В марте 2010 года я отправила Жалобу в Европейский суд с просьбой рассмотреть мое дело, по начислению % по детскому целевому вкладу. Дело в том, что я в 1993 году сделала вклад на свох двоих внуков по 50000 руб каждому под 190% годовых, о чем в сберегательной книжке и в лицевом счете рпботниками тогда еще сберкассы отмечено, что вклад сделан под 190%. Наши суды не признают этого, трактуя все по другому,я вынуждена была обратиьться в Европейский суд.До настоящего времени мне нет никакого ответа и я не знаю как мне узнать прлучена ли моя жалоба судом.Помогите мне пожалуйста как мне поступить?
В марте2008г. я была несправедливо осуждена по ложному доносу. В результате уволена с работы по статье. Когда готовила документы в Европейский суд, в июне 2008г. попала в ДТП и с тяжелыми травмами была госпитализирована в больницу. Более года находилась на лечении, перенесла 3 операции — поэтому жалобу отправила встав немного на ноги(т.к. не ходила), в июле 2009г, еще находясь на лечении. Моя жалоба была отклонена, в связи с нарушением сроков…
ВОПРОС:Восстанавливает ли Европейский суд исковую давность по уважительной причине? Ведь несчастное стечение обстоятельств произошло не по моей вине…
По общему правилу шестимесячный срок на обращение с жалобой в Европейский Суд по правам человека, указанный в пункте 1 статьи 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, не подлежит восстановлению. Однако теоретически возможно обоснование наличия так называемой «особой ситуации» («special circumstances»), свидетельствующей о том, что он должен был прерваться на определенное время или не начать течь. Так, в своем решении от 17 мая 1984 года по делу «K. против Ирландии» (K. v. Ireland, жалоба N 10416/83) Комиссия по правам человека (ныне не действующий конвенционный орган, практика которого сохраняет свое значение для Европейского Суда по правам человека) рассмотрела по существу утверждения заявителя о том, что его нахождение на психиатрическом лечении, длительное состояние депрессии, головные боли, бессонница, потеря ориентации и ряд других обстоятельств свидетельствовали о том, что шестимесячный срок на обращение в Европейский Суд по правам человека должен был прерваться на время нахождения его в таком состоянии. Заявителем также были представлены медицинские справки, свидетельствующие о наличии у него посттравматического стрессового расстройства. Комиссия пришла к выводу, что заявитель вполне мог обратиться с жалобой в Европейский Суд по правам человека в предусмотренный для этого срок, приняв во внимание, в частности, что жалоба была фактически подана на 38-день объявленной им голодовки, когда его состояние, если согласиться с утверждениями заявителя, должно было быть еще хуже, чем в предшествующие месяцы, а также тот факт, что указанные проблемы не помешали заявителю несколько раз обратиться в национальные суды в течение шестимесячного срока на обращение в Страсбургский Суд. Однако данный пример показывает, что по меньшей мере теоретически заявление о наличии «особых обстоятельств» может быть рассмотрено по существу. Схожие утверждения заявителя были рассмотрены Комиссией в рамках дела «X. против Австрии» (X. v. Austria, жалоба N 6317/73), что отражено в ее решении от 10 июля 1975 года. По данному делу Комиссия также пришла к выводу, что состояние здоровья заявителя не свидетельствовало о необходимости иного исчисления шестимесячного срока, особенно учитывая то обстоятельство, что им не была представлена соответствующая медицинская документация, на что особо было обращено его внимание после подачи им жалобы. В решении по делу «Робертс против Соединенного Королевства» (Roberts v. the United Kingdom, жалоба N 30237/96) Комиссия также отказалась удовлетворить просьбу заявителя об ином исчислении шестимесячного срока, указав, что в рамках шестимесячного срока он встречался со своим адвокатом, находясь в больнице, и вполне мог поручить ему обратиться с жалобой в Европейский Суд по правам человека. Наконец, своим решением по делу «H. против Соединенного Королевства и Ирландии» (H. v. the United Kingdom and Ireland, жалоба N 9833/82) от 07 марта 1985 года Комиссия признала, что состояние здоровья заявительницы позволяет прийти к выводу, что в течение некоторого времени шестимесячный срок действительно не начал течь, однако в результате все равно указала, что состояние здоровья заявительницы не свидетельствовало о том, что указанный срок не начал течь в течение почти двух лет, по истечение которых была подана жалоба.
Однако мы должны обратить Ваше внимание на то обстоятельство, что решения Комитета из трех Судей (единоличного Судьи) о признании жалобы неприемлемой в соответствии с пунктом 2 статьи 28 (пунктом 2 статьи 27) Конвенции являются окончательными, то есть не подлежат пересмотру. Другими словами, Вам было необходимо указать на наличие «особых обстоятельств», которые препятствовали Вашему обращению в Европейский Суд по правам человека в рамках шестимесячного срока, прямо в своей жалобе. Если же Вы это сделали, но, несмотря на это было принято решение о признании жалобы неприемлемой, следовательно, данный вопрос был рассмотрен и разрешен не в Вашу пользу.
Скажите, пожалуйста, 6 месячный срок подачи жалобы в Европейский суд идет с момента вынесения решения кассационного суда или ВАС? Дело в том том, что мы в июне 2010г. подавали апелляцию в ВАС и нам отказали в рассмотрении, а по решению кассационного суда 6 месячный срок истек в сентябре 2010г. То есть получается сроки пропущены и восстановлению не подлежат?
Если речь идет об арбитражном процессе (и Российской Федерации), то шестимесячный срок на обращение в Европейский Суд по правам человека на нарушения, предположительно допущенные (не исправленные) нижестоящими судами, начинает течь с даты принятия решения Высшим Арбитражным Судом РФ. Это вызвано тем, что, в отличие от процессов, регулируемых УПК РФ и ГПК РФ, обращение в суд надзорной инстанции (ВАС РФ) в порядке, предусмотренном АПК РФ, признается Европейским Судом по правам человека средством правовой защиты в смысле пункта 1 статьи 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Соответственно, шестимесячный срок, предусмотренный той же статьей Конвенции, начинает течь лишь после того, как заявитель прибегнул к данному внутригосударственному средству правовой защиты. С соответствующим обоснованием Вы можете ознакомиться здесь.
