Уважаемая Е.!
Из представленных Вами материалов потенциально усматриваются следующие нарушения прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод.
Все нарушения касаются статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, но они достаточно разные, так как эта статья предусматривает значительное число различных прав.
1. Судебное заседание было закрытым в отсутствие оснований, предусмотренных пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а именно: соответствующих соображений морали, общественного порядка либо национальной безопасности.
Очевидно, что первые два основания неприменимы к Вашему делу. Во всяком случае, на первый взгляд в представленных материалах ничего об этом не говорится. Надо полагать, что заседание было закрытым в связи с наличием в материалах дела результатов ОРД, которые (в силу соответствующего закона) формально считаются содержащими «государственную тайну». Следовательно, возникает вопрос о применимости третьего из предусмотренных пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод оснований, то есть «соображений национальной безопасности». Однако, во-первых, неясно, какие именно конкретные материалы, имеющиеся в деле, свидетельствовали о необходимости закрывать заседание, учитывая, что практически все результаты ОРД были рассекречены. Во-вторых, даже в случаях, когда имеются основания полагать, что те или иные материалы действительно содержат затрагивающие национальную безопасность сведения, суд должен проанализировать, как закрытие заседание повлияет на принцип гласности.
Полагаем, что этого сделано не было, а ссылка на «государственную тайну» была совершенно формальной. В-третьих (даже если интересы национальной безопасности затронуты), суд должен рассмотреть вопрос о том, почему необходимо закрывать весь процесс целиком, а не проводить одно (или несколько) судебных заседаний, в ходе которых могли бы быть рассмотрены те самые содержащие «государственную тайну» материалы. Безусловно, этого также не было сделано. Конечно, в ряде случаев открытое разбирательство в суде кассационной инстанции может исправить допущенное нарушение. Однако это не обязательно так, и, возможно, заседание суда второй инстанции тоже было закрытым (из кассационного определения это непонятно). При обосновании данного нарушения можно опираться на Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Белашев против России», хотя по этому вопросу у Страсбургского Суда в принципе имеется весьма богатая практика и в отношении других стран.
2. Использование в качестве критических доказательств по делу материалов, собранных в результате (тайных) оперативно-розыскных мероприятий, проведение которых не было обосновано наличием разумных подозрений в причастности лица к совершению преступления, является нарушением права на справедливое разбирательство, гарантированного пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Это довольно сложная, но при этом весьма перспективная логика, которая основана, в частности, на Решении Европейского Суда по правам человека по делу Джона Джеймса Шеннона, а также Постановлении по делу «В. против Финляндии». Кроме того, очень важным представляется Постановление по делу «Раманаускас против Литвы», так как в нем речь прямо идет о получении взятки.
Идея состоит в том, что проведение в отношении лица тайных мероприятий должно основываться на «разумных подозрениях» в причастности его к совершению преступления. Сведения, сообщенные каким-либо одним частным лицом, не соответствуют этому требованию, то есть не могут являться достаточным основанием для проведения тайных мероприятий, которые по определению способны затронуть целый ряд охраняемых прав. Не может являться достаточной и информация, полученная от частного лица, находящегося «в оперативной разработке». Перед началом осуществления тайных мероприятий соответствующие органы должны убедиться в разумности (обоснованности) подозрений в совершении лицом преступления, а только потом (с целью их проверки) проводить то или иное мероприятие, направленное на подтверждение или опровержение этих подозрений. В Вашем случае сначала информация (как заявляют сотрудники милиции) поступила от некоего «анонимного лица», а затем – от В., которая в некотором смысле сама находилась по меньшей мере «в оперативной разработке». Однако в плане подготовки жалобы важен не сам факт того, что в отношении Вас проводились тайные мероприятия, а обстоятельства использования их результатов в качестве критических доказательств по делу. Под ними понимаются такие доказательства, на которых в значительной степени построено обвинение (без которых обвинением просто не было бы обоснованным). В Вашем деле это по крайней мере сами деньги (предмет предполагаемой взятки), появившиеся (в качестве доказательств) именно благодаря оперативному мероприятию, а также сведения об обстоятельствах их передачи. Но критическое значение этих доказательств подлежит, конечно, отдельному обоснованию. Для этого необходимо:
определить предмет доказывания по делу,
соотнести каждое из обвинительных доказательств с каждым из элементов предмета доказывания,
сделать вывод о том, какое значение для обоснования тех или иных элементов имеют доказательства, полученных описанным выше путем (посредством оперативных мероприятий, для проведения которых не было достаточных разумных подозрений в совершении Вами преступления),
продемонстрировать, что их значение критическое в том смысле, что без них, исходя из закона и (или) сложившейся практики его применения, невозможно или очень затруднительно обоснование наличия тех элементов предмета доказывания, в отсутствие которых Вас должны были оправдать (или прекратить дело по тем или иным основаниям).
В отношении данного вопроса возникают определенные проблемы с обоснованием исчерпания средств правовой защиты от этого нарушения на национальном уровне, так как жалобы на это не были явно высказаны ни Вами, ни Вашими адвокатами ни в суде первой инстанции, ни в кассации. Однако все не выглядит абсолютно безнадежным. Мы скорее рекомендовали бы заявить о таком нарушении и хотя бы до какой-то степени попытаться обосновать, что средства защиты были исчерпаны.
