Уважаемый Б!

Если принять во внимание содержание всех Ваших электронных писем, то получается, что Вы ставите три довольно разных вопроса о возможности обоснования в жалобе в Европейский Суд по правам человека нарушений, которые предположительно имели место в Вашем деле.

Первый вопрос связан с вступившим в законную силу решением суда от 18 марта 2010 года (о взыскании с Вас 3,5 миллионов рублей в пользу истца – частного лица), второй – с наложением ареста на Ваше имущество (земельный участок), третий – с возможным обращением взыскания на это имущество (земельный участок). Это три совершенно разных вопроса, и ниже мы постараемся показать, почему они сильно отличаются друг от друга, в том числе в плане возможности обоснования тех или иных нарушений в жалобе в Европейский Суд по правам человека.

Очевидно, что здесь в принципе можно вести речь о нарушении права на справедливое судебное разбирательство, гарантированное статьей 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, и (или) права собственности, которое охраняется статьей 1 Протокола N 1 к названной Конвенции.

Статья 6 Конвенции гарантирует ряд процессуальных, процедурных прав. Например, право на то, чтобы все значимые для разрешения дела доказательства с Вашей стороны были учтены судом при вынесении решения, чтобы он в принципе дал возможность представить все критические доказательства, чтобы решение было мотивированным и т.д. Здесь потенциально может быть допущено множество нарушений, однако конструкция права как такового достаточно простая.

Конструкция права собственности в том виде, в котором ее видит Европейский Суд по правам человека, более сложная. В отношении любого предполагаемого нарушения необходимо сначала выяснить, имеется ли у лица «собственность» в том смысле, в котором этот термин понимается Страсбургским Судом. Если «собственности» нет, то нарушить право на нее невозможно. Затем определяется, имело ли место так называемое «вмешательство» государства в право на уважение собственности. Вмешательство может быть трех видов – лишение «собственности», ограничение права собственности и, наконец, самое общее, охватывающее два предшествующих вида, но не ограничивающееся ими, иное вмешательство в право на уважение собственности (право на беспрепятственное пользование ей). Наличие «вмешательства» не может свидетельствовать о, том, что было допущено нарушение, но его отсутствие означает, что нарушить право собственности было невозможно. Наконец, на последнем этапе (если «собственность» имеется, а в право на ее уважение было осуществлено «вмешательство») определяется, соответствовало ли такое «вмешательство» «закону» (то есть национальному законодательству, взятому в совокупности со сложившейся практикой его применения), имелась ли у него цель, оправдывающая вмешательство (таковой являются общие или общественные интересы; Страсбургский Суд практически всегда признает наличие цели) и был ли соблюден надлежащий баланс между частными интересами того лица, о «собственности» которого идет речь, и указанными общими (общественными) интересами. Соответственно, нарушение национального «закона» и (или) отсутствие цели и (или) несоблюдение баланса свидетельствуют о том, что статья 1 Протокола N 1 была нарушена. В качестве альтернативы «вмешательству» речь может идти также о соблюдении так называемых «позитивных обязательств» по защите «собственности» от посягательств со стороны других (третьих) лиц, однако признаков применимости этого к Вашему делу мы пока не усматриваем.

Применительно к первому Вашему вопросу (см. выше) речь идет фактически о том, было ли вынесение судом решения от 18 марта 2010 года, оставленного без изменения кассационным определением от 06 мая 2010 года, нарушением права собственности. Подобный вывод, с учетом сказанного, можно сделать, если речь действительно идет о некоей принадлежащей Вам «собственности», имело место «вмешательство» в право на ее уважение, и таковое не соответствовало «закону» и (или) не преследовало допустимой цели и (или) было произведено с нарушением баланса.

Несмотря на то, что Вам, вероятно, кажется очевидным, что у Вас имеется «собственность» (долг в 3,5 миллиона рублей), а суд осуществил «вмешательство» в право на ее уважение, этот вывод не так легко сделать на основе практики Европейского Суда по правам человека (и сохраняющей свое значение практики ликвидированной 12 лет назад Комиссии по правам человека).