Здесь Вы предлагаете проблемы с точностью протокола судебного разбирательства «при ряде условий» – обжаловать как нарушение подпункта «d» пункта 3 статьи 6 Конвенции. Такими «условиями» в случае с моим доверителем, как мне кажется, должны стать наши замечания на протоколы судебных заседаний с приложением наших фонограмм и стенограмм показаний свидетелей и потерпевших более чем на трёхстах страницах, при том, что суд их, как водится, полностью отклонил, а вторая инстанция также привычно игнорировала.
Готовя жалобу по пункту 1 статьи 6 Конвенции и прочитав этот Ваш замечательный совет, я вновь изучил доступную на русском языке практику Европейского Суда (в справочно-правовых системах и в Интернете). Однако похожих дел не нашёл. Не могли бы Вы, если, конечно, таких дел не десятки, опубликовать одну-две ссылочки или назвать участников?
Нам неизвестны решения Европейского Суда по правам человека, в которых он прямо признал бы, что неадекватное отражение обстоятельств судебного разбирательства в протоколе судебного заседания может представлять собой нарушение статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в частности, подпункта D пункта 3. Однако о потенциальной возможности признания подобного нарушения косвенно свидетельствует, например, Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Андандонский против России» (Andandonskiy v. Russia, жалоба N 24015/02) от 28 сентября 2006 года (соответствующий аргумент отклонен из-за неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты).
Безусловно, речь идет не о неадекватности протокола как такового, а именно о невозможности доказать, что именно говорили допрашиваемые свидетели, в результате чего смысл дачи показаний свидетелями защиты и реализации попытки подвергнуть сомнению показания свидетелей обвинения практически сводится на нет (в зависимости от обстоятельств дела, вероятно, речь можно вести не только о нарушении подпункта D пункта 3, но и других подпунктов и пунктов статьи 6 Конвенции). При этом, конечно, информация, об искажении (отсутствии) которой в протоколе судебного заседания идет речь, должна иметь критическое значение для разбирательства дела (в этом смысле необходимо ориентироваться на подходы Европейского Суда по правам человека, касающиеся нарушений подпункта D пункта 3 статьи статьи 6 Конвенции в случаях, когда речь идет о невозможности вызова и допроса свидетелей защиты (представления доказательств защиты) или невозможности подвергнуть сомнению доказательства обвинения (например, допросить свидетеля обвинения)). Именно это мы имели в виду, когда писали о «ряде условий».
Большое спасибо за подробный ответ и вообще за неоценимую работу на этом сайте.
В нашем случае речь, разумеется, идёт об искажениях в протоколе судебного заседания смысла произнесённого в суде – часто до диаметрально противоположного по сравнению со сказанным в действительности и зафиксированным диктофонами адвокатов. Именно эти (и только эти) показания повлияли на исход нашего дела.
О деле «Андандонский против России» мы, конечно, знали. Также относительно близким – в смысле искажения судом протокола судебного заседания – является дело «Дорохов против России» (пункты 33, 43, 70 и 73). Здесь мы в очередной раз убедились в достаточной эффективности российских off-line справочно-правовых систем.
Теперь, если можно, ещё один конкретный вопрос по теме Вашей последней рекомендации, а именно, о «неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты». Так, Конституционный Суд РФ определением от 02.07.2009 № 1014-О-О, по сути, позволил нам обжаловать само постановление суда об отклонении замечаний на протокол судебного заседания. Не может ли это обстоятельство стать для заявителей дополнительным препятствием в виде аргумента государства-оппонента о «неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты»? И, соответственно, должны ли были мы попытаться обжаловать это промежуточное постановление районного суда отдельно от итогового судебного акта?
Перед определением того, какие средства правовой защиты от нарушения имеются на внутригосударственном уровне, необходимо еще раз сказать, о каком предполагаемом нарушении идет речь. Оно состоит не в том, что протокол судебного заседания не отражает фактически данные свидетелями показания (не содержит сообщенных ими сведений, искажает сказанное, дополняет показания текстом, который фактически не был произнесен). Оно заключается в том, что лицо, которому предъявлено уголовное обвинение, фактически не может реализовать право на допрос свидетелей, показывающих против него, а также свидетелей, показывающих в его пользу, так как адекватная фиксация показаний этих свидетелей, формально допрошенных в судебном заседании, практически невозможна. Невозможна она, конечно, отчасти по той причине, что протокол судебного заседания не отражает (искажает) сказанное свидетелями. Но это не единственная причина. Другие состоят в том, что протокол практически невозможно исправить, каким бы не было его содержание, так как суд не ведет дословную запись показаний, а записи, осуществленные защитой (например, аудиозаписи) фактически не принимаются в качестве доказательств. Таким образом, исходя из этого, в принципе неясно, каким образом практически может быть реализовано право на исправление протокола судебного заседания путем подачи замечаний на него. Здесь усматривается произвол, так как неясно, из чего в принципе должен исходить судья, удовлетворяя просьбу внести исправление в протокол или отказывая в ее удовлетворении (само решение не столь важно; важно, что неясно, каким образом оно в принципе может быть мотивировано, если дословной записи, произведенной судом, нет, а аудиозаписи защиты не рассматриваются в качестве доказательств; очевидно, что ссылка просто на память судьи в данном случае совершенно неадекватна). Более того, аудиозаписи (или другие документы, свидетельствующие о фактическом содержании показаний свидетелей), произведенные защитой, не только не рассматриваются в качестве доказательства, способного обосновать необходимость корректировки протокола судебного заседания, но и не воспринимаются в качестве альтернативного по отношению к этому протоколу доказательства содержания показаний допрошенных в судебном заседании лиц.
Исходя из того, что средство правовой защиты является таковым лишь при условии, что в результате обращения к нему потенциально (теоретически и практически) возможны как констатация нарушения, так и его исправление, следует задаться вопросом о том, может ли быть исправлено обозначенное выше нарушение, а если да, то каким образом.
Теоретически исправить его можно целым рядом способов. Например, суд (первой или кассационной инстанции) может согласиться с замечаниями защиты на протокол. Однако возможны и другие способы исправления нарушения. Например, кассационная инстанция могла бы признать доказательством аудиозаписи (или иные документы), выполненные защитой. Мы обращаем на это внимание, так как в этом случае протокол судебного заседания вообще не затрагивается. Именно поэтому так важно понимание того, что нарушение связано не просто с искажением содержания показаний свидетелей в протоколе, а именно с невозможностью доказать какими бы то ни было способами, что фактически было сказано свидетелями. Поэтому любая возможность доказать это, даже если она не связана с изменением протокола судебного заседания, определенно будет свидетельствовать о наличии средства правовой защиты от обозначенного выше нарушения. Другое дело, можно ли говорить о практической возможности констатировать и исправить нарушение.
