Уважаемая Е.!
Из представленных Вами материалов потенциально усматриваются следующие нарушения прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод.
Все нарушения касаются статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, но они достаточно разные, так как эта статья предусматривает значительное число различных прав.
1. Судебное заседание было закрытым в отсутствие оснований, предусмотренных пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а именно: соответствующих соображений морали, общественного порядка либо национальной безопасности.
Очевидно, что первые два основания неприменимы к Вашему делу. Во всяком случае, на первый взгляд в представленных материалах ничего об этом не говорится. Надо полагать, что заседание было закрытым в связи с наличием в материалах дела результатов ОРД, которые (в силу соответствующего закона) формально считаются содержащими «государственную тайну». Следовательно, возникает вопрос о применимости третьего из предусмотренных пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод оснований, то есть «соображений национальной безопасности». Однако, во-первых, неясно, какие именно конкретные материалы, имеющиеся в деле, свидетельствовали о необходимости закрывать заседание, учитывая, что практически все результаты ОРД были рассекречены. Во-вторых, даже в случаях, когда имеются основания полагать, что те или иные материалы действительно содержат затрагивающие национальную безопасность сведения, суд должен проанализировать, как закрытие заседание повлияет на принцип гласности.
Полагаем, что этого сделано не было, а ссылка на «государственную тайну» была совершенно формальной. В-третьих (даже если интересы национальной безопасности затронуты), суд должен рассмотреть вопрос о том, почему необходимо закрывать весь процесс целиком, а не проводить одно (или несколько) судебных заседаний, в ходе которых могли бы быть рассмотрены те самые содержащие «государственную тайну» материалы. Безусловно, этого также не было сделано. Конечно, в ряде случаев открытое разбирательство в суде кассационной инстанции может исправить допущенное нарушение. Однако это не обязательно так, и, возможно, заседание суда второй инстанции тоже было закрытым (из кассационного определения это непонятно). При обосновании данного нарушения можно опираться на Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Белашев против России», хотя по этому вопросу у Страсбургского Суда в принципе имеется весьма богатая практика и в отношении других стран.
2. Использование в качестве критических доказательств по делу материалов, собранных в результате (тайных) оперативно-розыскных мероприятий, проведение которых не было обосновано наличием разумных подозрений в причастности лица к совершению преступления, является нарушением права на справедливое разбирательство, гарантированного пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Это довольно сложная, но при этом весьма перспективная логика, которая основана, в частности, на Решении Европейского Суда по правам человека по делу Джона Джеймса Шеннона, а также Постановлении по делу «В. против Финляндии». Кроме того, очень важным представляется Постановление по делу «Раманаускас против Литвы», так как в нем речь прямо идет о получении взятки.
Идея состоит в том, что проведение в отношении лица тайных мероприятий должно основываться на «разумных подозрениях» в причастности его к совершению преступления. Сведения, сообщенные каким-либо одним частным лицом, не соответствуют этому требованию, то есть не могут являться достаточным основанием для проведения тайных мероприятий, которые по определению способны затронуть целый ряд охраняемых прав. Не может являться достаточной и информация, полученная от частного лица, находящегося «в оперативной разработке». Перед началом осуществления тайных мероприятий соответствующие органы должны убедиться в разумности (обоснованности) подозрений в совершении лицом преступления, а только потом (с целью их проверки) проводить то или иное мероприятие, направленное на подтверждение или опровержение этих подозрений. В Вашем случае сначала информация (как заявляют сотрудники милиции) поступила от некоего «анонимного лица», а затем – от В., которая в некотором смысле сама находилась по меньшей мере «в оперативной разработке». Однако в плане подготовки жалобы важен не сам факт того, что в отношении Вас проводились тайные мероприятия, а обстоятельства использования их результатов в качестве критических доказательств по делу. Под ними понимаются такие доказательства, на которых в значительной степени построено обвинение (без которых обвинением просто не было бы обоснованным). В Вашем деле это по крайней мере сами деньги (предмет предполагаемой взятки), появившиеся (в качестве доказательств) именно благодаря оперативному мероприятию, а также сведения об обстоятельствах их передачи. Но критическое значение этих доказательств подлежит, конечно, отдельному обоснованию. Для этого необходимо:
определить предмет доказывания по делу,
соотнести каждое из обвинительных доказательств с каждым из элементов предмета доказывания,
сделать вывод о том, какое значение для обоснования тех или иных элементов имеют доказательства, полученных описанным выше путем (посредством оперативных мероприятий, для проведения которых не было достаточных разумных подозрений в совершении Вами преступления),
продемонстрировать, что их значение критическое в том смысле, что без них, исходя из закона и (или) сложившейся практики его применения, невозможно или очень затруднительно обоснование наличия тех элементов предмета доказывания, в отсутствие которых Вас должны были оправдать (или прекратить дело по тем или иным основаниям).