В практике названных органов мы видим, например, указание на то, что признание судом имущественного долга в качестве результата разбирательства по гражданскому делу не свидетельствует о том, что в принципе идет речь о «собственности» (см, например, Решения Комиссии по правам человека по делам «G. G.m.b.H. против Австрии» от 07 января 1991 года и «Erich Fenzeland Ernst Kollner против Австрии» от 15 мая 1996 года), а разрешение судом гражданского спора не является «вмешательством» (см. указанное выше решение по делу «G. G.m.b.H. против Австрии», а также Постановления Европейского Суда по правам человека по делам «Kyriakidis and Kyriakidou против Кипра» от 19 января 2006 года (п. 34) и «Uglanova против России» от 21 сентября 2006 года (п. 37)). В ряде решений подчеркивается, что речь не идет о лишении собственности, то есть о применимой (вроде бы) к подобным ситуациям разновидности «вмешательства», что фактически снова указывает на отсутствие такового (см., например, Решение Европейского Суда по правам человека по вопросам приемлемости жалобы «Józsefné Kósa против Венгрии» от 12 марта 2002 года). 

Конечно, в ряде решений названных органов можно обнаружить фразу о том, что обычно при разрешении (национальным) судом гражданского спора между частными лицами о нарушении права собственности говорить невозможно, если только нет признаков «произвола» (см. Постановления Европейского Суда по правам человека по делам «Sesztakov против Венгрии» от 16 декабря 2003 года (п. 38) и «Szikora против Венгрии» от 22 ноября 2005 года (п. 20)). Из ряда решений также можно сделать вывод, что о нарушении права собственности в принципе можно говорить, если разбирательство не является справедливым (см. указанное Постановление по делу «Szikora против Венгрии» (п.п. 19-20)). Иногда упоминается о справедливости именно как соблюдении статьи 6 Конвенции, гарантирующей право на справедливое судебное разбирательство, то есть процессуальной справедливости (см. Решение Комиссии по правам человека по делу «Jaakko Johannes Markkula против Финляндии» от 03 декабря 1997 года). В Решение Комиссии по правам человека по делу «Oguz Aral, Galip Tekin and Inci Aral против Турции» от 14 января 1998 года снова говорится, что статья 1 Протокола N1 к Конвенции неприменима, но, в окончании соответствующей фразы, говорящей обычно, что это так в отсутствие «произвольности» и «несправедливости», «справедливость» (fairness) заменена на выражение «just deprivation», которое также может быть переведено на русский язык как «справедливое лишение», однако с явным изменением смысла. Если «fairness» означает «процессуальную справедливость», то есть справедливость судебного разбирательства в смысле статьи 6 Конвенции, то тут речь о соблюдении норм материального права, что подтверждается соответствующими рассуждениями Комиссии.

Таким образом, мы видим следующую картину. Страсбургские органы отказываются признавать, что в ситуациях, подобных Вашей, у заявителей имеется «собственность», и в право на ее уважение осуществлено «вмешательство», в том числе в форме лишения «собственности». При этом вроде бы ими признается, что о нарушении права на справедливое судебное разбирательство можно было бы вести речь (каким-то образом «перепрыгнув» выводы о наличии «собственности» и «вмешательства») при наличии признаков «произвола», нарушений справедливости судебного разбирательства или даже, вероятно, явных, нарушений норм материального права.

Однако мы не можем не обратить Ваше внимание на то обстоятельство, что Европейский Суд по правам человека ни по одному из дел не признал фактически, что в ситуации, когда речь идет о результатах судебного разбирательства имущественного спора между частными лицами, в результате которого заявитель был признан проигравшим, имели место «произвол» или несправедливость в любом из указанных смыслов (мы не принимаем здесь во внимание редчайшие случаи признания нарушения, когда к подобному спору государство все же было косвенно причастно (например, в лице органов, по вине которых договор между частными лицами признавался ничтожным, либо же по причине некачественного законодательства)).