3. Также можно попытаться доказать, что В. в определенном смысле была «агентом государства», ее показания являются практически единственным и потому критическим (с точки зрения возможности обоснования обвинительного приговора в их отсутствие) доказательством, а постановление приговора исключительно на их основании нарушает требования справедливости судебного разбирательства.
Конечно, обоснование того, что В. является «агентом государства» (так как в процессе осуществления оперативных мероприятий полностью действовала под контролем и в соответствии с указаниями сотрудников милиции), не свидетельствует о невозможности использования ее показаний в принципе. Однако в случае, если они являются единственным доказательством, обосновывающим предъявленное лицу уголовное обвинение, право на судебное разбирательство может быть нарушено. Наряду с обоснованием того факта, что В. является «агентом государства», необходимо проведение анализа доказательственной базы по делу, чтобы показать, что подавляющее большинство доказательств производны от ее показаний. «Показания» здесь, конечно, рассматриваются содержательно, а не в том смысле, который придается этому термину УПК РФ. Под показаниями мы понимаем любые относящиеся к делу сведения, сообщенные лицом кому бы то ни было и в какой бы то ни было форме (а не только при допросе) и использованные в качестве доказательства. Нетрудно заметить, что, например, показания всех других свидетелей обвинения о причастности Вас к получению взятки производны от слов В., которая сообщила им об этом. Таким образом, показания этих свидетелей – это те же слова В., форма которых многократно приумножена без изменения содержания. Другими словами, если я говорю А., Б. и В., что Х. – плохой человек, после чего сам повторяю эти слова в суде, а А., Б. и В. сообщают, что им я тоже об этом говорил, то формально против Х. имеются показания четырех свидетелей (в смысле четырех разных источников информации), которые за счет количества и соответствия друг другу вроде бы (по мнению российских судов) увеличивают вероятность того, что Х.- действительно плохой человек. Если присмотреться, то имеет место только один источник информации – мои собственные слова. Остальные три производны от этого источника и ничего не добавляют. Именно поэтому можно сделать вывод, что показания В., на основе которых построен ряд других обвинительных доказательств по делу, являются критическими и практически единственными, так как кроме них обвинение больше ничего не подтверждает. Здесь стоит добавить, что деньги (предмет предполагаемой взятки), равно как все другие данные, полученные оперативным путем (а никаких иных доказательств, кроме этих и показаний свидетелей, в деле нет), также производны от слов В., которая при не совсем выясненных обстоятельствах сообщила в милицию о том, что Вы требовали от нее взятку. Безусловно, все это требует обстоятельного, но лаконичного обоснования.
В качестве дополнительной (или альтернативной) логики можно доказывать, что В., чьи показания столь критичны для постановления обвинительного приговора, в некотором смысле была «соучастницей» предположительно имевшего место преступления. Конечно, формально в соответствии с УК РФ получение и дача взятки – это разные составы. Однако очевидно, что, во-первых, получение взятки без ее дачи невозможно, во-вторых, получение и дача «одной взятки» представляют собой единое событие. Именно в этом смысле В. можно назвать «соучастницей» условного выделяемого нами преступления под названием «взяточничество». Подобное обоснование может иметь смысл, так как в ряде случаев Европейский Суд по правам человека приходил к выводу, что использование в качестве критических доказательств при обвинении лица в совершении преступления показаний его соучастников может (особенно в совокупности с другими нарушениями статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод) свидетельствовать о нарушении права на справедливое судебное разбирательство. Здесь можно посмотреть хотя бы на Постановление по делу «Владимир Романов против России». Подобный вывод, в частности, основан на том, что «соучастник» сам является лицом, заинтересованным в определенном исходе дела, а привлечение его к ответственности за дачу ложных показаний не представляется возможным, так как ложь представляет собой одно из средств защиты. Уточним, что Страсбургский Суд в большинстве случаев склонен анализировать ситуацию содержательно, а не формально. Поэтому и здесь мы говорим о том, что для В., которая формально вроде бы не является ни подозреваемой, ни обвиняемой, ни подсудимой, данные ей показания являлись средством защиты от тех подозрений (в даче взятки), которые практически проявились в деятельности сотрудников милиции, проводивших с ней различные встречи, беседы и т.д. Вывод о том, что ее можно привлечь к ответственности за дачу заведомо ложных показаний (или заведомо ложный донос), так как формально она не обладает соответствующим статусом, также не столь очевиден, что содержательно сближает В. с «соучастницей преступления». Ее заинтересованность в исходе дела также может быть обоснована. Хотя бы со ссылкой на то, что сама она не была привлечена к ответственности за совершение преступления (пусть и с освобождением от нее), причем ни в части того эпизода, о котором идет речь в приговоре, ни в части предположительно имевших место ранее действий по передаче взяток. Конечно, все это требует серьезного обоснования.
4. Также в жалобе можно попытаться обосновать, что суд не был «создан на основании закона» в смысле пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. К подобному выводу можно прийти в результате анализа практики Европейского Суда по правам человека, в соответствии с которой суд может не отвечать этому требованию, если конкретное дело рассматривается не тем судом, к которому оно отнесено по подсудности.
Здесь можно привлечь для обоснования, например, решение Комиссии по правам человека по делу «Занд против Австрии» 1977 года. Формально материалы Вашего уголовного дела содержали сведения, составляющие государственную тайну (во всяком случае, суд с этим согласился). Следовательно, на основании пункта 3 части 3 статьи 31 УПК РФ данное дело подсудно суду уровня субъекта Российской Федерации, а рассмотрено оно было районным судом.