В отношении данного вопроса возникают определенные проблемы с обоснованием исчерпания средств правовой защиты от этого нарушения на национальном уровне, так как жалобы на это не были явно высказаны ни Вами, ни Вашими адвокатами ни в суде первой инстанции, ни в кассации. Однако все не выглядит абсолютно безнадежным. Мы скорее рекомендовали бы заявить о таком нарушении и хотя бы до какой-то степени попытаться обосновать, что средства защиты были исчерпаны.
3. Также можно попытаться доказать, что В. в определенном смысле была «агентом государства», ее показания являются практически единственным и потому критическим (с точки зрения возможности обоснования обвинительного приговора в их отсутствие) доказательством, а постановление приговора исключительно на их основании нарушает требования справедливости судебного разбирательства.
Конечно, обоснование того, что В. является «агентом государства» (так как в процессе осуществления оперативных мероприятий полностью действовала под контролем и в соответствии с указаниями сотрудников милиции), не свидетельствует о невозможности использования ее показаний в принципе. Однако в случае, если они являются единственным доказательством, обосновывающим предъявленное лицу уголовное обвинение, право на судебное разбирательство может быть нарушено. Наряду с обоснованием того факта, что В. является «агентом государства», необходимо проведение анализа доказательственной базы по делу, чтобы показать, что подавляющее большинство доказательств производны от ее показаний. «Показания» здесь, конечно, рассматриваются содержательно, а не в том смысле, который придается этому термину УПК РФ. Под показаниями мы понимаем любые относящиеся к делу сведения, сообщенные лицом кому бы то ни было и в какой бы то ни было форме (а не только при допросе) и использованные в качестве доказательства. Нетрудно заметить, что, например, показания всех других свидетелей обвинения о причастности Вас к получению взятки производны от слов В., которая сообщила им об этом. Таким образом, показания этих свидетелей – это те же слова В., форма которых многократно приумножена без изменения содержания. Другими словами, если я говорю А., Б. и В., что Х. – плохой человек, после чего сам повторяю эти слова в суде, а А., Б. и В. сообщают, что им я тоже об этом говорил, то формально против Х. имеются показания четырех свидетелей (в смысле четырех разных источников информации), которые за счет количества и соответствия друг другу вроде бы (по мнению российских судов) увеличивают вероятность того, что Х.- действительно плохой человек. Если присмотреться, то имеет место только один источник информации – мои собственные слова. Остальные три производны от этого источника и ничего не добавляют. Именно поэтому можно сделать вывод, что показания В., на основе которых построен ряд других обвинительных доказательств по делу, являются критическими и практически единственными, так как кроме них обвинение больше ничего не подтверждает. Здесь стоит добавить, что деньги (предмет предполагаемой взятки), равно как все другие данные, полученные оперативным путем (а никаких иных доказательств, кроме этих и показаний свидетелей, в деле нет), также производны от слов В., которая при не совсем выясненных обстоятельствах сообщила в милицию о том, что Вы требовали от нее взятку. Безусловно, все это требует обстоятельного, но лаконичного обоснования.
В качестве дополнительной (или альтернативной) логики можно доказывать, что В., чьи показания столь критичны для постановления обвинительного приговора, в некотором смысле была «соучастницей» предположительно имевшего место преступления. Конечно, формально в соответствии с УК РФ получение и дача взятки – это разные составы. Однако очевидно, что, во-первых, получение взятки без ее дачи невозможно, во-вторых, получение и дача «одной взятки» представляют собой единое событие. Именно в этом смысле В. можно назвать «соучастницей» условного выделяемого нами преступления под названием «взяточничество». Подобное обоснование может иметь смысл, так как в ряде случаев Европейский Суд по правам человека приходил к выводу, что использование в качестве критических доказательств при обвинении лица в совершении преступления показаний его соучастников может (особенно в совокупности с другими нарушениями статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод) свидетельствовать о нарушении права на справедливое судебное разбирательство. Здесь можно посмотреть хотя бы на Постановление по делу «Владимир Романов против России». Подобный вывод, в частности, основан на том, что «соучастник» сам является лицом, заинтересованным в определенном исходе дела, а привлечение его к ответственности за дачу ложных показаний не представляется возможным, так как ложь представляет собой одно из средств защиты. Уточним, что Страсбургский Суд в большинстве случаев склонен анализировать ситуацию содержательно, а не формально. Поэтому и здесь мы говорим о том, что для В., которая формально вроде бы не является ни подозреваемой, ни обвиняемой, ни подсудимой, данные ей показания являлись средством защиты от тех подозрений (в даче взятки), которые практически проявились в деятельности сотрудников милиции, проводивших с ней различные встречи, беседы и т.д. Вывод о том, что ее можно привлечь к ответственности за дачу заведомо ложных показаний (или заведомо ложный донос), так как формально она не обладает соответствующим статусом, также не столь очевиден, что содержательно сближает В. с «соучастницей преступления». Ее заинтересованность в исходе дела также может быть обоснована. Хотя бы со ссылкой на то, что сама она не была привлечена к ответственности за совершение преступления (пусть и с освобождением от нее), причем ни в части того эпизода, о котором идет речь в приговоре, ни в части предположительно имевших место ранее действий по передаче взяток. Конечно, все это требует серьезного обоснования.
