Здравствуйте!

Я ознакомился с представленными Вами документами.

В них усматриваются признаки только одного нарушения права, гарантированного Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и Протоколами к ней. Это право на доступ к суду, выведенное Европейским Судом по правам человека в пункте 36 Постановления по делу «Голдер против Соединенного Королевства» (Golder v. the United Kingdom, жалоба N 4451/70) от 21 февраля 1975 года) из пункта 1 статьи 6 Конвенции. Согласно практике Европейского Суда по правам человека, национальные инстанции осуществляют вмешательство в право на доступ к суду (вмешательство — это не нарушение, но его условие; без вмешательства нет нарушения), отказывая заявителю в удовлетворении его требований исключительно на основании вывода о пропуске им предусмотренного законом срока исковой давности, хотя ошибочно может показаться, что суд в этом случае рассматривает спор, а заявитель реализует право на доступ к суду (см., например, Постановления Европейского Суда по правам человека по делу «Врбика против Хорватии» (Vrbica v. Croatia, жалоба N 32540/05) от 01 апреля 2010 года, «Ицлаев против России» (Itslayev v. Russia, жалоба N 34631/02) от 09 октября 2008 года).

Нарушение права на доступ к суду в данном случае заключается не в как таковом нарушении национального законодательства, соблюдение которого (не считая норм, кающихся «создания суда», т.е. назначения судей, формирования состава суда, отдельных аспектов подсудности, о которых в Вашем случае речи не идет) в принципе не гарантировано статьей 6 Конвенции, что достаточно явно следует прямо из ее текста (по этой причине соответствующие аргументы предварительной жалобы не имеют отношения к нарушению статьи 6 Конвенции), а в произвольности, т.е. непредсказуемости – в отсутствие соответствующих источников права, в т.ч. в виде сложившейся практики применения национального закона – вывода судов о том, что срок исковой давности может отсчитываться с даты ознакомления с выпиской из приказа (вопрос о том, что эта выписка, возможно, не соответствовала требованиям, предъявляемым к ней как к выписке, т.к. не имела подписи соответствующего должностного лица – отдельный) и, в частности, непредсказуемости применения национальными судами практики (а именно – одного решения) применения пункта 66 Положения, не имевшего отношения к Вашему случаю, а не пункта 62, равно как отказа применять пункт 62 Положения в свете толкования, данного ему (и именно ему) Верховным Судом РФ в опубликованном в «Бюллетене Верховного Суда РФ» N 8 за 2007 год (в отличие от Определения СК ГД Верховного Суда РФ от 25 января 2008 года N 5-В07-131, которое в принципе не было опубликовано) Обзоре законодательства и судебной практики Верховного Суда РФ за IV квартал 2006 года, в котором имеется обзор Определения N 15-Г06-17. Защиту от произвола гарантирует вся Конвенция в целом. Возможно, именно про это Вы пытались сказать, когда вели речь о нарушении принципа правовой определенности. Однако это – разные вещи. О нарушениях принципа правовой определенности говорят, когда отменяются вступившие в законную силу судебные решения, res judicata, т.е. решения, имеющие силу закона. Ни о чем подобном в Вашем случае речи не идет.

Конечно, обоснование любого нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции требует сначала обоснования того, что на соответствующее судебное разбирательство в принципе распространялись гарантии пункта 1 статьи 6 Конвенции, т.е. оно представляло собой разбирательство спора о гражданских, цивильных, частных, а не публичных правах (оно явно не было разбирательством по предъявленному Вам уголовному обвинению, а на иные виды разбирательств гарантии статьи 6 Конвенции в принципе не распространяются). Это следует делать через Постановление Большой Палаты Европейского Суда по правам человека по делу «Вильхо Эскелинен и другие против Финляндии» (Vilho Eskelinen and Others v. Finland, жалоба N 63235/00) от 19 апреля 2007 года и соответствующую обстоятельствам Вашего дела практику, которая была создана на основе этого Постановления. Однако подробно останавливаться на этом не буду.

Право на доступ к суду в предварительной жалобе никоим образом не упоминается. Это означает, что обоснование соблюдения шестимесячного срока на обращение в Европейский Суд по правам человека требует определенной интерпретации содержания поданной предварительной жалобы (учитывая, что к настоящему моменту 6-месячный срок истек).