С процедурной точки зрения, вероятно, речь может идти либо о подаче замечаний на протокол (а в случае отказа в их удовлетворении – жалобы в вышестоящий суд), либо о включении соответствующих аргументов прямо в текст кассационной жалобы на приговор (без предварительного принесения замечаний на протокол судебного заседания в принципе, либо с принесением замечаний на него, но без обжалования отказа в удостоверении их правильности, либо даже после обращения с замечаниями, а потом обжалования отказа в их удостоверении). По меньшей мере это следует из Определения Конституционного Суда РФ от 25 января 2005 года N 67-О. Однако эти пути лишь теоретически предоставляют средства защиты от обозначенного выше нарушения. Если заявитель обоснует, что, исходя из сложившейся практики, у него нет никаких шансов на удовлетворение замечаний на протокол на основе альтернативных источников информации о содержании судебного заседания, либо принятия этих источников как таковых в качестве доказательств происходившего в судебном заседании, то это может свидетельствовать об отсутствии средств правовой защиты от указанного выше нарушения в принципе. Ведь средство правовой защиты должно практически быть способным исправить нарушение. Иначе оно не является эффективным, а потому вообще не может рассматриваться в качестве средства правовой защиты.
Однако с точки зрения обращения в Европейский Суд по правам человека имеют значение не только все эти более или менее теоретические рассуждения, но и то, что фактически было сделано защитой. Другими словами, важно то, были ли поданы замечания на протокол судебного заседания, был ли обжалован отказ в удостоверении их правильности, были ли они включены в текст кассационной жалобы, либо же в принципе ничего подобного не было сделано. Если замечания были поданы отдельно, отказ в их удостоверении обжалован в вышестоящий суд, а затем они включены в текст кассационной жалобы, то доказывать, что обжалование содержания протокола судебного заседания было бесполезно, практически не имеет смысла. Если были поданы замечания на протокол судебного заседания, а отказ в удостоверении их правильности обжалован, но эти замечания не дублировались в кассационной жалобе, то следует, вероятно, указывать, что данное средство защиты было вполне адекватным, так как представляло собой альтернативу по отношению к включению соответствующих претензий к текст кассационной жалобы, а при наличии альтернативных средств правовой защиты достаточно исчерпать только одно из них. Безусловно, если замечания на протокол судебного заседания по подавались, либо подавались, но не был обжалован отказ в удостоверении их правильности, но фактически замечания были включены в текст кассационной жалобы, необходимо указывать, что была использована другая из двух альтернатив. Наконец, только в случае, если замечания на протокол судебного заседания не подавались или же отказ в удостоверении их правильности не был обжалован в вышестоящий суд, а текст кассационной жалобы не содержал каких бы то ни было претензий, касающихся фиксации в протоколе судебного заседания содержания показаний свидетелей, следует обосновывать, что средства правовой защиты от обозначенного выше нарушения в принципе отсутствуют, так как у заявителя, исходя из сложившейся практики, все равно не было ни малейших шансов на исправление нарушения судом.
Большое спасибо за Ваши советы и за весь неоценимый труд на сайте! Надеюсь, что полученные здесь рекомендации в корне преобразили не только нашу жалобу в Европейский Суд, но в такой степени же помогают и другим заявителям.
Скажите пожалуйста? Последнее определение Верховного Суда Российской Федерации на надзорную жалобу об отказе на приватизацию было 11 сентября 2009 года.Адвокат протянул время. Со слов адвоката по другим инстанциям обращаться смысла не было.Обратившись в Московские адвакатские конторы обьяснили права мои нарушены,судьи подкуплены.15 семей по общежитию приватизацию выиграли,а 2 семьи нет.Жили, работали одинаково.Раньше общежитие было государственным,а теперь мы без правные оказались в его владениях.И у суда не было ни какой зацепочки защитить простого Гражданина Р.Ф .В (СМУ-2),МОС.ГАЗ.ПРОВ.СТРОЙ ОТРАБОТАЛИ БОЛЬШЕ 10 ЛЕТ. ОЖИДАЯ БЛАГОУСТРОЕННОЕ ЖИЛЬЕ.ОСТАЛИСЬ У РАЗБИТОГО КОРЫТА.НЕ ЗНАЕМ КАК ПОВЕДЕТ СЕБЯ ХОЗЯИН ОБЩЕЖИТИЯ.БОЮСЬ МОЖЕМ ОКАЗАТЬСЯ ОЧЕРЕДНЫМИ БОМЖАМИ.НА ПОСТОЯННО ЗАРЕГИСТРИРОВАНА В ИЮНЕ 2005ГОДА.
Мы не можем судить о наличии каких бы то ни было нарушений прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и (или) Протоколами к ней, ориентируясь на Ваш рассказ, то есть не видя первичных документов по делу. Однако мы можем сказать следующее. Если Вы полагаете, что Ваши права были нарушены судами первой и (или) второй инстанций (либо они не исправили нарушения прав, допущенные другими органами или лицами, хотя именно для этого Вы обращались в суд), то Вы могли подать жалобу в Европейский Суд по правам человека в течение шести месяцев с даты вынесения кассационного определения (в крайнем случае — с даты предоставления Вам или Вашему адвокату копии кассационного определения). Если Вы полагаете, что Ваши права были нарушены судом надзорной инстанции, то Вы должны были обратиться в Европейский Суд по правам человека в течение шести месяцев с даты принятия решения судом надзорной инстанции (в крайнем случае — с даты получения копии этого решения). Вы можете найти соответствующие обоснования в связанных друг с другом разделах «Необходимость исчерпания всех средств правовой защиты перед обращением в Европейский Суд» и «Шестимесячный срок на обращение с жалобой в Европейский Суд».
Извините, за, наверное, бестактный и некорректный вопрос: стоит ли вобще обращаться в ЕСПЧ! Просто бытует мнение, что Там положение дел против России, ненамного лучше, чем в самой России! Дело у нас уголовное, муж отбывает реальное наказание по ст.228, сил бороться уже нет! Пишем о правокации (хотя сам факт её, по глупости следователя, был занесён в материалы дела), дело, вобщем, смешное, Ваньян с ДеКастро даже рядом не валялись!!!
Писать уже устала, везде отказ, нервы на пределе!
Извините, за дурацкий вопрос: в ЕСПЧ, вообще жалобы читают, разбираются, или русские секретари быстренько признают их неприемлемыми????