Сформулированный в кассационных жалобах Ваших адвокатов вывод, что судья Р. в соответствии с частью 2 статьи 63 УПК РФ не мог рассматривать Ваше дело, представляется не совсем необоснованным. Во всяком случае, из части 2 статьи 63 УПК РФ и проанализированной нами практики Верховного и Конституционного Судов РФ это прямо не вытекает, а каких-либо обоснований в жалобах адвокатов не приведено (возможно, оно есть в других материалах дела). Поэтому, по нашему мнению, это не может рассматриваться в качестве дополнительного аргумента при доказывании того, что суд не был «создан на основании закона».
5. Безусловно, можно вести речь о том, что в нарушение права на справедливое судебное разбирательство суд не ответил на целый ряд представленных Вами и Вашими защитниками аргументов и доказательств, которые (отдельно и в совокупности) являлись критическими с точки зрения возможности прийти к выводу о Вашей виновности. Речь, в первую очередь, о Вашей версии событий, в рамках которой Вы вполне обоснованно (то есть со ссылками на доказательства) утверждали, что полученные Вашим мужем деньги были внесены в качестве предоплаты за заказанную для личных нужд мебель и возвращены из-за отказа от соответствующего заказа. Однако здесь необходим тщательный анализ предмета доказывания, всех обвинительных доказательств и каждого доказательства, на которое обращала внимание защита, с выяснением того, какие из последних не были приняты во внимание, и на что именно они влияли с точки зрения обоснования каждого из элементов предмета доказывания и (посредством этого) итогового вывода о виновности.
Кроме того, здесь же можно говорить о том, что в нарушение права на справедливое судебное разбирательство суд изначально придавал большее значение аргументам и доказательствам обвинения. Другими словами, суд фактически не решал вопрос о том, чья версия – обвинения или защиты – является более основанной (при том, что на стороне защиты «работает» презумпция невиновности), а задавался вопросом, смогла ли защита опровергнуть версию обвинения, как если бы ее правильность изначально предполагалась.
6. Наконец, можно вести речь о том, что искажение протокола судебного заседания фактически лишило Вас права на допрос показывающих против Вас свидетелей, прямо гарантированного пунктом D части 3 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также права на защиту в целом.
Это утверждение основано на том, что право на защиту становится практически бессмысленным, если влияющая на исход дела информация, получаемая в ходе ее осуществления (в том числе при допросе свидетелей), не фиксируется и (или) искажается в протоколе судебного заседания, а исправить ее не представляется возможным хотя бы по той причине, что суду фактически не с чем сравнить представленные замечания на протокол (кроме этого самого протокола и своей памяти), так как самостоятельно суд не ведет ни аудиозапись, ни полное стенографирование, а аудиозаписи, сделанные защитой, не принимает. Безусловно, это проблема не только Вашего дела, а в принципе российского судопроизводства. И мы надеемся, что рано или поздно к ней будет привлечено самое пристальное внимание Европейского Суда по правам человека. Возможно, с помощью Вашего дела.
Мы не ставим по данному делу вопрос о нарушении Вашего права на личную жизнь, гарантированного статьей 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, хотя в ходе оперативных мероприятий, результаты которых легли в обоснование приговора, тайно использовалась аудиозапись, что представляло собой вмешательство в личную жизнь в том смысле, который придает этому термину Европейский Суд по правам человека. Невозможность обращения в Страсбургский Суд с жалобой на нарушение статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод вызвана, по нашему мнению, во-первых, тем, что вмешательство было осуществлено в личную жизнь Вашего мужа (а не Вас), которому были переданы деньги – предмет предполагаемой взятки, во-вторых, никаких жалоб на нарушение чьих бы то ни было прав (его или Ваших) в связи с применением тайной аудиозаписи никем и никогда по делу, судя по представленным материалам, не высказывалось.
Безусловно, все это лишь предварительный анализ. Не исключено, что мы не заметили тех или иных нарушений, которые могут быть выявлены при более тщательном анализе. Кроме того, в отношении каждого из приведенных Выше предложений необходимо с большой тщательностью ставить и разрешать вопросы о соблюдении всех критериев приемлемости жалобы, в частности, исчерпания средств правовой защиты. Наконец, анализ должен быть проведен на основе всех материалов дела (в данном случае он основан лишь на приговоре, кассационных жалобах и кассационном определении).
Вместе с тем подготовка жалобы по данному делу представляется, по нашему мнению, весьма перспективной.
С уважением,
Олег Анищик
Здравствуйте Олег!
Вопрос:
Меня на стационарном посту ДПС остановил инспектор ДПС . Замерил тонировку не имея на это прав, тк я предъявил талон техосмотра( приказ МВД 297 для ИДПС п. 13.9) и инспектор ДПС не являлся госинспектором технадзора ГИБДД (Приказа МВД России
от 7 декабря 2000 г. N 1240. п.5.3) ……превышение служебных полномочий ?…… Однако проведя «псевдо» замер светопропускаемости ( тк нет ни одного пункта в методике проведения замеров которые он не нарушил) и заранее зная о невозможности получения объективных результатов замеров ……..мошеничество ?……
он выписал мне протокол на нарушение и штраф , а так- же официальное
«ТРЕБОВАНИЕ» в котором предписывается мне в установленный срок (4 дня ) убрать пленку, а в случае не исполнения — шртаф или ЗАКЛЮЧЕНИЕ НА СРОК 15 СУТОК !