Дополнительно к нарушению права на доступ к суду, действительно, можно вести речь о нарушениях права на мотивированное судебное решение (которое предполагает необходимость предоставить ответы на критические, т.е. способные повлиять на исход судебного разбирательства в случае согласия с ними, аргументы (либо по меньше мере значимые в этом смысле слова), и трудно отличимого от него права на тщательное рассмотрение судом подобного рода аргументов. Для этого, безусловно, следует выделять такого рода аргументы и доказывать, почему они являются таковыми. Значительная часть практики, касающейся этого рода нарушений, прямо приведена в жалобе, хотя она вся искажена (например, Постановление по делу «Пронина против Украины» вовсе не требует, чтобы национальные суды давали ответы на все аргументы, основанные на национальной конституции, но в данном случае заявительница утверждала, что Конституция Украины прямо гарантирует пенсию не ниже прожиточного минимума, в то время как ее пенсия была ниже, а суды этот критический аргумент проигнорировали).

Применительно к квартальной премии и единовременному вознаграждению также можно вести речь о немотивированности судебных решений, ненадлежащей тщательности рассмотрения аргументов (с выделением критических) и произволе (особенно если Вы заявляли в суде первой инстанции о том, что расчет выплат Вам не был предоставлен и до февраля 2011 года Вы не могли понять, выплачена ли Вам квартальная премия; в представленных документах этот аргумент возникает лишь в кассационной жалобе).

В части, касающейся предполагаемых нарушений статей 4, 13, 14, 17 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (равно как и статьи 6 Конвенции в части, не касающейся того, о чем написано выше), предварительная жалоба является очевидно необоснованной, т.е. неприемлемой в силу отсутствия признаков нарушений. Остановлюсь на этом лишь вскользь.

В Постановлении по делу «Селиаден против Франции» (Siliadin v. France, жалоба N 73316/01) от 26 июля 2005 года Европейский Суд по правам человека указал, что при определении содержания понятия «принудительный и обязательный труд», которое можно найти в пункте 2 статьи 4 Конвенции, следует ориентироваться на Конвенцию Международной организации труда N 29 от 28 июня 1930 года о принудительном или обязательном труде. В пункте 1 статьи 2 этой Конвенции указано, что «термин «принудительный или обязательный труд» означает всякую работу или службу, требуемую от какого-либо лица под угрозой какого-либо наказания, для которой это лицо не предложило добровольно своих услуг». Ни о какой работе под угрозой наказания в Вашем случае речи не идет. Никаких других понятий принудительного и обязательного труда Европейский Суд по правам человека никогда не придерживался. Наконец, более чем 50 лет работы Европейский Суд по правам человека признавал нарушение права не подвергаться принудительному или обязательному труду лишь дважды.

Собственностью, имуществом в смысле статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции может быть только собственность, имущество, если не «наличное», то хотя бы то, в отношении которого у лица имеется правомерное ожидание его получения на том или ином законном основании, в т.ч. право требования имущества (claim), когда оно в достаточной степени обосновано, а другая сторона обязана подчиниться. В подавляющем большинстве случаев об этом свидетельствует лишь удовлетворение соответствующего требования (иска) судом. Суд в признании за Вами права на выплаты отказал. И это чрезвычайно веский аргумент в пользу отсутствия у Вас имущества, т.к. вопросы толкования и применения национального законодательства относятся в первую очередь к их юрисдикции (см. пункт 50 Постановления Большой Палаты Европейского Суда по правам человека по делу «Копецки против Словакии» (Kopecky v. Slovakia, жалоба N 44912/98) от 28 сентября 2004 года). Сам факт обращения в суд с адресованным другому лицу имущественным требованием, не являющимся бесспорным, а Ваши требования не были бесспорными, не свидетельствует о том, что имущество, в отношении присуждения которого заявителю у последнего имеется лишь соответствующая надежда, является его собственностью в смысле статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. См., например, mutatis mutandis, Решение Европейского Суда по правам человека по делу «Байкартов против бывшей югославской Республики Македония» (Bajkartov v. former Yugoslav Republic of Macedonia, жалоба N 34112/02) от 18 ноября 2008 года. Конечно, бывает ряд специфических случаев, когда, например, суды отказывают лицу в признании за ним права на имущество лишь по той причине, что законодатель специально поменял соответствующие нормы права и придал им обратную силу, что, будучи произволом, позволяет вести речь о том, что у лица есть имущество, если рассматривать закон до внесения соответствующих изменений (см., например, Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Прессос Компания Навьера А. О.» и другие против Бельгии» (Pressos Compania Naviera S. A. and Others v. Belgium, жалоба N 17849/91) от 20 ноября 1995 года). Или же может быть ситуация, когда суды признали наличие почти всех оснований для присуждения имущества, но не присудили его лишь по причине отсутствия того основания, которое является дискриминационным (см., например, Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Андреева против Латвии» (Andrejeva v. Latvia, жалоба N 55707/00) от 18 февраля 2009 года). Ни о чем подобном в Вашем вопросе речи не явно идет. В отсутствие имущества нарушить право на него невозможно.