Говорят, что РФ имеет самый маленький процент удволетворёных жалоб! Правда ли это? И существует ли вобще такая статистика??? Если можно подскажите, ведь у Вас, Наверняка, есть опыт общения с ЕСПЧ! Стоит ли заморачиваться, ни сил, ни средств уже не осталось!!!
Заранее благодарна…
С Уважением, Mary…
Если Ваш первый вопрос состоит в том, читают ли в Европейском Суде по правам человека каждую поступившую жалобу в принципе (и разбираются ли в ней в принципе), то да, безусловно. Если он фактически заключается в том, читает ли каждую жалобу по меньшей мере один Судья, то, безусловно, нет. Например, ни один Судья не читает жалобы, объявляемые неприемлемыми на уровне единоличных Судей, что Европейский Суд по правам человека не скрывает и никогда не скрывал (читайте об этом, например, здесь).
Мы не можем ответить на вопрос о том, «имеет [ли Россия] самый маленький процент уд[ов]летворёных жалоб», поскольку для того, чтобы ответить на него, необходимо, чтобы в какой-то момент все поданные в Европейский Суд по правам человека жалобы оказались рассмотренными, что по очевидным причинам невозможно, или по меньшей мере была доступна статистика, касающаяся судьбы жалоб, поданных в некоторый период времени (например, в 2005 году), которые также оказались бы все рассмотрены (что, например, применительно к жалобам, поданным в 2005 году, в принципе не так – многие из них продолжают рассматриваться), однако такая статистика недоступна – Европейский Суд по правам человека ведет подсчет общего числа жалоб, поступивших в определенном году (и нарастающим итогом) и общего же числа жалоб, по которым в определенном году (и за все время его работы) приняты те или иные решения (независимо от того, когда они были поданы).
Однако, определенно, процент жалоб против России, отнесенных к VII и VI категориям, т.е. явно неприемлемых жалоб и жалоб, приемлемость которых вызывает сомнения, другими словами, жалоб, которые с высочайшей и очень высокой вероятностью соответственно будут признаны неприемлемыми, много выше общего процента всех находящихся на рассмотрении жалоб VII и VI категорий (89% против 63% по состоянию на 31 декабря 2010 года). И вызвано это в первую очередь чрезвычайно низким качеством жалоб и отсутствием у Европейского Суда по правам человека ресурсов, которые позволили бы ему самостоятельно «переписывать» жалобы, которые вполне могли бы быть рассмотрены по существу, если бы были составлены грамотно, как Секретариат делал, скажем, 10 лет назад, когда количество жалоб против России было относительно небольшим, в целом количество жалоб, подаваемых в год в Европейский Суд по правам человека, было в 5 раз меньше, а число ожидающих рассмотрения жалоб было очень далеко от сегодняшних полутора сотен тысяч. По нашим собственным оценкам, действительно, порядка двух третей подаваемых жалоб против России в принципе не касаются нарушений прав, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней, или абсолютно неприемлемы, то есть их число соответствует среднему количеству таких жалоб среди жалоб против всех стран. Что же касается еще порядка четверти жалоб против России, которые признаются Европейским Судом по права человека неприемлемыми, то их можно было бы изложить так, чтобы они были тщательно рассмотрены. Но для этого кто-то должен взять на себя такую работу. Европейский Суд по правам человека делать это не может, то есть он делает это, но по много меньшему числу жалоб – части из тех примерно 10% жалоб, которые рассматриваются им тщательно. И, конечно, речь — за рядом исключений — идет о жалобах на нарушения самых ключевых прав, то есть права не подвергаться пыткам, права на жизнь, отдельных аспектов права на личную жизнь, но, например, не права на справедливое судебное разбирательство. Если заявители не готовы брать такую работу на себя, то есть обращаться к профессиональным юристам, которые могут написать жалобу так, чтобы Европейский Суд по правам человека имел возможность работать с ней с минимальными затратами времени (ресурсов), то жалоба признается неприемлемой, т.к. ресурсов на нее нет (а в поданном виде ничто о ее обоснованности по существу и потенциальной приемлемости не свидетельствует).
В Европейский Суд по правам человека стоит обращаться, когда усматриваются признаки нарушений прав, которые действительно гарантированы Конвенцией и Протоколами к ней, а жалоба на них с разумной степенью вероятности может быть признана Европейским Судом по правам человека приемлемой. О том, в каких случаях, по нашему мнению, в Европейский Суд по правам человека – при указанных условиях — «стоит» обращаться даже с некачественной жалобой, можно прочитать здесь. В остальных случаях, как мы полагаем, в Европейский Суд по правам человека «стоит» обращаться в том случае, если не только усматривается наличие признаков нарушений прав, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней, а жалоба на них в принципе вполне может удовлетворять всем критериям приемлемости, но и когда все это качественно — в многочисленных смыслах — обосновано в тексте жалобы.
Судить о том, «стоит ли заморачиваться» именно Вам, мы не можем, т.к. ни о Вашей жалобе, ни о фактических обстоятельствах Вашего дела нам ничего не известно. Оценить ситуацию на предмет наличия признаков нарушений права на справедливое судебное разбирательство и соблюдения всех критериев приемлемости жалобы на нее, ориентируясь на фразу: «[Ф]акт [провокации] по глупости следователя… был занесён в материалы дела[, а] Ваньян с ДеКастро даже рядом не валялись», мы не можем. О качестве же Вашей жалобы эти фразы тем более ничего не говорят. В любом случае на сегодняшний день Ваш вопрос вызывает по меньшей мере недоумение, принимая во внимание, что, судя по предшествующему вопросу, Вы уже обратились с жалобой в Европейский Суд по правам человека.
The technical storage or access is necessary for the legitimate purpose of storing preferences that are not requested by the subscriber or user.
Обезличенная статистика
The technical storage or access that is used exclusively for statistical purposes.Cookieless CAOS | Complete Analytics Optimization Suite in Increase GDPR Compliance Mode & Burst Statistics
Marketing
The technical storage or access is required to create user profiles to send advertising, or to track the user on a website or across several websites for similar marketing purposes.
В марте 2010 года я отправила Жалобу в Европейский суд с просьбой рассмотреть мое дело, по начислению % по детскому целевому вкладу. Дело в том, что я в 1993 году сделала вклад на свох двоих внуков по 50000 руб каждому под 190% годовых, о чем в сберегательной книжке и в лицевом счете рпботниками тогда еще сберкассы отмечено, что вклад сделан под 190%. Наши суды не признают этого, трактуя все по другому,я вынуждена была обратиьться в Европейский суд.До настоящего времени мне нет никакого ответа и я не знаю как мне узнать прлучена ли моя жалоба судом.Помогите мне пожалуйста как мне поступить?