Я не оспариваю результаты проверки тонировки но считаю , что нарушены мои права собственности владения и распоряжения ей по своему усмотрению тк нарушением считается не сам факт нанесения тонировки , а езда на авто котороя не соответствует требованиям. И смое главное — СЧИТАЮ , что нарушены мои права на свободу , тк угроза лишить меня свободы по административному правонарушению — реальна. Можно ли лишить свободы , изолировать от общества человека не представляющего опастности обществу ? Не имея причин полагать, что я скроюсь и тп, те лишить свободы только для оказания давления на личность ? По административному нарушению — лишение свободы ?!
Женат 3 детей .
Прошу вас откоментировать и есть ли прецедент обращения в Европейский Суд
P/S конечно когда закончу Российские суды.
С уважением — просто очень хочется правды.
Уважаемый Станислав!
Если мы правильно понимаем, Вы просите оценить перспективы обращения в Европейский Суд по правам человека с жалобой на нарушения статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, гарантирующей право на свободу и личную неприкосновенность, а также статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, которая гарантирует право собственности (в силу тематики данного сайта мы ведем речь лишь о возможных нарушениях Конвенции и Протоколов к ней, т.к. в Европейский Суд по правам человека можно обратиться лишь с жалобами на это).
При этом Вы полагаете, что Ваше право на физическую свободу, охраняемое статьей 5 Конвенции, нарушено самой возможностью лишения Вас свободы на срок до 15 суток, хотя предположительно Вы не представляете опасности для общества. Более того, возможно, Вы в принципе считаете лишение свободы за совершение административного правонарушения не соответствующим гарантиям статьи 5 Конвенции.
О нарушении статьи 5 Конвенции в Вашем случае говорить невозможно, т.к. Вы не лишены свободы. Даже если бы Вы были лишены свободы, что предполагает необходимость, во-первых, совершения Вами нового (другого, второго) правонарушения, состоящего в неповиновении законному требованию сотрудника милиции (см. статью 19.3 КоАП РФ), а во-вторых, вынесения соответствующего судебного решения (см. статью 23.1 КоАП РФ), то с точки зрения своего основания такое лишение свободы подпадало бы под действие подпункта А пункта 1 статьи 5 Конвенции, предоставляющего государству возможность лишать свободы лицо, осужденное компетентным судом. Подпункт А пункта 1 статьи 5 Конвенции не содержит указаний на возможность лишения свободы по данному основанию лишь за совершение преступления (в смысле национальной классификации деяний или же в смысле, придаваемом этому понятию Европейским Судом по правам человека, например, при анализе применимости гарантий пункта 3 статьи 6 Конвенции), равно как не обуславливает возможность лишения лица свободы его общественной опасностью (хотя обосновать отсутствие общественной опасности в неповиновении законному требованию сотрудника милиции не так легко). Отметим также, что если Вы полагаете требование сотрудника милиции незаконным, ничто не препятствует Вам обжаловать его. Очевидно, что возможность вести речь о нарушении статьи 19.3 КоАП РФ непосредственно зависит от результатов рассмотрения соответствующей жалобы. Если в результате обращения во все соответствующие инстанции требование сотрудника милиции будет признано законным, следовательно, оно является законным (что бы Вы об этом не думали), а его неисполнение может влечь ответственность по статье 19.3 КоАП РФ, в том числе в виде лишения свободы.
В отношении любого предполагаемого нарушения права собственности, гарантированного статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, сначала необходимо выяснить, имеется ли у лица «имущество» в том смысле, в котором этот термин понимается Страсбургским Судом. При наличии «имущества» определяется, имело ли место так называемое «вмешательство» государства в право собственности на него. Вмешательство может быть трех видов – лишение «собственности», ограничение в праве собственности (контроль за использованием собственности) и, наконец, самое общее, охватывающее два предшествующих вида, но не ограничивающееся ими, иное вмешательство в право на уважение собственности (право на беспрепятственное пользование ей). Наличие «вмешательства» не может свидетельствовать о, том, что было допущено нарушение, но его отсутствие означает, что нарушить право собственности было невозможно. Наконец, на последнем этапе (если «имущество» имеется, а в право собственности на него осуществлено «вмешательство») определяется, соответствовало ли такое «вмешательство» «закону» (то есть национальному законодательству, взятому в совокупности со сложившейся практикой его применения), имелась ли у него цель, оправдывающая вмешательство (таковой являются общие или общественные интересы; Страсбургский Суд практически всегда признает наличие цели) и был ли соблюден надлежащий баланс между частными интересами того лица, об «имуществе» которого идет речь, и указанными общими (общественными) интересами. Соответственно, нарушение национального «закона» и (или) отсутствие цели и (или) несоблюдение баланса свидетельствуют о том, что статья 1 Протокола N 1 к Конвенции была нарушена.
Если мы правильно понимаем, Вы являетесь собственником автомашины, и она представляет собой Ваше «имущество» в смысле статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.
Даже если предположить, что требование снять тонировку представляет собой установление контроля над использованием собственности или по меньшей мере вмешательство в право на беспрепятственное пользование ей, нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции возможно лишь в случае, если такое вмешательство не соответствовало требованиям закона, не преследовало допустимую цель (общие, общественные интересы) или возлагало на Вас чрезмерное бремя.
