Уважаемая Е.!
Из представленных Вами материалов потенциально усматриваются следующие нарушения прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод.
Все нарушения касаются статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, но они достаточно разные, так как эта статья предусматривает значительное число различных прав.
1. Судебное заседание было закрытым в отсутствие оснований, предусмотренных пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а именно: соответствующих соображений морали, общественного порядка либо национальной безопасности.
Очевидно, что первые два основания неприменимы к Вашему делу. Во всяком случае, на первый взгляд в представленных материалах ничего об этом не говорится. Надо полагать, что заседание было закрытым в связи с наличием в материалах дела результатов ОРД, которые (в силу соответствующего закона) формально считаются содержащими «государственную тайну». Следовательно, возникает вопрос о применимости третьего из предусмотренных пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод оснований, то есть «соображений национальной безопасности». Однако, во-первых, неясно, какие именно конкретные материалы, имеющиеся в деле, свидетельствовали о необходимости закрывать заседание, учитывая, что практически все результаты ОРД были рассекречены. Во-вторых, даже в случаях, когда имеются основания полагать, что те или иные материалы действительно содержат затрагивающие национальную безопасность сведения, суд должен проанализировать, как закрытие заседание повлияет на принцип гласности.
Полагаем, что этого сделано не было, а ссылка на «государственную тайну» была совершенно формальной. В-третьих (даже если интересы национальной безопасности затронуты), суд должен рассмотреть вопрос о том, почему необходимо закрывать весь процесс целиком, а не проводить одно (или несколько) судебных заседаний, в ходе которых могли бы быть рассмотрены те самые содержащие «государственную тайну» материалы. Безусловно, этого также не было сделано. Конечно, в ряде случаев открытое разбирательство в суде кассационной инстанции может исправить допущенное нарушение. Однако это не обязательно так, и, возможно, заседание суда второй инстанции тоже было закрытым (из кассационного определения это непонятно). При обосновании данного нарушения можно опираться на Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Белашев против России», хотя по этому вопросу у Страсбургского Суда в принципе имеется весьма богатая практика и в отношении других стран.
2. Использование в качестве критических доказательств по делу материалов, собранных в результате (тайных) оперативно-розыскных мероприятий, проведение которых не было обосновано наличием разумных подозрений в причастности лица к совершению преступления, является нарушением права на справедливое разбирательство, гарантированного пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Это довольно сложная, но при этом весьма перспективная логика, которая основана, в частности, на Решении Европейского Суда по правам человека по делу Джона Джеймса Шеннона, а также Постановлении по делу «В. против Финляндии». Кроме того, очень важным представляется Постановление по делу «Раманаускас против Литвы», так как в нем речь прямо идет о получении взятки.
Идея состоит в том, что проведение в отношении лица тайных мероприятий должно основываться на «разумных подозрениях» в причастности его к совершению преступления. Сведения, сообщенные каким-либо одним частным лицом, не соответствуют этому требованию, то есть не могут являться достаточным основанием для проведения тайных мероприятий, которые по определению способны затронуть целый ряд охраняемых прав. Не может являться достаточной и информация, полученная от частного лица, находящегося «в оперативной разработке». Перед началом осуществления тайных мероприятий соответствующие органы должны убедиться в разумности (обоснованности) подозрений в совершении лицом преступления, а только потом (с целью их проверки) проводить то или иное мероприятие, направленное на подтверждение или опровержение этих подозрений. В Вашем случае сначала информация (как заявляют сотрудники милиции) поступила от некоего «анонимного лица», а затем – от В., которая в некотором смысле сама находилась по меньшей мере «в оперативной разработке». Однако в плане подготовки жалобы важен не сам факт того, что в отношении Вас проводились тайные мероприятия, а обстоятельства использования их результатов в качестве критических доказательств по делу. Под ними понимаются такие доказательства, на которых в значительной степени построено обвинение (без которых обвинением просто не было бы обоснованным). В Вашем деле это по крайней мере сами деньги (предмет предполагаемой взятки), появившиеся (в качестве доказательств) именно благодаря оперативному мероприятию, а также сведения об обстоятельствах их передачи. Но критическое значение этих доказательств подлежит, конечно, отдельному обоснованию. Для этого необходимо:
определить предмет доказывания по делу,
соотнести каждое из обвинительных доказательств с каждым из элементов предмета доказывания,
сделать вывод о том, какое значение для обоснования тех или иных элементов имеют доказательства, полученных описанным выше путем (посредством оперативных мероприятий, для проведения которых не было достаточных разумных подозрений в совершении Вами преступления),
продемонстрировать, что их значение критическое в том смысле, что без них, исходя из закона и (или) сложившейся практики его применения, невозможно или очень затруднительно обоснование наличия тех элементов предмета доказывания, в отсутствие которых Вас должны были оправдать (или прекратить дело по тем или иным основаниям).
В отношении данного вопроса возникают определенные проблемы с обоснованием исчерпания средств правовой защиты от этого нарушения на национальном уровне, так как жалобы на это не были явно высказаны ни Вами, ни Вашими адвокатами ни в суде первой инстанции, ни в кассации. Однако все не выглядит абсолютно безнадежным. Мы скорее рекомендовали бы заявить о таком нарушении и хотя бы до какой-то степени попытаться обосновать, что средства защиты были исчерпаны.
3. Также можно попытаться доказать, что В. в определенном смысле была «агентом государства», ее показания являются практически единственным и потому критическим (с точки зрения возможности обоснования обвинительного приговора в их отсутствие) доказательством, а постановление приговора исключительно на их основании нарушает требования справедливости судебного разбирательства.