Уважаемая Лидия Васильевна!
Вы можете найти подробный ответ на вопрос о том, как узнать о судьбе своей жалобы, здесь.
С уважением,
Олег Анищик
В марте2008г. я была несправедливо осуждена по ложному доносу. В результате уволена с работы по статье. Когда готовила документы в Европейский суд, в июне 2008г. попала в ДТП и с тяжелыми травмами была госпитализирована в больницу. Более года находилась на лечении, перенесла 3 операции — поэтому жалобу отправила встав немного на ноги(т.к. не ходила), в июле 2009г, еще находясь на лечении. Моя жалоба была отклонена, в связи с нарушением сроков…
ВОПРОС:Восстанавливает ли Европейский суд исковую давность по уважительной причине? Ведь несчастное стечение обстоятельств произошло не по моей вине…
Уважаемая Ирина!
По общему правилу шестимесячный срок на обращение с жалобой в Европейский Суд по правам человека, указанный в пункте 1 статьи 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, не подлежит восстановлению. Однако теоретически возможно обоснование наличия так называемой «особой ситуации» («special circumstances»), свидетельствующей о том, что он должен был прерваться на определенное время или не начать течь. Так, в своем решении от 17 мая 1984 года по делу «K. против Ирландии» (K. v. Ireland, жалоба N 10416/83) Комиссия по правам человека (ныне не действующий конвенционный орган, практика которого сохраняет свое значение для Европейского Суда по правам человека) рассмотрела по существу утверждения заявителя о том, что его нахождение на психиатрическом лечении, длительное состояние депрессии, головные боли, бессонница, потеря ориентации и ряд других обстоятельств свидетельствовали о том, что шестимесячный срок на обращение в Европейский Суд по правам человека должен был прерваться на время нахождения его в таком состоянии. Заявителем также были представлены медицинские справки, свидетельствующие о наличии у него посттравматического стрессового расстройства. Комиссия пришла к выводу, что заявитель вполне мог обратиться с жалобой в Европейский Суд по правам человека в предусмотренный для этого срок, приняв во внимание, в частности, что жалоба была фактически подана на 38-день объявленной им голодовки, когда его состояние, если согласиться с утверждениями заявителя, должно было быть еще хуже, чем в предшествующие месяцы, а также тот факт, что указанные проблемы не помешали заявителю несколько раз обратиться в национальные суды в течение шестимесячного срока на обращение в Страсбургский Суд. Однако данный пример показывает, что по меньшей мере теоретически заявление о наличии «особых обстоятельств» может быть рассмотрено по существу. Схожие утверждения заявителя были рассмотрены Комиссией в рамках дела «X. против Австрии» (X. v. Austria, жалоба N 6317/73), что отражено в ее решении от 10 июля 1975 года. По данному делу Комиссия также пришла к выводу, что состояние здоровья заявителя не свидетельствовало о необходимости иного исчисления шестимесячного срока, особенно учитывая то обстоятельство, что им не была представлена соответствующая медицинская документация, на что особо было обращено его внимание после подачи им жалобы. В решении по делу «Робертс против Соединенного Королевства» (Roberts v. the United Kingdom, жалоба N 30237/96) Комиссия также отказалась удовлетворить просьбу заявителя об ином исчислении шестимесячного срока, указав, что в рамках шестимесячного срока он встречался со своим адвокатом, находясь в больнице, и вполне мог поручить ему обратиться с жалобой в Европейский Суд по правам человека. Наконец, своим решением по делу «H. против Соединенного Королевства и Ирландии» (H. v. the United Kingdom and Ireland, жалоба N 9833/82) от 07 марта 1985 года Комиссия признала, что состояние здоровья заявительницы позволяет прийти к выводу, что в течение некоторого времени шестимесячный срок действительно не начал течь, однако в результате все равно указала, что состояние здоровья заявительницы не свидетельствовало о том, что указанный срок не начал течь в течение почти двух лет, по истечение которых была подана жалоба.
Однако мы должны обратить Ваше внимание на то обстоятельство, что решения Комитета из трех Судей (единоличного Судьи) о признании жалобы неприемлемой в соответствии с пунктом 2 статьи 28 (пунктом 2 статьи 27) Конвенции являются окончательными, то есть не подлежат пересмотру. Другими словами, Вам было необходимо указать на наличие «особых обстоятельств», которые препятствовали Вашему обращению в Европейский Суд по правам человека в рамках шестимесячного срока, прямо в своей жалобе. Если же Вы это сделали, но, несмотря на это было принято решение о признании жалобы неприемлемой, следовательно, данный вопрос был рассмотрен и разрешен не в Вашу пользу.
С уважением,
Олег Анищик
Скажите, пожалуйста, 6 месячный срок подачи жалобы в Европейский суд идет с момента вынесения решения кассационного суда или ВАС? Дело в том том, что мы в июне 2010г. подавали апелляцию в ВАС и нам отказали в рассмотрении, а по решению кассационного суда 6 месячный срок истек в сентябре 2010г. То есть получается сроки пропущены и восстановлению не подлежат?
Уважаемая Ольга!
Если речь идет об арбитражном процессе (и Российской Федерации), то шестимесячный срок на обращение в Европейский Суд по правам человека на нарушения, предположительно допущенные (не исправленные) нижестоящими судами, начинает течь с даты принятия решения Высшим Арбитражным Судом РФ. Это вызвано тем, что, в отличие от процессов, регулируемых УПК РФ и ГПК РФ, обращение в суд надзорной инстанции (ВАС РФ) в порядке, предусмотренном АПК РФ, признается Европейским Судом по правам человека средством правовой защиты в смысле пункта 1 статьи 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Соответственно, шестимесячный срок, предусмотренный той же статьей Конвенции, начинает течь лишь после того, как заявитель прибегнул к данному внутригосударственному средству правовой защиты. С соответствующим обоснованием Вы можете ознакомиться здесь.
С уважением,
Олег Анищик
Уважаемый Олег Олегович!
Здесь Вы предлагаете проблемы с точностью протокола судебного разбирательства «при ряде условий» – обжаловать как нарушение подпункта «d» пункта 3 статьи 6 Конвенции. Такими «условиями» в случае с моим доверителем, как мне кажется, должны стать наши замечания на протоколы судебных заседаний с приложением наших фонограмм и стенограмм показаний свидетелей и потерпевших более чем на трёхстах страницах, при том, что суд их, как водится, полностью отклонил, а вторая инстанция также привычно игнорировала.