Судя по Вашему вопросу, Ваши претензии связаны лишь с законностью вмешательства.
Вы утверждаете, что инспектор ДПС не имел права замерять тонировку, т.к., во-первых, Вы предъявили ему талон техосмотра, во-вторых, он не является госинспектором технадзора ГИБДД. В обоснование этого Вы ссылаетесь на пункт 13.9. Приказа МВД РФ N 297 от 20 апреля 1999 года и пункт 5.3. Приказа МВД РФ N 1240 от 02 декабря 2000 года соответственно. Однако Приказ МВД РФ N 297 утратил силу более года назад — 01 сентября 2009 года (см. Приказ МВД РФ N 187 от 02 марта 2009 года). Также неясно, каким образом пункт 5.3. Приказа МВД РФ N 1240 мог воспрепятствовать инспектору ДПС проверить тонировку: «5. Основные функции технического надзора:.. 5.3. Контроль за конструкцией и техническим состоянием транспортных средств, находящихся в эксплуатации». В указанном пункте не говорится, что технический надзор является единственной формой деятельности государственных органов, которая направлена на обеспечение соответствия конструкции и технического состояния транспортных средств действующим нормам и правилам. В части претензий к нарушению методики замера Вами не приведено никакой конкретики. В любом случае, если Вы полагаете, что какое-либо национальное законодательство было нарушено и в результате обращения к средствам правовой защиты от этого нарушения оно не будет признано и исправлено, не исключено, что теоретически у Вас будут иметься некоторые перспективы обращения с жалобой в Европейский Суд по правам человека. Из Вашего вопроса как такового они не усматриваются.
С уважением,
Олег Анищик
Здравствуйте Олег.
Благодарю за предоставленные ответы.
Прошу и еще об одной услуге.
Скажите пожалуйста, в каком документе мне прочесть о последствиях признания ЕСПЧ нарушения прав гражданина вынесением незаконных судебных актов?
Если последствия могут быть различными, то есть ли у заявителя возможность выбора из альтернативных вариантов?
Заранее благодарен.
Уважаемый Дмитрий!
Мы не в полной мере понимаем Ваш вопрос. Возможно, речь идет о том, каким образом государство-ответчик должно исправить нарушения, констатированные Европейским Судом по правам человека, если справедливой компенсации, которая может быть присуждена заявителю в соответствии со статьей 41 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, для этого недостаточно.
Если это так, то решение вопроса о том, каким образом нарушения должны быть исправлены, остается на усмотрение национальных властей, т.к. Европейский Суд по правам человека не наделен полномочиями, равно как возможностями, давать соответствующие указания. В ряде случаев Страсбургский Суд может включить в текст своего Постановления те или иные более или менее настоятельные рекомендации на этот счет, например, отметить, что выявленное им нарушение, вероятно, может быть исправлено лишь посредством полного пересмотра дела на национальном уровне, однако это происходит сравнительно редко (и в любом случае эти рекомендации не отражаются в резолютивной части Постановления). Выводы о том, свидетельствуют ли предпринятые властями меры об исправлении нарушения, делает Комитет министров Совета Европы в рамках осуществления контроля над исполнением Постановлений Европейского Суда по правам человека.
С уважением,
Олег Анищик
Уважаемый Олег, читала в статье, что выносились решения ЕСПЧ ,в которых показания свидетеля ставились под сомнение с учетом того, что свидетель являлся пристрастным к алкоголю (не указаны конкретных данных).
Имеется ли у Вас информация о таких решениях? Спасибо.
Уважаемая Елена!
Единственное решение Европейского Суда по правам человека, которое может хоть как-то соответствовать указанной Вами теме, — это Постановление по делу «Пальич против Германии» (Paljic v. Germany, жалоба N 78041/01) от 01 февраля 2007 года (мы проанализировали все решения Страсбургского Суда, в тексте которых слово «свидетель» («потерпевший») находилось в пределах 80 слов (в любую сторону) от слова «алкоголь», и не обнаружили более ничего подходящего).
Однако в указанном Постановлении совершенно не идет речи каком бы то ни было нарушении Конвенции о защите прав человека и основных свобод и (или) Протоколов к ней в связи с предполагаемой констатацией Европейским Судом по правам человека того факта, что свидетель по делу, показания которого были использованы, страдал алкогольной зависимостью.
Заявитель обратился в Европейский Суд по правам человека с жалобой на нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с тем, что суд второй инстанции, признавая недопустимой его жалобу на решение суда первой инстанции, предположительно использовал в качестве основания норму права, содержание которой было для заявителя непредсказуемым. При этом жалоба была подана на решение суда о прекращении уголовного преследования заявителя по обвинению в совершении им преступления в отношении Ю., показания которой являлись для дела критическими и предположительно были оценены судом как недостоверные в связи с тем, что она страдала алкогольной и иного рода зависимостями, равно как проявляла признаки иных заболеваний, в связи с чем и было вынесено указанное решение. Его обжалование для заявителя было важно по той причине, что этот же суд отказался прекращать уголовное преследование по другому обвинению его в совершении преступления в отношении той же Ю., показания которой применительно к этому эпизоду также были критическими для дела.
Таким образом, вопрос, рассмотренный Европейским Судом по правам человека, очень далек от того, который обозначен Вами.