4. Также в жалобе можно попытаться обосновать, что суд не был «создан на основании закона» в смысле пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. К подобному выводу можно прийти в результате анализа практики Европейского Суда по правам человека, в соответствии с которой суд может не отвечать этому требованию, если конкретное дело рассматривается не тем судом, к которому оно отнесено по подсудности.
Здесь можно привлечь для обоснования, например, решение Комиссии по правам человека по делу «Занд против Австрии» 1977 года. Формально материалы Вашего уголовного дела содержали сведения, составляющие государственную тайну (во всяком случае, суд с этим согласился). Следовательно, на основании пункта 3 части 3 статьи 31 УПК РФ данное дело подсудно суду уровня субъекта Российской Федерации, а рассмотрено оно было районным судом.
Сформулированный в кассационных жалобах Ваших адвокатов вывод, что судья Р. в соответствии с частью 2 статьи 63 УПК РФ не мог рассматривать Ваше дело, представляется не совсем необоснованным. Во всяком случае, из части 2 статьи 63 УПК РФ и проанализированной нами практики Верховного и Конституционного Судов РФ это прямо не вытекает, а каких-либо обоснований в жалобах адвокатов не приведено (возможно, оно есть в других материалах дела). Поэтому, по нашему мнению, это не может рассматриваться в качестве дополнительного аргумента при доказывании того, что суд не был «создан на основании закона».
5. Безусловно, можно вести речь о том, что в нарушение права на справедливое судебное разбирательство суд не ответил на целый ряд представленных Вами и Вашими защитниками аргументов и доказательств, которые (отдельно и в совокупности) являлись критическими с точки зрения возможности прийти к выводу о Вашей виновности. Речь, в первую очередь, о Вашей версии событий, в рамках которой Вы вполне обоснованно (то есть со ссылками на доказательства) утверждали, что полученные Вашим мужем деньги были внесены в качестве предоплаты за заказанную для личных нужд мебель и возвращены из-за отказа от соответствующего заказа. Однако здесь необходим тщательный анализ предмета доказывания, всех обвинительных доказательств и каждого доказательства, на которое обращала внимание защита, с выяснением того, какие из последних не были приняты во внимание, и на что именно они влияли с точки зрения обоснования каждого из элементов предмета доказывания и (посредством этого) итогового вывода о виновности.
Кроме того, здесь же можно говорить о том, что в нарушение права на справедливое судебное разбирательство суд изначально придавал большее значение аргументам и доказательствам обвинения. Другими словами, суд фактически не решал вопрос о том, чья версия – обвинения или защиты – является более основанной (при том, что на стороне защиты «работает» презумпция невиновности), а задавался вопросом, смогла ли защита опровергнуть версию обвинения, как если бы ее правильность изначально предполагалась.
6. Наконец, можно вести речь о том, что искажение протокола судебного заседания фактически лишило Вас права на допрос показывающих против Вас свидетелей, прямо гарантированного пунктом D части 3 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также права на защиту в целом.
Это утверждение основано на том, что право на защиту становится практически бессмысленным, если влияющая на исход дела информация, получаемая в ходе ее осуществления (в том числе при допросе свидетелей), не фиксируется и (или) искажается в протоколе судебного заседания, а исправить ее не представляется возможным хотя бы по той причине, что суду фактически не с чем сравнить представленные замечания на протокол (кроме этого самого протокола и своей памяти), так как самостоятельно суд не ведет ни аудиозапись, ни полное стенографирование, а аудиозаписи, сделанные защитой, не принимает. Безусловно, это проблема не только Вашего дела, а в принципе российского судопроизводства. И мы надеемся, что рано или поздно к ней будет привлечено самое пристальное внимание Европейского Суда по правам человека. Возможно, с помощью Вашего дела.
Мы не ставим по данному делу вопрос о нарушении Вашего права на личную жизнь, гарантированного статьей 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, хотя в ходе оперативных мероприятий, результаты которых легли в обоснование приговора, тайно использовалась аудиозапись, что представляло собой вмешательство в личную жизнь в том смысле, который придает этому термину Европейский Суд по правам человека. Невозможность обращения в Страсбургский Суд с жалобой на нарушение статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод вызвана, по нашему мнению, во-первых, тем, что вмешательство было осуществлено в личную жизнь Вашего мужа (а не Вас), которому были переданы деньги – предмет предполагаемой взятки, во-вторых, никаких жалоб на нарушение чьих бы то ни было прав (его или Ваших) в связи с применением тайной аудиозаписи никем и никогда по делу, судя по представленным материалам, не высказывалось.
Безусловно, все это лишь предварительный анализ. Не исключено, что мы не заметили тех или иных нарушений, которые могут быть выявлены при более тщательном анализе. Кроме того, в отношении каждого из приведенных Выше предложений необходимо с большой тщательностью ставить и разрешать вопросы о соблюдении всех критериев приемлемости жалобы, в частности, исчерпания средств правовой защиты. Наконец, анализ должен быть проведен на основе всех материалов дела (в данном случае он основан лишь на приговоре, кассационных жалобах и кассационном определении).