Готовя жалобу по пункту 1 статьи 6 Конвенции и прочитав этот Ваш замечательный совет, я вновь изучил доступную на русском языке практику Европейского Суда (в справочно-правовых системах и в Интернете). Однако похожих дел не нашёл. Не могли бы Вы, если, конечно, таких дел не десятки, опубликовать одну-две ссылочки или назвать участников?
С уважением, Рамин.
Уважаемый Рамин!
Нам неизвестны решения Европейского Суда по правам человека, в которых он прямо признал бы, что неадекватное отражение обстоятельств судебного разбирательства в протоколе судебного заседания может представлять собой нарушение статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в частности, подпункта D пункта 3. Однако о потенциальной возможности признания подобного нарушения косвенно свидетельствует, например, Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Андандонский против России» (Andandonskiy v. Russia, жалоба N 24015/02) от 28 сентября 2006 года (соответствующий аргумент отклонен из-за неисчерпания внутригосударственных средств правовой защиты).
Безусловно, речь идет не о неадекватности протокола как такового, а именно о невозможности доказать, что именно говорили допрашиваемые свидетели, в результате чего смысл дачи показаний свидетелями защиты и реализации попытки подвергнуть сомнению показания свидетелей обвинения практически сводится на нет (в зависимости от обстоятельств дела, вероятно, речь можно вести не только о нарушении подпункта D пункта 3, но и других подпунктов и пунктов статьи 6 Конвенции). При этом, конечно, информация, об искажении (отсутствии) которой в протоколе судебного заседания идет речь, должна иметь критическое значение для разбирательства дела (в этом смысле необходимо ориентироваться на подходы Европейского Суда по правам человека, касающиеся нарушений подпункта D пункта 3 статьи статьи 6 Конвенции в случаях, когда речь идет о невозможности вызова и допроса свидетелей защиты (представления доказательств защиты) или невозможности подвергнуть сомнению доказательства обвинения (например, допросить свидетеля обвинения)). Именно это мы имели в виду, когда писали о «ряде условий».
С уважением,
Олег Анищик
Извините, не назвался: Нигматуллин Рамин, адвокат, город Оренбург.
Уважаемый Олег Олегович!
Большое спасибо за подробный ответ и вообще за неоценимую работу на этом сайте.
В нашем случае речь, разумеется, идёт об искажениях в протоколе судебного заседания смысла произнесённого в суде – часто до диаметрально противоположного по сравнению со сказанным в действительности и зафиксированным диктофонами адвокатов. Именно эти (и только эти) показания повлияли на исход нашего дела.
О деле «Андандонский против России» мы, конечно, знали. Также относительно близким – в смысле искажения судом протокола судебного заседания – является дело «Дорохов против России» (пункты 33, 43, 70 и 73). Здесь мы в очередной раз убедились в достаточной эффективности российских off-line справочно-правовых систем.
Теперь, если можно, ещё один конкретный вопрос по теме Вашей последней рекомендации, а именно, о «неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты». Так, Конституционный Суд РФ определением от 02.07.2009 № 1014-О-О, по сути, позволил нам обжаловать само постановление суда об отклонении замечаний на протокол судебного заседания. Не может ли это обстоятельство стать для заявителей дополнительным препятствием в виде аргумента государства-оппонента о «неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты»? И, соответственно, должны ли были мы попытаться обжаловать это промежуточное постановление районного суда отдельно от итогового судебного акта?
С уважением, Рамин.
Уважаемый Рамин!
Перед определением того, какие средства правовой защиты от нарушения имеются на внутригосударственном уровне, необходимо еще раз сказать, о каком предполагаемом нарушении идет речь. Оно состоит не в том, что протокол судебного заседания не отражает фактически данные свидетелями показания (не содержит сообщенных ими сведений, искажает сказанное, дополняет показания текстом, который фактически не был произнесен). Оно заключается в том, что лицо, которому предъявлено уголовное обвинение, фактически не может реализовать право на допрос свидетелей, показывающих против него, а также свидетелей, показывающих в его пользу, так как адекватная фиксация показаний этих свидетелей, формально допрошенных в судебном заседании, практически невозможна. Невозможна она, конечно, отчасти по той причине, что протокол судебного заседания не отражает (искажает) сказанное свидетелями. Но это не единственная причина. Другие состоят в том, что протокол практически невозможно исправить, каким бы не было его содержание, так как суд не ведет дословную запись показаний, а записи, осуществленные защитой (например, аудиозаписи) фактически не принимаются в качестве доказательств. Таким образом, исходя из этого, в принципе неясно, каким образом практически может быть реализовано право на исправление протокола судебного заседания путем подачи замечаний на него. Здесь усматривается произвол, так как неясно, из чего в принципе должен исходить судья, удовлетворяя просьбу внести исправление в протокол или отказывая в ее удовлетворении (само решение не столь важно; важно, что неясно, каким образом оно в принципе может быть мотивировано, если дословной записи, произведенной судом, нет, а аудиозаписи защиты не рассматриваются в качестве доказательств; очевидно, что ссылка просто на память судьи в данном случае совершенно неадекватна). Более того, аудиозаписи (или другие документы, свидетельствующие о фактическом содержании показаний свидетелей), произведенные защитой, не только не рассматриваются в качестве доказательства, способного обосновать необходимость корректировки протокола судебного заседания, но и не воспринимаются в качестве альтернативного по отношению к этому протоколу доказательства содержания показаний допрошенных в судебном заседании лиц.
Исходя из того, что средство правовой защиты является таковым лишь при условии, что в результате обращения к нему потенциально (теоретически и практически) возможны как констатация нарушения, так и его исправление, следует задаться вопросом о том, может ли быть исправлено обозначенное выше нарушение, а если да, то каким образом.
Теоретически исправить его можно целым рядом способов. Например, суд (первой или кассационной инстанции) может согласиться с замечаниями защиты на протокол. Однако возможны и другие способы исправления нарушения. Например, кассационная инстанция могла бы признать доказательством аудиозаписи (или иные документы), выполненные защитой. Мы обращаем на это внимание, так как в этом случае протокол судебного заседания вообще не затрагивается. Именно поэтому так важно понимание того, что нарушение связано не просто с искажением содержания показаний свидетелей в протоколе, а именно с невозможностью доказать какими бы то ни было способами, что фактически было сказано свидетелями. Поэтому любая возможность доказать это, даже если она не связана с изменением протокола судебного заседания, определенно будет свидетельствовать о наличии средства правовой защиты от обозначенного выше нарушения. Другое дело, можно ли говорить о практической возможности констатировать и исправить нарушение.