С уважением,
Олег Анищик
Здравствуйте Олег! Я гражданин РФ, купил 56 % акции завода ОАО«Хорезмспецремонт» в г. Ургенч Республики Узбекистан, Но губернатор этой области, нас акционеров в общем не пустили в завод. Губернатор, назначал директором завода своего человека и незаконно взяли в банке кредит и фиктивно обанкротили и передали на баланс банка, Завод оценен был на 4,5 миллиарда сумов ( 2 миллион долларов США),а общая задолженность завода составлял 500 миллиона сумов (220 тыс.долларов США). Нам не разрешает, оплатит задолженность завода. Где наше 4 миллиарда сумов? Нам акционерам не оплачивает ни копейки. Мы обратились, Президенту Узбекистана, Верховный Хозяйственный суд, Ген.Прокуратуру, службы Национальной безопасности. Все наши жалобы направляет в тот же, хозяйственный суд, который и творил беззаконие. Попасть на приём этим чиновникам, не дала успехов. У них вообще нет приемных дней.
Все беда в том, что Премьер министр Узбекистана, не законно включил в список комиссии: Где указу Президента РУз «Реализация экономический не состоятельных предприятии в коммерческим банкам на аукционных основах» в тех предприятиях, которых, в уставном фонде есть государственная доля и задолженность банку должен составлять 70% и более, от общей суммы задолженности предприятия.
Сам, Премьер министр, и является председателем комиссии. И по этому все правоохранительные и судебные органы, нарушая закон, поддерживают его решения.
Во первых. У нашего предприятия в уставном фонде нет государственной доли.
Во вторых . Задолженность банку не составляет 70% .
Вообще сама банкротство не законно.
Полный грабеж иностранных инвесторов.
Куда и в какой суд мне обратится?
Уважаемый Эгам!
Данный сайт посвящен исключительно вопросам обращения с жалобами в Европейский Суд по правам человека, поэтому мы можем Вам ответить только на соответствующий вопрос.
Если Вы полагаете, что Ваши права были нарушены властями Республики Узбекистан, то Вы не можете обратиться с жалобой в Европейский Суд по правам человека, так как указанная страна не является членом Совета Европы, не ратифицировала Конвенцию о защите прав человека и основных свобод и не признавала юрисдикции Европейского Суда по правам человека.
Со списком стран, жалобы на действия властей которых могут быть поданы в Страсбургский Суд, можно ознакомиться в разделе «На кого можно (и на кого нельзя) жаловаться в Европейский Суд».
С уважением,
Олег Анищик
Уважаемый Олег! Большое спасибо за разъяснение ,что Узбекистан не является членом совета Европы. В моей ситуации, куда могу жаловаться? Неужели не могу вернуть свои инвестиции. Президент Узбекистана приглашает иностранных инвесторов, чтобы вложили свои деньги, на развитие экономики Узбекистана, а от имени Премьер министра Узбекистана, Высший хозяйственный суд Узбекистана, нас иностранных инвесторов, откровенно грабит. За ранне благодарен. Эгам.
Уважаемый Эгам!
Данный сайт посвящен исключительно вопросам обращения в Европейский Суд по правам человека. Поэтому мы не можем ответить на Ваш вопрос о том, куда еще Вы могли бы обратиться с жалобой.
С уважением,
Олег Анищик
Здравствуйте.
Можете как то прокомментировать : http://community.livejournal.com/gotostrasbourg/7907.html
С уважением, Андрей.
Уважаемый Андрей!
Мы лишь можем порекомендовать полностью ознакомиться с соответствующим комментарием Президента РФ, а также с речью Председателя Конституционного Суда РФ, в ответ на которую этот комментарий был дан.
В частности, речь идет о следующем контексте:
«В. ЗОРЬКИН:.. [Конституционный] Суд вместе с другими судами и в целом российская национальная система судов находятся в сложном мировом и европейском контексте. Конечно, эта деятельность не является безоблачной. От России очень много жалоб в Страсбургском суде. Надо сказать, что Конституционный Суд более чем в 180 своих решениях ссылался на Европейскую конвенцию в качестве дополнительного обоснования для своей оценки того или другого закона Российской Федерации.
Конечно, возникают и проблемы – проблемы, связанные не с тем, исполнять или не исполнять решения Конституционного Суда, как иногда это представляется, а проблемы в том, где границы юрисдикции национальной и юрисдикции, скажем, Страсбургского суда.
Одно дело, когда разрешается конкретный, скажем, спор о праве между гражданином Ивановым против Российской Федерации, и другое дело, когда в этом решении даются так называемые рекомендации общего характера, в том числе появляются, например, выводы о том, что плохой закон, закон нужно отменить, изменить и так далее.
И тогда возникает вопрос, кто ставит конечную точку над «и». Сама Российская Федерация, которая определяет конкретные меры общего характера, или всё же мы имеем дело с наднациональным правосудием, которое заменяет конституционное правосудие? Проблема не так легка, как кажется на первый взгляд.
У нас была специальная конференция, посвящённая этому вопросу, в которой принимали участие Председатель Европейского суда, заместитель Председателя Европейского суда и судья от Российской Федерации. Оценки были разные, порой противоречивые, но, во всяком случае, они показывают, что это та проблема, вокруг которой надо не только дискутировать, но и достигать взаимного согласия, двигаясь вперёд в общем европейском поле…
Д. МЕДВЕДЕВ: Хотел бы отреагировать на то, что Вы сказали, Валерий Дмитриевич.