Вместе с тем подготовка жалобы по данному делу представляется, по нашему мнению, весьма перспективной.
С уважением,
Олег Анищик
Направлена жалоба 1 июня 2011 года в ЕСПЧ в интересах Войтович Александра Филипповича. поступила или нет. отправлена простым письмом. спасибо.
Здравствуйте!
Пожалуйста, обратитесь к разделу «Как узнать судьбу жалобы, направленной в Европейский Суд».
С уважением,
Олег Анищик
Добрый день)
На многих русских сайтах ЕСПЧ говорится о том, что для подачи жалобы в ЕСПЧ не обязательно обращаться в надзорную инстанцию, указывая на то, что это неэффективно и только зря тратится время. И якобы ЕСПЧ, зная это, принимает такие жалобы к рассмотрению. Хочу сообщить, что это далеко не так. Мою жалобу сочли неприемлемой только за то, что я не стала обращаться в надзорную инстанцию, сообщив, что данное условие является нарушением ст. 35 Конвенции.
Вторую жалобу, уже по другому делу я направила, пройдя все возможные инстанции обжалования, только не дождавшись ответа из Верховного суда РФ и отправила ее в ЕСПЧ за 15 дней до окончания 6-месячного срока, отпущенного на обжалование. У меня вопрос — какая дата будет считаться получением жалобы? и насколько важно то, что я не дождалась ответа из Верховного Суда РФ?
Здравствуйте!
Обращение в надзорные инстанции российских судов общей юрисдикции не считается и никогда не считалось Европейским Судом по правам человека внутренним средством правовой защиты в смысле пункта 1 статьи 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Применительно к гражданскому судопроизводству, которого, очевидно, касается Ваше сообщение, Европейский Суд по правам человека, начиная с 1999 года, всегда последовательно не признавал обращение в суды надзорной инстанции в порядке, предусмотренном ГПК РФ (до этого – ГПК РСФСР), средством правовой защиты в смысле пункта 1 статьи 35 Конвенции. См. практику Европейского Суда по правам человека, начиная с Решения по вопросам приемлемости жалобы «Тумилович против России» (Tumilovich v. Russia, N 47033/99) от 22 июня 1999 года, где данный вопрос был поднят впервые, до Решения по вопросам приемлемости жалобы «Мартынец против России» (Martynets v. Russia, N 29612/09) от 05 ноября 2009 года, где рассмотрен ГПК РФ в действующей редакции (в части надзора) и с учетом последней практики Конституционного Суда РФ. О действующей практике Европейского Суда по правам человека по данному вопросу написано в разделе «Необходимость исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты перед обращением в Европейский Суд». Поэтому Ваше утверждение о необходимости обращения в надзорные инстанции российских судов общей юрисдикции в качестве условия подачи жалобы в Европейский Суд по правам человека на сегодняшний день абсолютно неверно.
Если Ваш первый вопрос состоит в том, какой день считается днем подачи жалобы и, соответственно, прерывания шестимесячного срока на обращение с ней, то Вы можете найти ответ на него в разделе «Шестимесячный срок на обращение с жалобой в Европейский Суд».
Если Ваш второй вопрос касается обращения в Верховный Суд РФ в качестве суда надзорной инстанции, а жалоба касается нарушений Конвенции и (или) Протоколов к ней, предположительно допущенных судами первой и (или) второй инстанций, то обращение в него и получение соответствующего решения, если таковым отказано пересмотре вступивших в законную силу судебных решений, не имеют значения с точки зрения обращения в Европейский Суд по правам человека по причинам, изложенным выше.
Если бы обращение в надзорные инстанции российских судов общей юрисдикции считалось Европейским Судом по правам человека внутренним средством правой защиты, что, повторимся, не так, то шестимесячный срок на обращение с жалобой в него не мог бы начать течь ранее вынесения последнего решения последним судом надзорной инстанции, т.к. это прямо следует из текста пункта 1 статьи 35 Конвенции. Вы же, утверждая, что обращение в надзорные инстанции российских судов общей юрисдикции представляет собой внутреннее средство правовой защиты, со всей очевидностью исчисляете шестимесячный срок с какой-то другой даты, вероятно, с даты вынесения решения суда второй инстанции, что дополнительно даже на уровне логики свидетельствует о некорректности Вашего утверждения.
С уважением,
Олег Анищик
Извините, что я вмешиваюсь в чужой вопрос, мне кажется, здесь смешались две вещи. Первое — срок подачи жалобы после исчерпания внутренних средств защиты. И здесь, безусловно, имеет значение то, что наш надзор, по мению Суда, эффективным средством защиты не являнтся. Поэтому 6-месячный срок для подачи жалобы начинает течь после кассации.
Но автор говорит также и о другом. В извещении из Суда о регистрации моей жалобы написано, что я не должна оставлять попыток решить мое дело внутри России, и о дальнейшем движении дела обязана извещать Суд. То, что автор не стала подавать жалобу в надзор, видимо, было расценено судом как потеря интереса к своему делу.
Здравствуйте!