С процедурной точки зрения, вероятно, речь может идти либо о подаче замечаний на протокол (а в случае отказа в их удовлетворении – жалобы в вышестоящий суд), либо о включении соответствующих аргументов прямо в текст кассационной жалобы на приговор (без предварительного принесения замечаний на протокол судебного заседания в принципе, либо с принесением замечаний на него, но без обжалования отказа в удостоверении их правильности, либо даже после обращения с замечаниями, а потом обжалования отказа в их удостоверении). По меньшей мере это следует из Определения Конституционного Суда РФ от 25 января 2005 года N 67-О. Однако эти пути лишь теоретически предоставляют средства защиты от обозначенного выше нарушения. Если заявитель обоснует, что, исходя из сложившейся практики, у него нет никаких шансов на удовлетворение замечаний на протокол на основе альтернативных источников информации о содержании судебного заседания, либо принятия этих источников как таковых в качестве доказательств происходившего в судебном заседании, то это может свидетельствовать об отсутствии средств правовой защиты от указанного выше нарушения в принципе. Ведь средство правовой защиты должно практически быть способным исправить нарушение. Иначе оно не является эффективным, а потому вообще не может рассматриваться в качестве средства правовой защиты.
Однако с точки зрения обращения в Европейский Суд по правам человека имеют значение не только все эти более или менее теоретические рассуждения, но и то, что фактически было сделано защитой. Другими словами, важно то, были ли поданы замечания на протокол судебного заседания, был ли обжалован отказ в удостоверении их правильности, были ли они включены в текст кассационной жалобы, либо же в принципе ничего подобного не было сделано. Если замечания были поданы отдельно, отказ в их удостоверении обжалован в вышестоящий суд, а затем они включены в текст кассационной жалобы, то доказывать, что обжалование содержания протокола судебного заседания было бесполезно, практически не имеет смысла. Если были поданы замечания на протокол судебного заседания, а отказ в удостоверении их правильности обжалован, но эти замечания не дублировались в кассационной жалобе, то следует, вероятно, указывать, что данное средство защиты было вполне адекватным, так как представляло собой альтернативу по отношению к включению соответствующих претензий к текст кассационной жалобы, а при наличии альтернативных средств правовой защиты достаточно исчерпать только одно из них. Безусловно, если замечания на протокол судебного заседания по подавались, либо подавались, но не был обжалован отказ в удостоверении их правильности, но фактически замечания были включены в текст кассационной жалобы, необходимо указывать, что была использована другая из двух альтернатив. Наконец, только в случае, если замечания на протокол судебного заседания не подавались или же отказ в удостоверении их правильности не был обжалован в вышестоящий суд, а текст кассационной жалобы не содержал каких бы то ни было претензий, касающихся фиксации в протоколе судебного заседания содержания показаний свидетелей, следует обосновывать, что средства правовой защиты от обозначенного выше нарушения в принципе отсутствуют, так как у заявителя, исходя из сложившейся практики, все равно не было ни малейших шансов на исправление нарушения судом.
С уважением,
Олег Анищик
Уважаемый Олег Олегович!
Большое спасибо за Ваши советы и за весь неоценимый труд на сайте! Надеюсь, что полученные здесь рекомендации в корне преобразили не только нашу жалобу в Европейский Суд, но в такой степени же помогают и другим заявителям.
С уважением, Рамин.
Скажите пожалуйста? Последнее определение Верховного Суда Российской Федерации на надзорную жалобу об отказе на приватизацию было 11 сентября 2009 года.Адвокат протянул время. Со слов адвоката по другим инстанциям обращаться смысла не было.Обратившись в Московские адвакатские конторы обьяснили права мои нарушены,судьи подкуплены.15 семей по общежитию приватизацию выиграли,а 2 семьи нет.Жили, работали одинаково.Раньше общежитие было государственным,а теперь мы без правные оказались в его владениях.И у суда не было ни какой зацепочки защитить простого Гражданина Р.Ф .В (СМУ-2),МОС.ГАЗ.ПРОВ.СТРОЙ ОТРАБОТАЛИ БОЛЬШЕ 10 ЛЕТ. ОЖИДАЯ БЛАГОУСТРОЕННОЕ ЖИЛЬЕ.ОСТАЛИСЬ У РАЗБИТОГО КОРЫТА.НЕ ЗНАЕМ КАК ПОВЕДЕТ СЕБЯ ХОЗЯИН ОБЩЕЖИТИЯ.БОЮСЬ МОЖЕМ ОКАЗАТЬСЯ ОЧЕРЕДНЫМИ БОМЖАМИ.НА ПОСТОЯННО ЗАРЕГИСТРИРОВАНА В ИЮНЕ 2005ГОДА.
МОГУ ЛИ Я ПО ЭТОМУ ПОВОДУ ОБРАТИТЬСЯ В ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД? ПОМОГИТЕ РАЗОБРАТЬСЯ..НАДЕЯЛИСЬ НА АДВОКАТА ПОДОЛЬСКИЕ СУДЫ НА ПИВАТИЗАЦИЮ ВЫИГРАЛИ.
Уважаемая Галия!
Мы не можем судить о наличии каких бы то ни было нарушений прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и (или) Протоколами к ней, ориентируясь на Ваш рассказ, то есть не видя первичных документов по делу. Однако мы можем сказать следующее. Если Вы полагаете, что Ваши права были нарушены судами первой и (или) второй инстанций (либо они не исправили нарушения прав, допущенные другими органами или лицами, хотя именно для этого Вы обращались в суд), то Вы могли подать жалобу в Европейский Суд по правам человека в течение шести месяцев с даты вынесения кассационного определения (в крайнем случае — с даты предоставления Вам или Вашему адвокату копии кассационного определения). Если Вы полагаете, что Ваши права были нарушены судом надзорной инстанции, то Вы должны были обратиться в Европейский Суд по правам человека в течение шести месяцев с даты принятия решения судом надзорной инстанции (в крайнем случае — с даты получения копии этого решения). Вы можете найти соответствующие обоснования в связанных друг с другом разделах «Необходимость исчерпания всех средств правовой защиты перед обращением в Европейский Суд» и «Шестимесячный срок на обращение с жалобой в Европейский Суд».