Такой вроде бы теоретический вопрос, но мне в последнее время мало приходится с коллегами-юристами на эту тему общаться, я иногда скучаю о такого рода дискуссиях. Хотя, надо признаться, этот теоретический вопрос имеет абсолютно практическое значение по поводу того, до какой степени простирается компетенция Европейского суда, и может ли действительно всё-таки Европейский суд или вообще международный суд в целом изменять национальное законодательство.
Мне думается, что, конечно, в наших контактах с нашими зарубежными друзьями, с европейскими институтами мы прежде всего должны исходить из того, что мы передавали Европейскому суду в качестве соответствующих полномочий при заключении соответствующих соглашений и при подписании соответствующих законов со стороны Российской Федерации.
Как мне представляется, мы всё-таки никогда не передавали такую часть своего суверенитета, суверенитета России, которая позволяла бы любому международному суду или иностранному суду выносить решения, изменяющие наше национальное законодательство. Кстати, такой позиции придерживаются и многие европейские страны, которые гораздо более тесно, чем мы, интегрированы в европейские же институты.
Это тема, которая требует дополнительного обследования, что называется, требует разговоров с нашими европейскими партнёрами. В ряде случаев это имеет абсолютно прямое и знаковое звучание в нашей стране. Мы на такие вещи закрывать глаза не будем. Хотел бы, чтобы присутствующие здесь судьи Конституционного Суда, главы Верховного и Высшего Арбитражного судов понимали мою позицию как Президента страны и как гаранта Конституции. На такие вещи мы будем реагировать…».
С уважением,
Олег Анищик
Уважаемый Олег!
Судя по Вашему ответу на вопрос, касающийся дифференцирования сроков рассмотрения жалоб ЕСПЧ, получается — чем дольше мы не получаем никакой информации по движению своих жалоб, тем меньше остается шансов на признание их приемлемыми? У меня, например, жалоба подана в 2008г. и пока, кроме присвоения номера по ней нет никаких движений. Интересно, что по моей жалобе решит ЕСПЧ? В основе жалобы грубейшие нарушения арбитражным судом кассационной инстанции ряда статей ГК и ГПК, в том числе принятие окончательного решения по поддельному документу (в деле есть заключение государственной лаборатории судебных экспертиз)
Уважаемый Александр!
Ваша логика была бы, безусловно, справедливой, если бы Европейский Суд по правам человека мог одномоментно применить новую Политику, касающуюся последовательности рассмотрения жалоб, ко всем жалобам, ожидающим своего рассмотрения. В первую очередь она применяется к новым жалобам (если говорить точнее, то к тем, которые поданы в течение последних примерно полутора лет, т.к. указанная Политика не является совершенно новой). «Старые» жалобы подпадают под нее постольку, поскольку представляется возможность заняться ими. Например, одна из наших жалоб на нарушение в первую очередь пункта 1 статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, поданная в 2006 году, которая, если ориентироваться на новую Политику, является весьма высокоприоритетной, была коммуницирована лишь в сентябре этого года.
С уважением,
Олег Анищик
Подскажите пожалуйста есть ли перспектива обращения в ЕСПЧ по обжалованию решения судов РФ об отказе в постановке в очередь военнослужащего по избранному после увольнения месту жительства и проведению аттестации военнослужащего с нарушением действующего порядка. Если подскажете сходные решения суда ЕСПЧ буду благодарен.
Уважаемый Александр!
В Европейский Суд по правам человека можно обратиться только с жалобами на нарушения прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и (или) Протоколами к ней.
Вы не указываете, какие именно принадлежащие Вам права, гарантированные названными международными договорами, предположительно были нарушены.
Если речь идет о праве на справедливое судебное разбирательство, которое гарантировано статьей 6 Конвенции, то ничего в Вашем вопросе не свидетельствует о его нарушении. Сам по себе отказ судов в удовлетворении Ваших требований не может говорить о нарушении названного права, т.к. является одним из нормальных результатов разбирательства по делу.
С уважением,
Олег Анищик
Олег, спасибо за ответ.
Еще есть вопросы.
1 Можно ли выделять в тексте приговора и стр. протокола судебного заседания текстовым маркером те места, на которые хотелось бы обратить внимание Суда?
2 В ходе заседания Верховного суда (кассационного) связь с подсудимыми была посредством видеоконференции. Слышно им ничего не было. Они неоднократно обращались с просьбой улучшить слышимость. Но ничего не было изменено. В зале Верховного Суда речи подсудимых также были плохо слышны.В итоге подсудимые не поняли и не расслышали по каким статьям и кому было изменено наказание, а кому нет. Прошло 3 месяца определение не получено.
Может это служить (некачественная связь) нарушением ст. 6 ч.1 ?
Уважаемая Елена!
Если те или иные части приговора и протокола судебного заседания имеют значение с точки зрения рассмотрения жалобы Европейским Судом по правам человека, то они должны быть изложены прямо в тексте формуляра жалобы с отсылкой к соответствующим страницам приложений к ней.
Отсутствие возможности хорошо слышать, что происходит в судебном заседании, может в ряде случаев делать участие лица в рассмотрении дела неэффективным и, в зависимости от ситуации, свидетельствовать о нарушении пункта 1, а иногда также подпунктов С и (или) D и (или) E пункта 3 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Из российских дел, касающихся данного вопроса, см., например, Постановления Европейского Суда по правам человека по делам «Тимергалиев против России» (Timergaliyev v. Russia, жалоба N 40631/02) от 14 октября 2008 года и «Григориевских против России» (Grigoryevskikh v. Russia, жалоба N 22/03) от 09 апреля 2009 года.