Ваше предложение со всей очевидностью является неверным.
Во-первых, в случае, если Европейский Суд по правам человека приходит к выводу, что заявитель более не намерен добиваться рассмотрения своей жалобы, он не признает ее неприемлемой, т.е. не соответствующей требованиям статей 34 и (или) 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а исключает ее из списка подлежащих рассмотрению дел на основании подпункта А пункта 1 статьи 37 Конвенции. В описанном выше случае речь явно идет о признании жалобы неприемлемой, а не об исключении ее из списка подлежащих рассмотрению дел.
Во-вторых, практически на первом этапе рассмотрения жалобы, то есть на этапе, предшествующем ее возможному коммуницированию властям государства-ответчика, Европейский Суд по правам человека не исключает жалобы из списка подлежащих рассмотрению дела на основании подпункта А пункта 1 статьи 37 Конвенции. Это вызвано тем, что прийти к выводу об утрате заявителем интереса к поданной жалобе можно лишь в случае, если он не отвечает на требования Секретариата представить письменный отзыв (меморандум), который должен быть представлен заявителем (его представителем) лишь после коммуницирования жалобы, либо совершить иные необходимые действия (например, назначить себе представителя после коммуницирвания жалобы, если ее рассмотрение без такового невозможно). На первом же этапе рассмотрения жалобы от заявителя не требуется совершать никаких действий, поэтому он не может нарушить требование совершить их, что могло бы быть расценено Европейским Судом по правам человека как свидетельство утраты интереса к жалобе. Несмотря на расхожий миф, заявителю нет никакой необходимости периодически направлять в Европейский Суд по правам человека заявления о том, что он не утратил интереса к поданной им жалобе. В случае, если поданная жалоба не удовлетворяет предъявляемым к ней требованиям и Секретариат Европейского Суда по правам человека потребует исправить ее, а заявитель (его представитель) не сделает этого, жалоба будет признана неприемлемой как явно необоснованная, но не исключена из списка подлежащих рассмотрению дел на основании подпункта А пункта 1 статьи 37 Конвенции. Кроме того, Европейский Суд по правам человека исключает жалобу из списка подлежащих рассмотрению дел на основании подпункта А пункта 1 статьи 37 Конвенции лишь после по меньшей мере однократного уведомления заявителя или его представителя о том, что в случае несовершения надлежащих действий он может сделать это. Такое уведомление направляется заказным письмом с уведомлением о вручении.
Таким образом, ни о каком исключении жалобы из списка подлежащих рассмотрению дел на основании подпункта А пункта 1 статьи 37 Конвенции в данном случае речи не идет.
Обращаем внимание, что данный сайт не является площадкой для интерактивной коммуникации между его посетителями, т.е. не является форумом, на котором один посетитель сайта может давать ответ на вопрос другого посетителя.
С уважением,
Олег Анищик
Уважаемый Олег, обращаюсь к вам за разъяснением. Ранее подана жалоба на нарушение ст.6 (справедливое суд. разбирательство), хочу дополнить ее материалами о длительности судебного разбирательства (7 лет).
Нужно ли мне обращаться в национальный суд с признанием разбирательства таковым и присуждением компенсации (в связи с вышедшем законом в 2010г)? Или можно обращаться напрямую в ЕСПЧ?
Заранее благодарна.
Здравствуйте!
При наличии на национальном уровне средства правовой защиты от нарушения, с жалобой на которое заявитель хочет обратиться в Европейский Суд по правам человека, он сначала обязан прибегнуть к нему. Это следует из положений пункта 1 статьи 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
По общему правилу возможность подать заявление о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок в соответствии с ФЗ «О компенсации…» признается Европейским Судом по правам человека внутренним средством правовой защиты от нарушения, состоящего в чрезмерной длительности судебного разбирательства по предъявленному лицу уголовному обвинению. См., mutatis mutandis, Решение Европейского Суда по правам человека по вопросам приемлемости жалоб «Фахретдинов и другие против России» (Fakhretdinov and Others v. Russia, NN 26716/09, 67576/09 и 7698/10) от 23 сентября 2010 года.
Поэтому перед подачей соответствующей жалобы в Европейский Суд по правам человека лицу следует подать заявление в порядке, предусмотренном ФЗ «О компенсации…».
Однако обращаем внимание, что согласно части 6 статьи 3 ФЗ «О компенсации…» заявление о присуждении компенсации за нарушение права на уголовное судопроизводство в разумный срок может быть подано в суд в шестимесячный срок со дня вступления в законную силу приговора. Судя по Вашим предшествующим сообщениям, приговор по делу, о котором идет речь, вступил в силу 28 сентября 2010 года. Соответственно, срок на обращение с указанным выше заявлением к настоящему моменту истек.