Конечно, обоснование того, что В. является «агентом государства» (так как в процессе осуществления оперативных мероприятий полностью действовала под контролем и в соответствии с указаниями сотрудников милиции), не свидетельствует о невозможности использования ее показаний в принципе. Однако в случае, если они являются единственным доказательством, обосновывающим предъявленное лицу уголовное обвинение, право на судебное разбирательство может быть нарушено. Наряду с обоснованием того факта, что В. является «агентом государства», необходимо проведение анализа доказательственной базы по делу, чтобы показать, что подавляющее большинство доказательств производны от ее показаний. «Показания» здесь, конечно, рассматриваются содержательно, а не в том смысле, который придается этому термину УПК РФ. Под показаниями мы понимаем любые относящиеся к делу сведения, сообщенные лицом кому бы то ни было и в какой бы то ни было форме (а не только при допросе) и использованные в качестве доказательства. Нетрудно заметить, что, например, показания всех других свидетелей обвинения о причастности Вас к получению взятки производны от слов В., которая сообщила им об этом. Таким образом, показания этих свидетелей – это те же слова В., форма которых многократно приумножена без изменения содержания. Другими словами, если я говорю А., Б. и В., что Х. – плохой человек, после чего сам повторяю эти слова в суде, а А., Б. и В. сообщают, что им я тоже об этом говорил, то формально против Х. имеются показания четырех свидетелей (в смысле четырех разных источников информации), которые за счет количества и соответствия друг другу вроде бы (по мнению российских судов) увеличивают вероятность того, что Х.- действительно плохой человек. Если присмотреться, то имеет место только один источник информации – мои собственные слова. Остальные три производны от этого источника и ничего не добавляют. Именно поэтому можно сделать вывод, что показания В., на основе которых построен ряд других обвинительных доказательств по делу, являются критическими и практически единственными, так как кроме них обвинение больше ничего не подтверждает. Здесь стоит добавить, что деньги (предмет предполагаемой взятки), равно как все другие данные, полученные оперативным путем (а никаких иных доказательств, кроме этих и показаний свидетелей, в деле нет), также производны от слов В., которая при не совсем выясненных обстоятельствах сообщила в милицию о том, что Вы требовали от нее взятку. Безусловно, все это требует обстоятельного, но лаконичного обоснования.
В качестве дополнительной (или альтернативной) логики можно доказывать, что В., чьи показания столь критичны для постановления обвинительного приговора, в некотором смысле была «соучастницей» предположительно имевшего место преступления. Конечно, формально в соответствии с УК РФ получение и дача взятки – это разные составы. Однако очевидно, что, во-первых, получение взятки без ее дачи невозможно, во-вторых, получение и дача «одной взятки» представляют собой единое событие. Именно в этом смысле В. можно назвать «соучастницей» условного выделяемого нами преступления под названием «взяточничество». Подобное обоснование может иметь смысл, так как в ряде случаев Европейский Суд по правам человека приходил к выводу, что использование в качестве критических доказательств при обвинении лица в совершении преступления показаний его соучастников может (особенно в совокупности с другими нарушениями статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод) свидетельствовать о нарушении права на справедливое судебное разбирательство. Здесь можно посмотреть хотя бы на Постановление по делу «Владимир Романов против России». Подобный вывод, в частности, основан на том, что «соучастник» сам является лицом, заинтересованным в определенном исходе дела, а привлечение его к ответственности за дачу ложных показаний не представляется возможным, так как ложь представляет собой одно из средств защиты. Уточним, что Страсбургский Суд в большинстве случаев склонен анализировать ситуацию содержательно, а не формально. Поэтому и здесь мы говорим о том, что для В., которая формально вроде бы не является ни подозреваемой, ни обвиняемой, ни подсудимой, данные ей показания являлись средством защиты от тех подозрений (в даче взятки), которые практически проявились в деятельности сотрудников милиции, проводивших с ней различные встречи, беседы и т.д. Вывод о том, что ее можно привлечь к ответственности за дачу заведомо ложных показаний (или заведомо ложный донос), так как формально она не обладает соответствующим статусом, также не столь очевиден, что содержательно сближает В. с «соучастницей преступления». Ее заинтересованность в исходе дела также может быть обоснована. Хотя бы со ссылкой на то, что сама она не была привлечена к ответственности за совершение преступления (пусть и с освобождением от нее), причем ни в части того эпизода, о котором идет речь в приговоре, ни в части предположительно имевших место ранее действий по передаче взяток. Конечно, все это требует серьезного обоснования.
4. Также в жалобе можно попытаться обосновать, что суд не был «создан на основании закона» в смысле пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. К подобному выводу можно прийти в результате анализа практики Европейского Суда по правам человека, в соответствии с которой суд может не отвечать этому требованию, если конкретное дело рассматривается не тем судом, к которому оно отнесено по подсудности.
Здесь можно привлечь для обоснования, например, решение Комиссии по правам человека по делу «Занд против Австрии» 1977 года. Формально материалы Вашего уголовного дела содержали сведения, составляющие государственную тайну (во всяком случае, суд с этим согласился). Следовательно, на основании пункта 3 части 3 статьи 31 УПК РФ данное дело подсудно суду уровня субъекта Российской Федерации, а рассмотрено оно было районным судом.