С уважением,
Олег Анищик
Извините, за, наверное, бестактный и некорректный вопрос: стоит ли вобще обращаться в ЕСПЧ! Просто бытует мнение, что Там положение дел против России, ненамного лучше, чем в самой России! Дело у нас уголовное, муж отбывает реальное наказание по ст.228, сил бороться уже нет! Пишем о правокации (хотя сам факт её, по глупости следователя, был занесён в материалы дела), дело, вобщем, смешное, Ваньян с ДеКастро даже рядом не валялись!!!
Писать уже устала, везде отказ, нервы на пределе!
Извините, за дурацкий вопрос: в ЕСПЧ, вообще жалобы читают, разбираются, или русские секретари быстренько признают их неприемлемыми????
Говорят, что РФ имеет самый маленький процент удволетворёных жалоб! Правда ли это? И существует ли вобще такая статистика??? Если можно подскажите, ведь у Вас, Наверняка, есть опыт общения с ЕСПЧ! Стоит ли заморачиваться, ни сил, ни средств уже не осталось!!!
Заранее благодарна…
С Уважением, Mary…
Здравствуйте!
Если Ваш первый вопрос состоит в том, читают ли в Европейском Суде по правам человека каждую поступившую жалобу в принципе (и разбираются ли в ней в принципе), то да, безусловно. Если он фактически заключается в том, читает ли каждую жалобу по меньшей мере один Судья, то, безусловно, нет. Например, ни один Судья не читает жалобы, объявляемые неприемлемыми на уровне единоличных Судей, что Европейский Суд по правам человека не скрывает и никогда не скрывал (читайте об этом, например, здесь).
Мы не можем ответить на вопрос о том, «имеет [ли Россия] самый маленький процент уд[ов]летворёных жалоб», поскольку для того, чтобы ответить на него, необходимо, чтобы в какой-то момент все поданные в Европейский Суд по правам человека жалобы оказались рассмотренными, что по очевидным причинам невозможно, или по меньшей мере была доступна статистика, касающаяся судьбы жалоб, поданных в некоторый период времени (например, в 2005 году), которые также оказались бы все рассмотрены (что, например, применительно к жалобам, поданным в 2005 году, в принципе не так – многие из них продолжают рассматриваться), однако такая статистика недоступна – Европейский Суд по правам человека ведет подсчет общего числа жалоб, поступивших в определенном году (и нарастающим итогом) и общего же числа жалоб, по которым в определенном году (и за все время его работы) приняты те или иные решения (независимо от того, когда они были поданы).
Однако, определенно, процент жалоб против России, отнесенных к VII и VI категориям, т.е. явно неприемлемых жалоб и жалоб, приемлемость которых вызывает сомнения, другими словами, жалоб, которые с высочайшей и очень высокой вероятностью соответственно будут признаны неприемлемыми, много выше общего процента всех находящихся на рассмотрении жалоб VII и VI категорий (89% против 63% по состоянию на 31 декабря 2010 года). И вызвано это в первую очередь чрезвычайно низким качеством жалоб и отсутствием у Европейского Суда по правам человека ресурсов, которые позволили бы ему самостоятельно «переписывать» жалобы, которые вполне могли бы быть рассмотрены по существу, если бы были составлены грамотно, как Секретариат делал, скажем, 10 лет назад, когда количество жалоб против России было относительно небольшим, в целом количество жалоб, подаваемых в год в Европейский Суд по правам человека, было в 5 раз меньше, а число ожидающих рассмотрения жалоб было очень далеко от сегодняшних полутора сотен тысяч. По нашим собственным оценкам, действительно, порядка двух третей подаваемых жалоб против России в принципе не касаются нарушений прав, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней, или абсолютно неприемлемы, то есть их число соответствует среднему количеству таких жалоб среди жалоб против всех стран. Что же касается еще порядка четверти жалоб против России, которые признаются Европейским Судом по права человека неприемлемыми, то их можно было бы изложить так, чтобы они были тщательно рассмотрены. Но для этого кто-то должен взять на себя такую работу. Европейский Суд по правам человека делать это не может, то есть он делает это, но по много меньшему числу жалоб – части из тех примерно 10% жалоб, которые рассматриваются им тщательно. И, конечно, речь — за рядом исключений — идет о жалобах на нарушения самых ключевых прав, то есть права не подвергаться пыткам, права на жизнь, отдельных аспектов права на личную жизнь, но, например, не права на справедливое судебное разбирательство. Если заявители не готовы брать такую работу на себя, то есть обращаться к профессиональным юристам, которые могут написать жалобу так, чтобы Европейский Суд по правам человека имел возможность работать с ней с минимальными затратами времени (ресурсов), то жалоба признается неприемлемой, т.к. ресурсов на нее нет (а в поданном виде ничто о ее обоснованности по существу и потенциальной приемлемости не свидетельствует).
В Европейский Суд по правам человека стоит обращаться, когда усматриваются признаки нарушений прав, которые действительно гарантированы Конвенцией и Протоколами к ней, а жалоба на них с разумной степенью вероятности может быть признана Европейским Судом по правам человека приемлемой. О том, в каких случаях, по нашему мнению, в Европейский Суд по правам человека – при указанных условиях — «стоит» обращаться даже с некачественной жалобой, можно прочитать здесь. В остальных случаях, как мы полагаем, в Европейский Суд по правам человека «стоит» обращаться в том случае, если не только усматривается наличие признаков нарушений прав, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней, а жалоба на них в принципе вполне может удовлетворять всем критериям приемлемости, но и когда все это качественно — в многочисленных смыслах — обосновано в тексте жалобы.
Судить о том, «стоит ли заморачиваться» именно Вам, мы не можем, т.к. ни о Вашей жалобе, ни о фактических обстоятельствах Вашего дела нам ничего не известно. Оценить ситуацию на предмет наличия признаков нарушений права на справедливое судебное разбирательство и соблюдения всех критериев приемлемости жалобы на нее, ориентируясь на фразу: «[Ф]акт [провокации] по глупости следователя… был занесён в материалы дела[, а] Ваньян с ДеКастро даже рядом не валялись», мы не можем. О качестве же Вашей жалобы эти фразы тем более ничего не говорят. В любом случае на сегодняшний день Ваш вопрос вызывает по меньшей мере недоумение, принимая во внимание, что, судя по предшествующему вопросу, Вы уже обратились с жалобой в Европейский Суд по правам человека.
С уважением,
Олег Анищик