Неисчерпание внутренних средств правовой защиты является одним из оснований признания жалобы, поданной в Европейский Суд по правам человека, неприемлемой. Это касается, в частности, случаев, когда заявитель не может прибегнуть к внутреннему средству правовой защиты из-за пропуска срок на обращение к нему (см., например, Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Кампанис против Греции» (Kampanis v. Greece, жалоба, N 17977/91) от 13 июля 1995 года (пункт 51), Решение Комиссии по правам человека по вопросам приемлемости жалобы «Яблонски против Польши» (Jablonski v. Poland, жалоба N 33492/96) от 16 апреля 1998 года (пункт 5), Решение Европейского Суда по правам человека по вопросам приемлемости жалобы «Салах Адраки и Дхайм против Испании» (Salah Adraqui and Dhaim v. Spain, жалоба N 45023/98) от 27 апреля 2000 года).
С уважением,
Олег Анищик
Здравствуйте, уважаемый Олег.
Признает ли Европейский Суд 2-х сотрудников ПОЛИЦИИ, давших в Суде первой инстанции голословные и не чем не поттверждающиеся показания — «ЛИЦАМИ ЗАИНТЕРЕСОВАННЫМИ», а их показания не допустимыми доказательствами (к томуже если один из них осуществил проверочную закупку, а другой наблюдал со стороны)???
С глубочайшим уважением,
Гусейн
Здравствуйте!
Европейский Суд по правам человека рассматривает только жалобы на предполагаемые нарушения государством прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и Протоколами к ней.
Статья 6 Конвенции (равно как и другие статьи Конвенции и Протоколов к ней) не содержит каких бы то ни было правил, касающихся допустимости доказательств. Данный вопрос регулируется национальным законодательством. Однако статья 6 Конвенции не гарантирует соблюдения национального законодательства. Соответственно, Европейский Суд по правам человека не занимается оценкой допустимости доказательств. Он анализирует судебные разбирательства в целом на предмет их справедливости в смысле статьи 6 Конвенции. См. Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Шенк против Швейцарии» (Schenk v. Switzerland, жалоба N 10862/84) от 12 июля 1988 года.
Таким образом, по общему правилу использование доказательств, собранных с нарушением национального закона, не представляет собой нарушения статьи 6 Конвенции, если отсутствуют признаки несправедливости разбирательства в целом, например, провокации. Но использование доказательств, полученных в ходе провокации преступления, нарушает статью 6 Конвенции, потому что ей не соответствует провокация, а не потому, что использование доказательств, полученных в результате провокации преступления, недопустимо с точки зрения национального законодательства соответствующей страны. (Хотя получение доказательств с нарушением национального закона может нарушать другие статьи Конвенции, например, статью 8, гарантирующую право на уважение личной жизни, жилища, корреспонденции.) См. Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Чалкли против Соединенного Королевства» (Chalkley v. the United Kingdom, жалоба N 63831/00) от 12 июня 2003 года.
Исключением из общего правила о том, что статья 6 Конвенции не содержит положений, касающихся допустимости доказательств, в настоящее время является лишь запрет на использование доказательств, полученных под пытками в смысле статьи 3 Конвенции. По мнению Европейского Суда по правам человека, это нарушает статью 6 Конвенции. См. Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Яллох против Германии» (Jalloh v. Germany, жалоба N 54810/00) от 11 июля 2006 года. Вывод Европейского Суда по правам человека может быть иным, если речь идет об использовании доказательств, полученных в результате бесчеловечного или унижающего достоинство обращения в смысле статьи 3 Конвенции. Их использование не всегда нарушает статью 6 Конвенции. Другими словами, само по себе использование таких доказательств не является нарушением статьи 6 Конвенции.
Оценка доказательств относится к сфере юрисдикции национальных судов. За исключением случаев очевидного произвола или чрезмерного формализма Европейский Суд по правам человека не подвергает сомнению оценку, данную ими.
Поскольку Европейский Суд по правам человека не занимается оценкой доказательств, он не будет признавать показания сотрудников полиции недопустимым доказательством. Кроме того, это не имеет смысла, т.к. использование доказательств, полученных с нарушением национального закона, по общему правилу само по себе не свидетельствует о несправедливости разбирательства в целом в смысле статьи 6 Конвенции. При этом в Вашем вопросе в принципе не содержится никакого обоснования утверждения о том, что показания сотрудников полиции являются недопустимыми доказательствами, т.е. не соответствуют требованиям национального закона.
С какой целью Европейский Суд по правам человека стал бы признавать сотрудников полиции «заинтересованными лицами», нам неизвестно. Использование при доказывании показаний «заинтересованных лиц» не противоречит не только статье 6 Конвенции, но и российскому национальному закону. Поэтому мы не можем ответить на соответствующую часть Вашего вопроса.
С уважением,
Олег Анищик
Уважаемый Олег Анищик, зачем сотрясать интернет пустыми разговорами по поводу ответа из ЕСПЧ ? Приведу его текст дословно:
«Уважаемая госпожа,
довожу до вашего сведения следующую информацию, которая касается Вашей жалобы, поданной 15 декабря 2010 г. и зарегистрированной под вышеуказанными номером (№5746/11).
Информирую Вас отом, что 26 мая 2011г. Суд по правам человека, заседая в составе единоличного судьи G.Nicolaou, объявил Вашу жалобу неприемлемой.