Сформулированный в кассационных жалобах Ваших адвокатов вывод, что судья Р. в соответствии с частью 2 статьи 63 УПК РФ не мог рассматривать Ваше дело, представляется не совсем необоснованным. Во всяком случае, из части 2 статьи 63 УПК РФ и проанализированной нами практики Верховного и Конституционного Судов РФ это прямо не вытекает, а каких-либо обоснований в жалобах адвокатов не приведено (возможно, оно есть в других материалах дела). Поэтому, по нашему мнению, это не может рассматриваться в качестве дополнительного аргумента при доказывании того, что суд не был «создан на основании закона».
5. Безусловно, можно вести речь о том, что в нарушение права на справедливое судебное разбирательство суд не ответил на целый ряд представленных Вами и Вашими защитниками аргументов и доказательств, которые (отдельно и в совокупности) являлись критическими с точки зрения возможности прийти к выводу о Вашей виновности. Речь, в первую очередь, о Вашей версии событий, в рамках которой Вы вполне обоснованно (то есть со ссылками на доказательства) утверждали, что полученные Вашим мужем деньги были внесены в качестве предоплаты за заказанную для личных нужд мебель и возвращены из-за отказа от соответствующего заказа. Однако здесь необходим тщательный анализ предмета доказывания, всех обвинительных доказательств и каждого доказательства, на которое обращала внимание защита, с выяснением того, какие из последних не были приняты во внимание, и на что именно они влияли с точки зрения обоснования каждого из элементов предмета доказывания и (посредством этого) итогового вывода о виновности.
Кроме того, здесь же можно говорить о том, что в нарушение права на справедливое судебное разбирательство суд изначально придавал большее значение аргументам и доказательствам обвинения. Другими словами, суд фактически не решал вопрос о том, чья версия – обвинения или защиты – является более основанной (при том, что на стороне защиты «работает» презумпция невиновности), а задавался вопросом, смогла ли защита опровергнуть версию обвинения, как если бы ее правильность изначально предполагалась.
6. Наконец, можно вести речь о том, что искажение протокола судебного заседания фактически лишило Вас права на допрос показывающих против Вас свидетелей, прямо гарантированного пунктом D части 3 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также права на защиту в целом.
Это утверждение основано на том, что право на защиту становится практически бессмысленным, если влияющая на исход дела информация, получаемая в ходе ее осуществления (в том числе при допросе свидетелей), не фиксируется и (или) искажается в протоколе судебного заседания, а исправить ее не представляется возможным хотя бы по той причине, что суду фактически не с чем сравнить представленные замечания на протокол (кроме этого самого протокола и своей памяти), так как самостоятельно суд не ведет ни аудиозапись, ни полное стенографирование, а аудиозаписи, сделанные защитой, не принимает. Безусловно, это проблема не только Вашего дела, а в принципе российского судопроизводства. И мы надеемся, что рано или поздно к ней будет привлечено самое пристальное внимание Европейского Суда по правам человека. Возможно, с помощью Вашего дела.
Мы не ставим по данному делу вопрос о нарушении Вашего права на личную жизнь, гарантированного статьей 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, хотя в ходе оперативных мероприятий, результаты которых легли в обоснование приговора, тайно использовалась аудиозапись, что представляло собой вмешательство в личную жизнь в том смысле, который придает этому термину Европейский Суд по правам человека. Невозможность обращения в Страсбургский Суд с жалобой на нарушение статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод вызвана, по нашему мнению, во-первых, тем, что вмешательство было осуществлено в личную жизнь Вашего мужа (а не Вас), которому были переданы деньги – предмет предполагаемой взятки, во-вторых, никаких жалоб на нарушение чьих бы то ни было прав (его или Ваших) в связи с применением тайной аудиозаписи никем и никогда по делу, судя по представленным материалам, не высказывалось.
Безусловно, все это лишь предварительный анализ. Не исключено, что мы не заметили тех или иных нарушений, которые могут быть выявлены при более тщательном анализе. Кроме того, в отношении каждого из приведенных Выше предложений необходимо с большой тщательностью ставить и разрешать вопросы о соблюдении всех критериев приемлемости жалобы, в частности, исчерпания средств правовой защиты. Наконец, анализ должен быть проведен на основе всех материалов дела (в данном случае он основан лишь на приговоре, кассационных жалобах и кассационном определении).
Вместе с тем подготовка жалобы по данному делу представляется, по нашему мнению, весьма перспективной.
С уважением,
Олег Анищик
Добрый день Олег !
Посоветуйте пожалуйста, в каком разделе формуляра жалобы сделать ссылку на имеющуюся при подаче жалобы просьбу о применении ускоренной процедуры ее рассмотрения, или такая ссылка при заполнении формуляра не нужна?
Спасибо.
Уважаемая Татьяна!
Мы уже разъясняли Вам, что возможность заявления ходатайства о срочном (приоритетном) рассмотрении жалобы прямо не предусмотрена Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, Регламентом Европейского Суда по правам человека или иными документами, регулирующими его деятельность. Поэтому в формуляре жалобы не может быть специального пункта для изложения соответствующего ходатайства, равно как невозможно говорить о необходимости или отсутствии необходимости включения его в формуляр жалобы. При желании Вы можете сформулировать свою просьбу в любом месте формуляра жалобы, которое сочтете подходящим для этого.
С уважением,
Олег Анищик
Большое спасибо, удачи Вам!