Статьи 13, 14 и 17 Конвенции всегда требуют указывать, в сочетании с какой другой статьей Конвенции или Протокола к ней они применяются, т.к. конструкция гарантированных ими права на внутреннее средство правовой защиты от предположительно имевшего место нарушения иного права, гарантированного Конвенцией или Протоколом к ней, права не подвергаться дискриминации в пользовании другим правом, гарантированным Конвенцией или Протоколом к ней, и права на то, чтобы любое право, гарантированное Конвенций или Протоколом к ней, не было упразднено или ограничено в больше мере, чем это предусмотрено Конвенцией и Протоколами к ней, со всей очевидностью требует указания на другое, второе гарантированное Конвенций или Протоколом к ней право, в отношении предполагаемого нарушения которого предположительно нет внутригосударственных средств правовой защиты, при пользовании которым лицо предположительно дискриминировано, которое предположительно упразднено или несоразмерно ограничено, и, соответственно, статьи Конвенции или Протокола к ней, которые гарантируют его соблюдение.

Вами другое право упоминается в отношении дискриминации – это право собственности, гарантированное статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, а также в отношении права, гарантированного статьей 17 Конвенции – это право на справедливое судебное разбирательство и право собственности. В отношении предполагаемого нарушения статьи 13 Конвенции никакого другого права не указано.

Если фактически Вы ведете речь о предполагаемом отсутствии в нарушение статьи 13 Конвенции внутригосударственных средств правовой защиты от предполагаемых нарушений права на справедливое судебное разбирательство, которое гарантировано пунктом 1 статьи 6 Конвенции, то положения статьи 13 Конвенции признаются Европейским Судом по правам человека «общей нормой» по отношению к положениям статьи 6 Конвенции, считающимся «специальной нормой», по причине чего за редкими исключениями, не имеющими отношение к Вашему вопросу, положения статьи 13 Конвенции в принципе неприменимы к праву на справедливое судебное разбирательство (см., например, Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Камасински против Австрии» (Kamasinski v. Austria, жалоба N 9783/82) от 19 декабря 1989 года (п. 110)).

Если Вы ведете речь о предполагаемом нарушении статьи 13 Конвенции в сочетании со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, то нарушение статьи 13 Конвенции невозможно по причине неприменимости статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Кроме того, в любом случае ничто не свидетельствует о том, что обращение в суды первой, а затем и второй инстанций не могло привести к признанию и исправлению каких бы то ни было нарушений, с целью признания и исправления которых Вы в них и обратились (иначе неясно, зачем Вы вообще это делали), а это и является признаками внутреннего средства правовой защиты. Никакого результата судебного разбирательства статья 13 Конвенции не гарантирует.

Всерьез говорить о нарушении статьи 17 Конвенции, которую ни одному государству – члену Совета Европы за более чем полвека не удалось нарушить ни разу, даже не стоит. Более того, зачастую эту статью государство пытается использовать «против» заявителя, доказывая возможность ограничения его прав.

В отсутствии собственности говорить о дискриминации в пользовании ей в нарушение статьи 14 Конвенции, взятой в совокупностью со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, невозможно.

С уважением,

Олег Анищик