Более того, речь не только про дела в отношении России, но про любые государства-ответчики. Только в одном случае Европейский Суд по правам человека приходит к выводу о нарушении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в случае признания нарушений статьи 6 Конвенции – когда суды отменяют вступившее в законную силу судебное решение имущественного характера в отношении заявителя и (или) таковое не исполняется в течение длительного времени. Это – не  Ваш случай.

В принципе это не означает, что невозможно обратиться в Европейский Суд по правам человека с жалобой на то, что были нарушены нормы материального права (ГК РФ в части регулирования договора займа, недействительности сделок и т.д.), а также, возможно, на несправедливость судебного разбирательства (о которой пока говорить трудно, так как до сих пор не очень понятно, что именно Вы и Ваш представитель говорили в судах первой и второй инстанций; поэтому мы и просили представить протокол и кассационную жалобу). Однако Вы должны понимать, каковы шансы на рассмотрение подобной жалобы. Впрочем, можно пытаться привлечь Страсбургский Суд именно огромной суммой, которую Вы должны выплатить в результате решения суда, превышающей почти в шесть раз сумму, полученную от истицы. Кроме того, определенные шансы дает одно из достаточно свежих Решений Европейского Суда по правам человека по вопросам приемлемости жалобы «Investylia Public Company Limited против Кипра» от 17 сентября 2009 года. Заявитель по данному делу также был проигравшей стороной в имущественном споре, разрешенном национальными судами. Европейский Суд по правам человека повторил свои традиционные рассуждения о неприменимости статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в отсутствие «произвольности» и иной «несправедливости разбирательства». Затем, однако, он допустил (именно это выражение было использовано в Решении), что у заявителей все же имеется собственность, а решение суда представляло собой вмешательство (никаких рассуждений на этот счет приведено не было, так речь именно о «допущении»). Это допущение позволило Страсбургскому Суду высказаться о том, что закон (материальное право) не был нарушен, а баланс был соблюден. Конечно, решение «отказное», но Страсбургский Суд хотя бы рассмотрел соответствующие претензии. Тот факт, что это решение довольно свежее также теоретически увеличивает шансы на успех, ведь практика Европейского Суда по правам человека со временем меняется, а его позиции уточняются, а иногда и меняются на противоположные. Впрочем, повторимся, нам не удалось обнаружить его решений, в которых он признал бы нарушение права собственности, когда судебное разбирательство шло между совершенно частными лицами, а государство было представлено исключительно судом.

Впрочем, сама приемлемость подобной жалобы в указанном выше смысле является, к сожалению, не единственной проблемой. Возникают большие вопросы относительно того, что именно Вы говорили в судах. Ведь перед обращением в Европейский Суд по правам человека должны быть исчерпаны внутригосударственные средства правовой защиты. Это означает, что хотя бы в общих чертах Вы должны изложить в своей жалобе в Страсбург то, что было заявлено российским судам.