Добрый день Олег Олегович! В районном и областном судах принято решение не выплачивать авторское вознаграждение за внедренный и в настоящее время используемый патент РФ, якобы не приносящий прибыль.При этом не рассматриваются и в решениях не упоминаютя документы,подтверждающие получение прибыли и подписанные руководителями ответчика,но предоставленные истцом.
Патент,как нематериальный актив, ответчиком оформлен с нарушением законодательства РФ, что позволяет не показывать прибыль и не платить налоги. Можно ли подавать материалы в Европейский суд, какова перспектива?
Уважаемый Николай!
Европейский Суд по правам человека рассматривает только жалобы на предполагаемые нарушения государством в лице его должностных лиц, органов и организаций, за которые оно несете непосредственную ответственность, прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и Протоколами к ней.
Судя по Вашему вопросу, Вы ведете речь о предполагаемой немотивированности судебных решений в нарушение Вашего права на справедливое судебное разбирательство в смысле пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и по этой причине, возможно, нарушении права собственности на принадлежащее Вам вознаграждение, охраняемое статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции.
Однако ответить на Ваш вопрос о наличии признаков указанных выше нарушений и, соответственно, оснований для обращения с жалобой в Европейский Суд по правам человека, ориентируясь на приведенный Вами текст, не представляется возможным, т.к. оценка любого судебного разбирательства на предмет его справедливости предполагает необходимость его оценки в целом, т.е. по меньшей мере всех аргументов всех сторон процесса, заявленных ими в судах первой и второй инстанций, и полных мотивировок решений судов названных инстанций.
С уважением,
Олег Анищик
Добрый день!Cкажите,пожалуйста сколько времени занимает от получения жалобы до его расмотрения?В течении какого времени получают данный номер?Спасибо!
Уважаемая Оксана!
Вы можете найти ответ на свой первый вопрос здесь.
Мы не в полной мере понимаем Ваш второй вопрос, т.к. нам неясно, о каком «данном номере» идет речь, поэтому мы не можем на него ответить. Если Вы хотели спросить о номере досье, который заводится Европейским Судом по правам человека по получении жалобы, то ответ на него можно найти в разделе «Какова судьба моей жалобы, направленной в Европейский Суд?».
С уважением,
Олег Анищик
Добрый день Олег, Скажите пожалуйста, как сейчас выглядит процедура обращения граждан в соответствии с протоколом №14 к Европейской конвенции 1950года?
И были ли рассмотрены дела с участием российских граждан по протоколу №14 ?
Большое спасибо.
Уважаемый Павел!
Протокол N 14 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод не изменял процедуру обращения в Европейский Суд по правам человека. Эта процедура описана в разделе «Порядок обращения в Европейский Суд». Если Вы хотели спросить о процедуре рассмотрения жалоб, то Вы можете найти ответ на свой вопрос в разделе «Процедура рассмотрения жалоб Европейским Судом».
С 01 июня 2010 года все дела рассматриваются Европейским Судом по правам человека на основании Конвенции с учетом ее изменения Протоколом N 14. Дела, инициированные российскими гражданами, не являются исключениями.
С уважением,
Олег Анищик
Здравствуйте!
Подскажите, пожалуйста, где можно ознакомиться со статистикой исполнения Россией постановлений ЕСПЧ.
Уважаемый Дмитрий!
Вы можете найти соответствующую информацию на сайте отдела исполнения Постановлений Европейского Суда по правам человека Главного управления по правам человека и правовым вопросам Комитета Министров Совета Европы.
С уважением,
Олег Анищик
в 2006 г мы подали иск в г ухта на газпромбанк о взыскание стоимости акций и компенсации морального вреда . в 208г иск был оставлен без рассмотрения так как истец не явился в суд .истец тогда был на похоронах и в больнице в другом городе .но об этом он не сообщил в суд . так как не мог а его представитель не знал где истец находился .а так же в 2008 г шло уголовное дело где истец был потерпевшем . в 2010 г истец обратился в суд в г Ухта с ходатайством об отмене определения и возобновление дела к газпромбанку но суд отказал и все последующие инстанции тоже . могу ли я обратиться в страсбурский суд .т.е подать жалобу
> что бы отменить определения суда так как считаю .что закон был нарушен .
Уважаемая Наталья!
В Европейский Суд по правам человека можно обратиться при наличии признаков нарушений государством прав лица, гарантированных ему Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и Протоколами к ней, при условии соблюдения всех критериев приемлемости жалобы на них.
Само по себе вынесение национальными судами каких бы то ни было решений в рамках их юрисдикции не может представлять собой нарушение Конвенции и Протоколов к ней.
В соответствии с частью 3 статьи 223 ГПК РФ суд имеет право вынести определение об отказе в удовлетворении ходатайства истца об отмене определения об оставлении заявления без рассмотрения на основании того, что стороны, не просившие о разбирательстве дела в их отсутствие, не явились в суд по вторичному вызову, либо истец, не просивший о разбирательстве дела в его отсутствие, не явился в суд по вторичному вызову, а ответчик не требует рассмотрения дела по существу, придя к выводу, что истец не представил доказательств, подтверждающих уважительность причин неявки в судебное заседание и невозможности сообщения о них суду.
В чем состоит предполагаемое нарушение закона, допущенное судом, Вы не указываете. Никаких иных претензий к судебному разбирательству Вы не предъявляете.
Поэтому, исходя из Вашего вопроса, мы не усматриваем оснований для обращения с жалобой в Европейский Суд по правам человека.