СУд установил, что Вами не были исчерпаны внутренние средства правовой защиты в соответствии с требованиями статьи 35 §1 Конвенции, поскольку национальными судами не было вынесено окончательного решения по делу, являющимся предметов Вашей жалобы.
Вы можете обратиться в Суд с новой жалобой после того, как Вами будут исчерпаны все доступные внутренние средства правовой защиты.
Это решение окончательно и не может быть обжаловано ни в Суде (включая Большую Палату), ни в ином органе. Также сообщаю, что Секретариат Суда не может предоставить дополнительную информацию об упомянутом решении и продолжать переписку по этой жалобе. Суд не будет направлять Вам дополнительные документы в связи с Вашей жалобой. В соответствии с указаниями Суда, досье по данной жалобе будет уничтожено по истечении одного года с даты вышеуказанного решения.
Настоящее уведомление сделано в соответствии с правилом 52А §1 Регламента Суда.
С уважением от имени Суда ( подпись) K.Ryngielewicz
Заместитель Начальника Секции»
А в своей жалобе в соответствующих разделах формуляра я указала определение Кассационной инстанции по моему делу, а также приложила копию отказа прокурора области написать надзорное представление и указала, что сама в надзорную инстанцию обращаться не стала по причине неэффективности такового обращения и по причине того, что не хочу пропустить срок подачи жалобы в ЕСПЧ.
Здравствуйте!
Ничто в процитированном Вами стандартном уведомлении Секретариата Европейского Суда по правам человека о признании жалобы неприемлемой не свидетельствует о том, что обращение в российские суды надзорной инстанции расценивается Европейским Судом по правам человека в качестве внутреннего средства правовой защиты в смысле пункта 1 статьи 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Подобный вывод — результат Вашей собственной интерпретации текста уведомления, которая является абсолютно неверной, т.к. противоречит всей практике Европейского Суда по правам человека.
Когда (и если) Европейский Суд по правам человека сочтет, что разбирательство в надзорных инстанциях российских судов общей юрисдикции соответствует требованиям, предъявляемым к средствам правовой защиты, он вынесет об этом мотивированное Решение или Постановление, которое будет общедоступным.
Если Ваши претензии касались справедливости разбирательства в Белгородском районном суде Белгородской области, завершившегося вынесением решения от 21 сентября 2010 года, и (или) в Белгородском областном суде, завершившегося вынесением кассационного определения от 14 декабря 2010 года, то окончательным внутренним решением по делу в смысле пункта 1 статьи 35 Конвенции является названное кассационное определение. Никаких вариантов здесь нет.
Следует отметить, что надлежащее доведение до сведения Европейского Суда по правам человека информации об окончательном решении по делу, в том числе сообщение о нем в надлежащий срок, является обязанностью заявителя. Ее несоблюдение может привести к объявлению жалобы неприемлемой, несмотря на фактическое исчерпание внутренних средств правовой защиты. Согласно новой практике Европейского Суда по правам человека Решение о неприемлемости поданной жалобы может быть принято на основе исключительно текста предварительной жалобы, несмотря на адресуемое заявителю требование представить полную жалобу на формуляре. При вынесении решения Европейский Суд по правам человека ориентируется на те материалы, которые имеются в его распоряжении на дату анализа дела юристом Секретариата, который готовит свое резюме (note) для Судьи Европейского Суда по правам человека или Комитета из трех Судей. Эта дата не является днем принятия Решения по жалобе. Таким образом, если на дату фактического анализа дела юрист Секретариата не располагает надлежащими сведениями о принятии окончательного решения по делу, жалоба может быть признана неприемлемой по причине неисчерпания внутренних средств правовой защиты, несмотря на то, что фактически таковые исчерпаны и даже несмотря на то, что заявитель включил соответствующую информацию в полную жалобу на формуляре, направленную в Европейский Суд по правам человека. Принимая все это во внимание, заявителям сдует чрезвычайно серьезно относиться к текстам предварительных жалоб, если они направляют таковые в Европейский Суд по правам человека.
С уважением,
Олег Анищик
Добрый день, Олег.
Возмощен кассационным Определением, в связи с чем прошу ответить на вопрос.
К ответчику предъявлен иск. На момент предъявления иска и принятия его к производству Суда, ответчик был зарегистрирован по месту жительства в другом месте (временная регистрация, постоянной регистрации нет).
Ответчик заявил ходатайство о передаче дела по подсудности по ч. 2 ст. 33 ГПК РФ (указано, что, либо дело принято к производсту суда с нарушением правил подсудности (п. 3 ч. 2 ст. 33 ГПК РФ), либо по месту нахождения имущества ответчика (действительно есть недвижимость в месте, где Суд принял иск, но там ответчик не проживает), место жительства которого не известно (п.1 ч. 2 ст. 33 ГПК РФ). Ответчик представил копию паспорта (нотариальная копия) с отметкой о снятии с регистрационного учета, свидетельство о временной регистрации (окончание срока — 6 мес. с даты заявления ходатайства); приказ о переводе на постоянное место работы в другую местность, где он и зарегистрирован; доп. соглашение к трудовому договору об изменении места работы.
