Уважаемый В.!

Мы ознакомились с представленными Вами документами и не усматриваем перспектив обращения с жалобой в Европейский Суд по правам человека по изложенным ниже причинам.

В первую очередь необходимо сказать, что с учетом требования пункта 1 статьи 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод о необходимости исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты от предположительно допущенных нарушений перед обращением в Европейский Суд по правам человека, а также того обстоятельства, что обращение в суд кассационной (второй) инстанции признается Европейским Судом по правам человека единственным средством правовой защиты от нарушений, предположительно допущенных судом первой инстанции, возможности обоснования в жалобе в Страсбургский Суд претензий, адресуемых суду первой инстанции, ограничены аргументами, которые были так или иначе высказаны в кассационной жалобе и (или) непосредственно в заседании суда кассационной инстанции. Т.к. мы не располагаем никакой информацией об обстоятельствах рассмотрения дела в суде кассационной инстанции, то ориентируемся (в указанном выше смысле) только на текст кассационной жалобы. В части претензий к разбирательству дела в суде кассационной инстанции в жалобе в Европейский Суд по правам человека можно писать что угодно, т.к., по мнению Страсбургского Суда, от нарушений, предположительно допущенных судом этой инстанции, внутригосударственных средств правовой защиты не существует. Однако Вы не представили каких бы то ни было документов и (или) объяснений, касающихся соответствующих претензий, если не считать указания на «спешность разбирательства», не свидетельствующую о каком-либо нарушении. Более того, судя по Вашему письму, единственная претензия, адресуемая суду кассационной инстанции, заключается в том, что он не рассмотрел должным образом доводы истца, оставил жалобу без удовлетворения, а решение – без изменения, то есть она ничем не отличается от претензии, адресованной суду первой инстанции.

Все юридические аргументы кассационной жалобы, которые могут быть переведены на язык статьи 6 Конвенции, касаются весьма специфических ее нарушений. Это либо право на надлежащее рассмотрение судом (proper examination) аргументов и доказательств стороны защиты, либо право на мотивированное решение (reasoned judgment), либо право на то, чтобы судебное решение не было очевидно произвольным (grossly arbitrary). Разделять данные права в целях настоящего анализа не имеет смысла. Главное, что нарушение возможно лишь в случае, если судом проигнорированы аргументы и доказательства стороны, которые являются критическими для разрешения спора. Также важно отметить, что все разбирательство должно оцениваться в целом, т.е. каждый аргумент и доказательство должно быть помещено в контекст разбирательства в целью оценки его значения для дела, а разбирательства в судах обеих инстанций должны рассматриваться как единое разбирательство, т.е. суд кассационной инстанции в целом ряде случаев может исправить те или иные недостатки решения суда первой инстанции и разбирательства в нем. Кроме того, из статьи 6 Конвенции никоим образом не вытекает как таковая обязанность суда истребовать какие-либо доказательства и (или) удовлетворять соответствующие ходатайства.

В своей кассационной жалобе Вы утверждаете, что суд первой инстанции не учел того обстоятельства, что одного водителя никто не видел (вероятно, он находился в машине), второй, судя по путевому листу, не был доступен, с правилами обращения за автомашиной к завхозу истица не была ознакомлена, в любом случае он не распоряжается автомобилями, фактически это делают работники регистратуры, которые сообщили истице об отсутствии автомашины, что не оспаривалось ими в суде. Данные аргументы или часть из них могли бы являться критическими с точки зрения вывода о наличии дисциплинарного проступка и по этой причине обоснованности увольнения, если бы суд кассационной инстанции не указал, что наличие возможности воспользоваться автомашиной не имеет значение для дела, т.к. истица могла выполнить свои обязанности по проведению работы на дому, закрепленные в нормативно-правом акте – Приказе Минздрава РФ N 28 от 18 января 2006 года, воспользовавшись общественным транспортом.