С уважением,
Олег Анищик
Уважаемый Олег, здравствуйте! Суды трех инстанций отказывают мне в праве на перерасчет военной пенсии, используя различные мотивации. Нарушая, при этом, ст. 63 Закона Украины «О пенсионном обеспечении лиц уволенных с военной службы и некоторых других лиц» Считаю, что судебные органы поступают несправедливо. Примет ли Европейский суд по правам человека такой вопрос к рассмотрению? И на какой адрес отправлять завление? Как писать на конверте и на каком языке? Спасибо.
Уважаемый Владимир!
Если Ваш первый вопрос состоит в том, усматриваются ли в Вашем случае признаки нарушений каких-либо прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и Протоколами к ней, жалобы на которые рассматривает Европейский Суд по правам человека, то об этом невозможно судить, ориентируясь лишь на утверждение о том, что судебное решение предположительно не соответствует национальному закону и «несправедливо», которое не подкреплено какой-либо мотивировкой.
Кроме того, обращаем внимание, что данный сайт посвящен вопросам обращения в Европейский Суд по правам человека с жалобами на Российскую Федерацию, о чем написано вверху этой страницы. Ваш первый вопрос к тематике данного сайта не относится.
Ответы на второй и третий вопросы Вы можете найти здесь и здесь.
С уважением,
Олег Анищик
В отношении меня в 2003 г был приведен в исполнение и исполнен не обращенный к исполнению судом приговор — я отбыл пять лет уголовного наказания лишением свободы. На содержание под стражей при этом отсуствовала надлежащая санкция уполномоченного суда. Спустя три с половиной года по предписанию прокурора с целью легализации незаконного содержания под стражей судом эта санкция была выдана. Предварительно в уголовном деле было подменено не подписанное составом суда кассационное определение, послужившее юридическим препятствием для обращения к исполнению приговора — с целью легализации самого определения и приговора. Подлинное было выслано мне. Все задокументировано с датами, входящими номерами, ответами судов, отказами прокуратуры в возбуждении уголовных дел в отношении судей по противоречащим закону основаниям. А также данными применительно к ситуации разъяснениями конституционного Суда РФ в мою пользу.
Может ли рассматриваться как прецедент решение ЕСПЧ по делу «Эльмуратов против России» — незаконное содержание под стражей без санкции суда — от 3 марта 2011 г?
Возьметесь ли Вы защищать мои интересы в ЕСПЧ?
С уважением, Леонид.
Уважаемый Леонид!
Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Эльмуратов против России» (Elmuratov v. Russia, жалоба N 66317/09) от 03 марта 2011 года касается случая лишения лица свободы в отсутствие соответствующего решения российского суда, которое требуется согласно национальному законодательству. Судя по Вашему вопросу, в отношении Вас судом был вынесен приговор, который представляет собой решение национального суда, являвшееся основанием лишения Вас свободы. Поэтому мы не усматриваем признаков применимости к Вашему случаю указанного Постановления Европейского Суда по правам человека.
Кроме того, согласно устоявшейся практике Европейского Суда по правам человека, заложенной Постановлением по делу «Вемхофф против Германии» (Wemhoff v. Germany, жалоба N 2122/64) от 27 июня 1968 года (пункт 9), с момента вынесения (а не вступления в силу) приговора суда, которым констатирована виновность лица в совершении преступления и определено наказание за него в виде лишения свободы, содержание этого лица под стражей охватывается подпунктом А пункта 1 статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. В Вашем вопросе не говорится о каких бы то ни было претензиях к законности приговора, которым признана Ваша виновность в совершении преступления (или преступлений) и назначено наказание в виде лишения свободы. Вы также не утверждаете, что этот приговор был когда-либо отменен или соответствующим образом изменен какой-либо вышестоящей инстанцией. Соответственно, в Вашем вопросе не усматривается признаков нарушения в отношении Вас права на свободу и личную неприкосновенность.
С учетом того, что Вы уже обратились с жалобой в Европейский Суд по правам человека и не пишете о том, что она была коммуницирована властям государства-ответчика, что могло бы требовать представления письменного отзыва, мы не понимаем, в чем заключается необходимая Вам защита интересов в Европейском Суде по правам человека, о которой Вы спрашиваете. Поэтому мы не можем ответить на этот вопрос.
С уважением,
Олег Анищик
Спасибо за оперативный и мотивированный ответ. Претензии к приговору есть — он основан на сфабрикованных доказательствах. Что подтверждено КРУ Воронежской области — проверка, по которой составлен «Акт ревизии», на самом деле не проводилась. Росфиннадзор многократно ходатайствовал перед Генпрокуратурой о возобновлении производства по делу в этой связи. Ваш ответ позволит мне правильно расставить акценты.
Мне известно, что ЕСПЧ руководствуется в первую очередь своими решениями. Но при этом вроде бы учитывает и национальное законодательство. Повторюсь, мне Конституционным Судом РФ применительно к конкретной ситуации даны разъяснения о том, что у органов исполнения наказания не было оснований для приведения в исполнение приговора в соответствии с гл. 46 УПК РФ. Таким образом, единственной законно избранной мерой пресечения было заключение под стражу до вступления приговора в силу, действующее 6 месяцев (кажется, дело «Худоеров против РФ», а также Рохлина, Майзит, Лебедев и проч.). Для этого безусловно требовалось распоряжение постановившего приговор суда об обращении его к исполнению. Юридическим препятствием чему явилось не подписанное составом суда кассационное определение. Которое подлежало отмене «в любом случае», а не подмене в материалах дела, что произошло в дейсвительности. Такова позиция Конституционого суда РФ.