Мы изучили практику (пока преимущественно арбитражных судов, так как она много более доступна, нежели практика судов общей юрисдикции). Из нее более или менее однозначно следует, что в случае передачи по договору займа денег, должны быть возвращены тоже деньги, а если передавалось имущество, определенное родовыми признаками, то и возвращается именно такое имущество. Суд в Вашем деле фактически посчитал, что можно передать деньги, но требовать возврата имущества, определенного родовыми признаками (стоимость которого в разы превышает переданную сумму денег). Однако возникает вопрос, какое решение должен был бы принять суд, рассматривая поданное исковое заявление, если бы он (действительно) следовал закону с учетом сложившейся практики его применения? И ответ на него весьма неоднозначен. Более того, надо полагать, что он в значительной степени зависит от позиций сторон по делу, ведь это же гражданский процесс. Судя по решениям судов первой и второй инстанций, единственное, о чем Вы и Ваш представитель заявили суду, было требование признать договор незаключенным (в смысле статьи 432 ГК РФ) в связи с его безденежностью (в смысле статьи 812 ГК РФ). Однако суд вполне обоснованно отверг данный довод, признав, что деньги фактически были переданы. Таким образом, единственный Ваш аргумент был отвергнут, истица на своих требованиях настаивала, а Вы, кажется (иное из представленных документов не следует) ничего не требовали. В частности, можно было бы требовать признания сделки недействительной или же просить, чтобы суд признал, что между Вами и истицей заключен какой-то иной договор. Если этого не было сделано, то обосновать нарушение судом норм материального права представляется весьма трудным делом. Другими словами, говорить о том, что суд отказался признавать сделку недействительной или признавать, что между Вами имели место иные правовые отношения, практически невозможно в силу отсутствия соответствующих требований (здесь тесно переплетаются вопросы применения материального и процессуального права). Ваша надзорная жалоба содержит чрезвычайно путаную позицию по данному вопросу, хотя бы по той причине, что Вы в ней даже не признаете, что суд правомерно присудил истице 600000 из 3,5 миллионов (хотя вроде бы не и не спорите с тем, что получили их по договору займа). Кроме того (в любом случае) все сказанное Вами в надзорной жалобе в принципе не имеет значения, так как решение суда уже вступило в законную силу. Жалобу в Старсбурсгкий Суд на действия (бездействие) суда надзорной инстанции можно подать только при условии изменения им решений судов первой и (или) кассационной инстанции, что не имело место. Таким образом, обвинение судов в нарушении норм материального права в данном случае довольно слабое, а нарушений процессуальных норм (равно как и произвольности) мы пока что не усматриваем.

Что касается второго вопроса – о соответствии Конвенции о защите прав человека и основных свобод и (или) Протоколам к ней наложения ареста на имущества, то представляется, что здесь можно обосновать наличие и «собственности» (земельного участка), и «вмешательства» в форме контроля над собственностью. Однако возникает вопрос, в чем здесь заключается нарушение. Надо полагать, что единственная Ваша претензия состоит на нарушении норм материального права (возможно, также может идти речь о нарушении права на справедливое судебное разбирательство, но у нас нет соответствующей информации, то есть нам ничего неизвестно об обстоятельствах судебного разбирательства по этому поводу, т.к. у нас нет даже судебных решений). Что касается предполагаемого нарушения национального закона, то это то же самое нарушение, наличие которого должно быть рассмотрено в рамках третьего вопроса, поэтому мы сразу перейдем к нему.

Обращение взыскания на земельный участок также образует «вмешательство» в «собственность» (этот самый участок). Таким образом, возникает, как и в предшествующем вопросе, необходимость выяснить, в чем здесь может заключаться нарушение. Опять-таки, судя по сказанному Вами, речь идет о нарушении национального закона.

В обоих случаях Вы ссылаетесь на статью 446 ГПК РФ, которая запрещает обращать взыскания на земельные участки, на которых расположено жилое помещение гражданина-должника, являющееся единственным пригодным для постоянного проживания помещением. В Вашем заявлении о снятии ареста с земельного участка никак не обосновывает вывод о том, что он соответствует параметрам, определенным статьей 446 ГПК РФ. Более того, Вы в принципе не доказываете, что он им соответствует, но объясняете, что это – единственное недвижимое имущество, на котором строится частный дом. Даже если предположить, что строящийся дом соответствует понятию «помещения, пригодного для постоянного проживания», относительно чего Вами не приведено каких-либо обоснований, в том числе ссылок на соответствующую практику судов или что бы то ни было, Вы не обосновываете, что такое помещение является единственно пригодным для Вашего проживания. Более того, дом не построен, однако Вы где-то проживаете (согласно информации из представленных документов – в поселке Т. города С.). Следовательно, есть веские основания полагать, что земельный участок не соответствует требованиям статьи 446 ГПК РФ, но главное, что иного Вами не доказано. При таких обстоятельствах говорить о нарушении судами закона (при наложении ареста на имущество и возможное обращение на него взыскания) или несправедливости судебного разбирательства, которая обычно заключается в том, что лицу не предоставляют возможность обосновать свою позицию по делу либо же такая игнорируется, практически не представляется возможным.

С уважением,

Олег Анищик