В своей жалобе Вы также обращаете внимание на то, что суд ошибочно посчитал, что истица не провела 11-го числа осмотр Ш., т.к. соответствующая запись, внесенная ей в медицинскую карту, не отображалась в копии таковой, приобщенной к материалам дела. Однако, даже если такая запись имеется, а осмотр был, проступок, за который она была привлечена к ответственности, состоял в фальсификации записи от 14-го числа и ненадлежащем лечении. Другими словами, наличие записи от 11-го числа не имеет значения. Кроме того, суд кассационной инстанции прямо указал, что отсутствие осмотра 11-го числа подтверждается актом, составленным при участии и подписанным матерью Шарохова, из которого следует, что 11-го числа ребенок не осматривался, а последний осмотр имел место 10-го числа. Вы также указываете, что запись от 14-го числа была ошибочной, но ошибка не была умышленной, т.е. речи не идет о фальсификации. Однако дисциплинарное взыскание наложено не только за эту ошибку, но и за некачественное лечение, которое подтверждается мнением другого врача и косвенно состоянием ребенка. Таким образом, даже если бы судом было признано, что о фальсификации не идет речи, это не свидетельствовало бы о необоснованности взыскания. Поэтому аргументы, касающиеся фальсификации, не имеют критического значения. Что касается отсутствия возможности проверить, составлен ли соответствующий акт, на который ссылается суд, 14-го числа, то неясно, на каком основании у суда должны были возникнуть сомнения в этом. Кроме того, Ш., подписавшая акт, была на приеме у врача именно 14-го числа. Отсутствие в приказе ссылки на акт не означает, что его не было. А требование об обязательном наличии акта при вынесении взыскания никак в Вашей жалобе не обосновано (в частности, не обоснована ссылка на некую сложившуюся практику).

Ваша претензия, касающаяся размера компенсации причиненного морального вреда, не в полной мере понятна. Она имела бы смысл, если бы суд указал, какой размер компенсации полагался, если бы не те обстоятельства поведения истицы, которые указаны им в соответствующей части решения (страница 8), либо Вы смогли бы привести какую-либо практику, касающуюся определения размера компенсации в подобных случаях (нормативные акты в РФ не определяют конкретные размеры компенсации морального вреда, поэтому на них бессмысленно ссылаться при обосновании ее размера). Ничего этого не было сделано, поэтому аргумент, касающийся предположительно недостаточного размера компенсации в принципе никак не обоснован.

Что касается надбавки, то суд второй инстанции прямо указал в своем кассационном определении, что надбавка была предусмотрена дополнительным соглашением к трудовому договору, в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения работником по его вине возложенных на него указанным дополнительным соглашением должностных обязанностей работодатель мог не начислять надбавку стимулирующего характера за месяцы, в которых имелись такие случаи. Неисполнение и ненадлежащее исполнение обязанностей в сентябре было установлено работодателем и подтверждено судом. Обязанности по меньшей мере предусмотрены Приказом Минздрава РФ, упомянутым выше и названным в кассационном определении, а обязанность осуществления качественного лечения вполне очевидна без ссылки на локальные акты, об отсутствии ознакомления с которыми Вы пишете в своей кассационной жалобе. Тот факт, что при вынесении решения Совет использовал те или иные нормативные акты, в том числе Приказ Минздрава КО, не означает, что речь не идет о надбавке, предусмотренной дополнительным соглашением к трудовому договору. Кроме того, соответствующие аргументы кассационной жалобы весьма путаны, поэтому отказ предоставить ответ на них вполне объясним.

Наконец, и это также немаловажно, Европейский Суд по правам человека никогда не признавал по жалобам против России, касающимся разбирательства трудового спора, нарушений статьи 6 Конвенции (если не считать одного случая признания разбирательства чрезмерно длительным). Более того, предположительные нарушения, о которых идет речь (даже если признать претензии, выраженные в кассационной жалобе, обоснованными), являются весьма специфическими и довольно редко упоминаются Европейским Судом по правам человека. И чтобы вести речь о них, необходимы весьма серьезные аргументы.

Сказанное, безусловно, не означает, что Вы не можете обратиться в Страсбургский Суд с соответствующей жалобой при наличии такого желания. Мы Вам в этом, конечно, никоим образом не препятствуем.

С уважением,

Олег Анищик