Кроме того, право на законный кассационный пересмотр гарантировано дополнительными протоколами к Конвенции. В таком пересмотре мне как раз отказано полностью .
Вообще спасибо за информацию о том, что ЕСПЧ не руководствуется в своих решениях необходимостью соблюдения внутреннего законодательства — это наводит на очень грустную мысль о том, что это — в действительности аналог нашей полностью опорочившей себя в глазах граждан судебной системы. Отсутствие необходимости соблюдать закон исключает обоснованность законом решений этого суда в той же мере, что и национальных судов.
Что, судя по всему, ими благополучно используется.
В любом случае спасибо. Если я добавил что-то, что вас заинтересовало, буду рад получить комментарий или рекомендации. Еще лучше — юридическую помощь. В России слишком мало юристов, знакомых с практикой ЕСПЧ, в частности — с делом «Вемхофф против Германии».
С уважением, Леонид.
Уважаемый Леонид!
Мы не писали о том, что Европейский Суд по правам человека при анализе ситуации на предмет нарушения права на справедливое судебное разбирательство «не руководствуется в своих решениях необходимостью соблюдения внутреннего законодательства». Напротив, статья 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, гарантирующая соблюдение указанного права, прямо предусматривает, что «[н]икто не может быть лишен свободы иначе как… в порядке, установленном законом», а применительно к случаям отбывания наказания в виде лишения свободы по приговору суда требует, чтобы содержание под стражей было законным.
Однако согласно интерпретации этих положений статьи 5 Конвенции Европейским Судом по правам человека по общему правилу вынесенного компетентным судом приговора суда первой инстанции, которым констатирована виновность лица в совершении преступления с назначением ему наказания в виде лишение свободы, достаточно для того, чтобы лишение лица свободы в соответствии с этим приговором считалось законным в смысле статьи 5 Конвенции, даже если согласно национальному законодательству указанный приговор до вступления его в силу не является основанием лишения свободы, а вместо этого судом должно быть принято отдельное решение о сохранении (избрании) меры пресечения в виде заключения под стражу.
Такая позиция Европейского Суда по правам человека имеет под собой ряд оснований. В частности, в случае иного вывода применение положений пункта 3 статьи 5 Конвенции, гарантирующего лицу, лишенному свободы в ожидании суда, разбирательство в течение разумного срока, стало бы зависеть от того, считается ли согласно национальному законодательству не вступивший в законную силу приговор достаточным основанием лишения лица свободы или нет. Другими словами, в странах, где самого приговора достаточно, разумность срока лишения свободы в ожидании суда определялась бы без учета времени, требуемого для рассмотрения жалобы на него, а в странах, где приговор не считается сам по себе достаточным основанием лишения лица свободы, все было бы наоборот. Кроме того, в иной интерпретации могло бы оказаться, что статья 5 Конвенции не предусматривает возможности заключения под стражу лица, вина которого в совершении преступления констатирована приговором суда с назначением наказания в виде лишения свободы, до вступления этого приговора в силу, т.к. такое лицо не подпадало бы ни под действие подпункта А пункта 1 статьи 5 Конвенции, ни под действие подпункта С пункта 1 статьи 5 Конвенции в силу того, что оно уже «предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения».
Конечно, против этих аргументов (равно как и против ряда других, которые мы не озвучиваем) можно выдвинуть соответствующие контраргументы, например, сказать, необходимость соблюдения закона должна перевешивать желание установить общеевропейские минимальные стандарты прав. И можно интерпретировать подпункт В пункта 1 статьи 5 Конвенции таким образом, чтобы он охватывал случаи лишения лица свободы в ожидании решения суда второй инстанции по жалобе на приговор, не вступивший в законную силу.
Однако факт остается фактом. К настоящему моменту уже на протяжении почти 43 лет практика Европейского Суда по правам человека по данному вопросу остается неизменной. А Постановление по делу «Вемхофф против Германии» можно считать достаточно известным хотя бы по той причине, что оно было использовано Европейским Судом по правам человека порядка трехсот раз при рассмотрении других дел, в частности, порядка 30 раз применительно к делам по жалобам против России. Если Вы введете слово «Вемхоф» (обычно оно пишется без удвоения «ф») в поисковую строку, расположенную вверху левого фрейма данного сайта, то увидите порядка двух десятков ссылок на него.
