спора о [его] гражданских правах и обязанностях». В остальных случаях статья 6 Конвенции не гарантирует соблюдение права на справедливое судебное разбирательство (см. ее текст).
С уважением,
Олег Анищик