Однако применительно к Вашему случаю мы не можем судить о том, каким образом отмеченные проблемы с работой видеоконференцсвязи повлияли на справедливость судебного разбирательства в целом. Для ответа на этот вопрос необходимо анализировать как значение участия осужденных в заседании суда кассационной инстанции, исходя из вопросов, поставленных перед ним, так и влияние проблем со связью именно на эффективное участие в рассмотрении и разрешении судом этих вопросов. Прямо указанные Вами проблемы, связанные с тем, что осужденные не расслышали окончательного решения суда, играют весьма незначительную роль, учитывая, что Конвенция и Протоколы к ней не гарантируют права на дальнейшее обжалование кассационного определения.
С уважением,
Олег Анищик
Здравствуйте Уважаемый Олег!
Подскажите пожалуйста, индекс в адресе Европейского суда пишется как написано в справочном разделе Вашего сайта или в сетке, предназначенной для индекса на стандартном конверте.
Можно ли убрать два из трех названий пунктов Формуляра жалобы, написанных на трех языках, оставив один на каком либо языке, например английском?
Можно ли убирать пробелы(расстояния между разделами(пунктами) Формуляра жалобы, для экономии места или соблюдать форму, как показано в образцах(после I главы на странице остается много свободного места до II главы, начинающейся на новой странице ?
Большой объем документов жалобы не войдет в стандартный конверт, может посылать бандероль? Или несколько конвертов? Поделитесь опытом, если не секрет.
Спасибо.
С Уважением Крохин Владимир.
Уважаемый Владимир!
Конверты «Почты России», в левом нижнем углу которых размещен так называемый кодовый штамп для заполнения индекса адресата, не предназначены для международных почтовых отправлений. На конвертах для международных почтовых отправлений в левом нижнем углу на месте кодового штампа стоят три пятерки: «555». На таких конвертах индекс адресата указывается сразу после адреса в специально отведенном для этого прямоугольном поле. Индекс Европейского Суда по правам человека можно обозначать двумя равнозначными способами: «F-67075» или просто «67075».
Формуляры жалоб создаются Европейским Судом по правам человека. Минимальное число языков, на которых выполняется формуляр, — два, т.е. английский и французский. Они являются равнозначными официальными языками Европейского Суда по правам человека. Если Вам необходим такой формуляр жалобы, Вы можете скачать его здесь. Однако подобный формуляр используется в том случае, если сама жалоба выполняется на английском или французском языке. Для жалоб, которые пишутся на других языках, принято использовать трехязычный формуляр. С другой стороны, конечно, жалоба, выполненная на формуляре, включающем даже один язык, причем отличный от английского и французского, не будет признана неприемлемой по этой причине. В худшем случае Секретариат Европейского Суда по правам человека попросит выполнить жалобу на нормальном формуляре. Хотя и это сомнительно, т.к. мы видели множество подобных жалоб, составленных заявителями самостоятельно, и никогда не слышали о просьбах Секретариата изменить их.
Пробелы между разделами и пунктами формуляра никак не влияют на форму, содержание и понимание жалобы, поэтому соблюдать их не обязательно.
Никаких требований, касающихся формы отправляемой ему корреспонденции (с точки зрения национальной классификации) у Европейского Суда по правам человека нет. Мы пользуемся исключительно услугами экспресс-почты UPS, сотрудники которой самостоятельно подбирают для корреспонденции упаковку необходимого размера.
С уважением,
Олег Анищик
Здравствуйте Олег! Скажите в двух словах, я правильно поняла, что президент РФ своими высказываниями дал понять, что Европейский суд не указ Российским судам? Тогда зачем Россия вообще подписывалась на соблюдение Конвенции?
Уважаемая Наталья!
Президент РФ, судя по тексту его комментария, совершенно справедливо заметил, что Российская Федерация, равно как и любая иная страна, не передавали Европейскому Суду по правам человека «такую часть своего суверенитета.., которая позволяла бы… выносить решения, изменяющие… национальное законодательство». Это бесспорно. И Европейский Суд по правам человека никогда не выносил и в принципе не может выносить «решений, изменяющих национальное законодательство». Более того, обратного не утверждал и господин Зорькин, в ответ на речь которого был произнесен комментарий господина Медведева. Он лишь задался вопросом о значении содержащихся в описательно-мотивировочной (но не резолютивной) части некоторых Постановлений Европейского Суда по правам человека «рекомендаций общего характера». Указанные рекомендации, в ряде случаев касающиеся оценки национального законодательства как «плохого», то есть не соответствующего положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод и (или) Протоколов к ней, в полной мере укладываются в рамки юрисдикции Европейского Суда по правам человека, непосредственно российское законодательство не изменяют и не могут изменить.
Причины высказываний господина Зорькина изложены им в известной статье, опубликованной в «Российской газете» 29 октября 2010 года. И связаны они преимущественно с одним конкретным Постановлением Европейского Суда по правам человека, в котором критикуется не столько российское законодательство (это Страбургский Суд делает довольно часто), сколько позиция Конституционного Суда РФ.
С уважением,
Олег Анищик