С учетом Вашего дополнения о наличии претензий к законности самого осуждения, лежащего в основе лишения Вас свободы в период отбывания наказания по приговору, а также принимая во внимание суть этих претензий, уточняем, что подпункт А пункта 1 статьи 5 Конвенции не гарантирует законности осуждения, он гарантирует законность лишения свободы, для вывода о которой по общему правилу достаточно того факта, что оно является результатом вынесенного компетентным судом приговора, которым констатирована виновность лица в совершении преступления с назначением наказания в виде лишения свободы. Даже последующее признание приговора не соответствующим требованиям национального права обычно не является основанием для вывода о том, что лишение свободы в период, предшествующий отмене приговора, также являлось незаконным в смысле подпункта А пункта 1 статьи 5 Конвенции. Лишь в случае явной произвольности приговора (осуждения), очевидного и грубого пренебрежения нормами национального права при вынесении приговора можно ставить вопрос о том, что основанное на нем лишение свободы было незаконным в смысле подпункта А пункта 1 статьи 5 Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Цирлис и Кулумпас против Греции» (Tsirlis and Kouloumpas v. Greece, жалобы NN 19233/91 и 19234/91) от 27 мая 1997 года; в данном деле речь шла о привлечении заявителей военным судом к ответственности за совершение воинского преступления (нарушение правил субординации в связи с отказом надеть военную форму и принять участие в военных учениях), несмотря на то, что они явно не подпадали под юрисдикцию этого суда, являясь служителями Свидетелей Иеговы — религии, явно признанной к тому времени в Греции в качестве таковой, не подлежащими призыву согласно действующему закону, дающему освобождение от службы служителям любой «известной религии», о чем заявители прямо сообщили суду). Претензии, которые Вы предъявляете суду, не свидетельствуют о незаконном характере отбывания наказания в виде лишения свободы по приговору суда, даже если их правомерность будет признана впоследствии. Другими словами, при наличии соответствующих оснований в данном случае можно вести речь о нарушении права на справедливое судебное разбирательство, гарантированного статьей 6 Конвенции, которого Ваши вопросы не касаются, но не о нарушении права на свободу и личную неприкосновенность, гарантированного статьей 5 Конвенции.
С уважением,
Олег Анищик
Спасибо, Ваш ответ мне понравился. Хочу уточнить.
Согласно состоявшейся серии решений ЕСПЧ, суд также обязан соблюдать установленный законом порядок заключения и содержания под стражей, как и органы следствия. Только ему об этом уже не должен напоминать прокурор со следователем. Вы правильно отметили, что на суде лежала обязанность по законному обращению к исполнению приговора (ст.390-393 УПК РФ), но — при его вступлении в законную силу в течение 3 суток и при отсутствии юридических препятствий. Либо продление срока содержания под стражей, пока я находился под судом. Ни того, ни другого не произошло, и я содержался под стражей БЕЗ СУДЕБНОЙ САНКЦИИ. Точно также БЕЗ НЕОБХОДИМОЙ СУДЕБНОЙ САНКЦИИ я отбывал уголовное наказание. Ни то, ни другое незаконно. Сам по себе факт обращения приговора к исполнению судом через ТРИ С ПОЛОВИНОЙ ГОДА после его фактического приведения в исполнение (ex post facto) органами ФСИН и ПО ИСТЕЧЕНИИ СРОКА СОДЕРЖАНИЯ ПОД СТРАЖЕЙ НА ТОТ ЖЕ ПЕРИОД ВРЕМЕНИ является, согласно с многократно подтвержденной ЕСПЧ правовой позицией, ЛЕГАЛИЗАЦИЕЙ незаконного содержания под стражей СУДОМ (прямое нарушение закона — признак заинтересованности суда). К тому же на это УПК РФ отведено 3 суток, а не три с половиной года. То есть законного решения суда о продлении содержания меня под стражей в установленном порядке выдано не было и по распоряжению прокурора выдано быть не могло — только при наличии законных оснований и в установленные законом сроки. Что дает мне все основания утверждать, что имело место не санкционированное судом незаконное содержание меня под стражей по истечении избранной ранее судом меры пресечения в виде заключения под стражу до вступления в силу приговора. Кроме того, Вы не обратили внимания на то, что в кассационном порядке законного пересмотра приговора при поданных кассационных жалобах так и не состоялось — была открыто совершена фальсификация как кассационного определения, так и материалов уголовного дела с использованием подложного определения, также именуемая легализацией. Что исключительно хорошо задокументировано ответами судов и прокуратуры, материалами личного дела. Я три года как уже отсидел свои 5 лет, так что о «разумных» сроках речи не идет давно.
Удивительно, но в отличие от Вас и приведенной Вами позиции ЕСПЧ по близким нарушениям работники УФСИН сами признавали факт ОТСУТСТВИЯ у них правовых оснований как для содержания меня под стражей, так и для исполнения приговора. ОРБ УФСИН даже направляло в областную прокуратуру материал о решении вопроса о возбуждении уголовного дела по факту незаконного лишения меня свободы. Которая сама себя наказывать отказалась — легализация незаконного лишения свободы была инициирована именно прокуратурой.
Как бы то ни было, Вами изложены слишком многочисленные обстоятельства, которые могут быть произвольно расценены ЕСПЧ как основание для «законного» нарушения правоприменительными органами закона. А «минимальность» гарантий соблюдения прав сводит их практически к нулю. Например, на основании законодательства ФРГ. Видимо, я зря связался с этой организацией, как и многие тысячи моих сограждан, получившие отказ на основании решений, базирующихся на принципиально другой юридической системе и традициях. Хотя требования о нарушении ряда статей, включая 6, мной и заявлены, но это — не существо вопроса. Не санкционированное судом содержание под стражей именно как меры пресечения (приговор сам по себе может быть неисполним, например, всвязи с возникшей после его вынесения шизофренией — многократно наблюдал такой результат преследования как врач, или по иным причинам — как в моем случае) является нарушением прав. Приговор и решение о его обращении к исполнению или о продлении содержания под стражей — совсем не одно и то же. Использование юридической казуистики для нарушения прав человека не делает чести ни одному суду, ни национальному, ни международному, ни сообществу юристов в целом.
В любом случае, я благодарен Вам за то, что Вы открыли мне глаза на реальную практику ЕСПЧ — положенные в основу его работы «принципы» и грубые ориентировочные схемы рассчитаны, оказывается, совсем не на то же самое, о чем говорит закон, хотя бы формально направленный на защиту прав. А ведь такими произвольными «принципами» руководствовались, например, ОСО, тройки и прочие псевдосудебные инстанции, погубившие миллионы жизней. На этой мякине наших соотечественников не проведешь — это мы уже проходили. Так что придется мне искать другие варианты защиты своих прав. Советую всем делать то же самое. Спасибо еще раз за исчерпывающие разъяснения.
С уважением, Леонид.
Уважаемый Леонид!
Вероятно, мы не в полной мере смогли донести позицию Европейского Суда по правам человека по интересующему Вас вопросу.
По мнению Европейского Суда по правам человек, вынесенный компетентным судом приговор, которым констатирована вина лица в совершении преступления и определенно наказание в виде лишения свободы, сам по себе, без подтверждения его законности вышестоящим судом, без необходимости вступления его в силу уже представляет собой основание лишения лица свободы в смысле подпункта А пункта 1 статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Именно этот приговор является той «судебной санкцией», о которой Вы пишете. Поэтому, с точки зрения практики Европейского Суда по правам человека, не идет речи о необходимости вынесения судом какого-либо иного решения о заключении под стражу ex post facto. Другими словами, при наличии вынесенного и не отменного (но не обязательно вступившего в силу, проверенного второй инстанцией) приговора никакого иного судебного решения не требуется, а если оно и принято на национальном уровне, то это не имеет значения.
По указанной выше причине тот факт, что в отношении лица предположительно нарушено право на обжалование приговора, гарантированное статьей 2 Протокола N 7 к Конвенции, не имеет никакого значения с точки зрения вывода о соблюдении в отношении него же гарантий статьи 5 Конвенции, т.к. даже не вступивший в силу и не проверенный второй инстанцией приговор все равно является основанием лишения свободы, если он вынесен компетентным судом, в нем констатирована вина лица в совершении преступления и назначено наказание в виде лишения свободы (см., mutatis mutandis, Постановления Европейского Суда по правам человека по делам «Гурепко против Украины» (Gurepko v. Ukraine, жалоба N 61406/00) от 06 сентября 2005 года и «Галстян против Армении» (Galstyan v. Armenia, жалоба N 26986/03) от 15 ноября 2007 года, которыми признано нарушение статьи 2 Протокола N 7 к Конвенции, но отказано в признании нарушения статьи 5 Конвенции применительно к периоду лишения свободы на основании решения, вынесенного компетентным судом, которым лицом признано виновным в совершении преступления (в смысле статьи 2 Протокола N 7 к Конвенции) с назначением наказания в виде лишения свободы).
Наконец, факт прямого или косвенного признания властями государства-ответчика того обстоятельства, что национальный закон был нарушен, сам по себе не имеет значения, если речь идет о его нарушении в той части, в которой соблюдение внутригосударственного права не гарантировано соответствующей статьей Конвенцией или Протокола к ней.
С уважением,
Олег Анищик
Вот и я о том же. Древнее римское (обращаю внимание — языческое) право и законодательства европейских стран сильно отличаются от нашего, а также — от традиций судопроизводства. Права человека основываются не на языческих, а на христианских традициях. Поэтому западный мир именует себя также «постхристианским» — измененным им и усвоившим его. Их законодательства и судебные традиции являются продолжением друг друга на протяжении двух тысячелетий. Наша правовая система, как и сама Россия, стоит особняком. И изменяться в моральном плане стала на 1000 лет позже. С «их» судей одно время сдирали живьем шкуру, и сидели они потом в назидание на обитых ею креслах . У нас — выполняли команды «сверху» и в награду «разруливали» дела по неинтересным власти случаям в угоду самим себе. Поэтому надо вникать в существо закона и правовой системы. Нашими законодателями учтены национальные судейские традиции. А ЕСПЧ действует как автономная от закона система (извините, более точная формулировка становится грубой). Таким образом, именно ЕСПЧ стал КАТАЛИЗАТОРОМ нарушений прав человека в России, дозволив двойное (или произвольное) толкование закона и СНИЗИВ правовые гарантии прав граждан. По незнанию устремившихся в ЕСПЧ в попытке защиты прав. Там они гарантируются на уровне африканских языческих племен -на «минимальном уровне» гарантий, как Вы сами отметили.
Я действительно Вам очень благодарен — Вы очень точно объяснили мне, почему наши «правоприменители» все пять лет бормотали «мы же вынесли приговор»!!! Вы повторили то же самое с позиций практики ЕСПЧ — есть приговор, об остальном можно не думать. Не нужен УПК РФ, а равным образом и УК РФ. Не нужно обращать приговор к исполнению, продлять заключение под стражей, пересматривать приговор в кассационном порядке, соблюдать хотя бы часть 1 ст. 49 Конституции РФ. Ведь ЕСПЧ своей «правовой» позицией позволил это!!! Вот, оказывается, в чем собака зарыта — реальные гарантии законодательства РФ заменены «минимальными» в трактовке ЕСПЧ. Я прошу Вас, доведите это до всего населения России — нечего туда обращаться, если уже вынесен приговор. Суд суду (ворон ворону) глаз не выклюет. Раз от раза поражаюсь точности русских пословиц и поговорок. Ведь все мироправители тьмы века сего мазаны одним «мирром», только совсем иного качества и происхождения. Спасибо, мне все ясно.
Еще раз с искренним уважением, Леонид.
Дополнительая информация: жалоба уже подана — в 2007 году полсле серии попыток обжалования действий властей в судах с доводкой каждой из них минимум до кассационной стадии.