Суд в удовлетворении ходатайства отказал. Кассация частную жалобу оставила без удовлетворения.
Можно ли рассматривать отказ Суда в передаче дела на рассмотрение Суда к подсудности которого оно отнесено законом, как нарушающие право ответчика на справедливое судебное разбирательство?
Если у Вас есть примеры Решений ЕСПЧ по данному вопросу, прошу их привести.
Заранее благодарен.
Дмитрий.
Здравствуйте!
Вы можете найти ответ на схожий вопрос здесь.
С уважением,
Олег Анищик
Уважаемый Олег.
Еще один вопрос к ранее заданному (выше).
Намерены обратиться в Конституционный Суд с жалобой.
Является ли обращене в Конституционный Суд средством правовой защиты (в смысле, придаваемом этому понятию ЕСПЧ)?
Заранее благодарен.
Дмитрий.
Здравствуйте!
Вы можете найти ответ на свой вопрос в разделе «Необходимость исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты перед обращением в Европейский Суд».
С уважением,
Олег Анищик
20.02.2009г.я подал жалобу в европейский суд по правам человека. скажите когда моя жалоба будет расмотрена. мнедаже не прислали номер моей жалобы.помогите пожалуйста .интернет у меня нет.родных и близких уменя никого нет. пожайлуйста ответьте на почтовый адрес. мой номер ***********.
Здравствуйте!
Любая зарегистрированная жалоба будет рассмотрена Европейским Судом по правам человека при первой же возможности, о чем заявителю сообщается в уведомлении о получении его жалобы.
Если Вы не получили соответствующего уведомления, возможно, Ваша жалоба в принципе не дошла до Европейского Суда по правам человека и не была зарегистрирована.
О том, как узнать судьбу жалобы, направленной в Европейский Суд по правам человека, можно прочитать в разделе «Как узнать судьбу жалобы, направленной в Европейский Суд».
С уважением,
Олег Анищик
Здравствуйте, Олег!
Огромнейшее спасибо Вам за Ваши добрые советы и разьяснения!
Мой знакомый подал жалобу (вместе со всеми необходимыми документами поттверждениями заявленных нарушений) в Европейский Суд, на данный момент он ждет решения находясь в ИК…
Совсем недавно у него нашли «РАК» и по словам врачей из вольной клиники — БОЛЕЗНЬ БЫСТРО ПРОГРЕССИРУЕТ (имеется официальный документ подтверждающий диагноз)…
Вопрос: может ли он (заявитель) при таком положении, просить Европейский Суд рассмотреть его жалобу в приоритетном порядке??? И нужно ли ему (заявителю) в этом случае, перед подачей прошения в ЕС, проходить какие либо «эффективные средства правовой защиты» — как одно из условий критериев приемлеммости (при то что, по всем заявленным им нарушениям в формуляре он уже давно прошел эти «эффективные средства правовой защиты»)???
С глубочайшим уважением,
Гусейн
Здравствуйте!
Тяжелое заболевание заявителя может является основанием рассмотрения в ускоренном порядке поданной им жалобы в том случае, если это заболевание непосредственно связано с предположительно допущенным государством-ответчиком нарушением, жалоба на которое подана в Европейский Суд по правам человека, а решение по жалобе необходимо заявителю, чтобы предотвратить причинение еще большего, непоправимого и существенного вреда его здоровью.
Ничто в Вашем вопросе не свидетельствует о том, что Ваш знакомый обвиняет государство заболевании раком, равно как о том, что его жалоба касается неадекватности оказываемой ему в связи с этим медицинской помощи.
Само по себе тяжелое заболевание заявителя, равно как возможная скорая смерть, не являются основаниями рассмотрения жалобы в приоритетном порядке.
Об очередности рассмотрения жалоб можно прочитать в Правилах определения очередности рассмотрения жалоб Европейским Судом.
Внутренние средства правовой защиты должны быть исчерпаны в отношении каждого из нарушений, изложенных в жалобе. Если они исчерпаны, то исчерпать их еще раз невозможно по определению.
С уважением,
Олег Анищик
Здравствуйте, Олег! Я бывший военнослужащий МО РФ, пытался в российских судах отстоять свое право на фактическое предоставление 150 дополнительный суток отдыха, предоставленных мне командованием в связи с исполнением обязанностей военной службы сверх установленной продолжительности еженедельного служебного времени. Вопреки судебной практике Военной коллегии Верховного Суда РФ, суд первой инстанции, кассационная и надзорная инстанции (Московский окружной военный суд) отказали мне в реализации моего права в связи с пропуском трехмесячного срока на обжалование действий воинских должностных лиц. Хочу попытаться отстоять свое право в Европейском суде по правам человека. Не подскажите, есть ли судебная практика этого суда, касающаяся реализации права на отдых. Спасибо.
Здравствуйте!
Европейский Суд по правам человека рассматривает только жалобы на предполагаемые нарушения государством прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и Протоколами к ней.
Ни Конвенция, ни Протоколы к ней не гарантируют права на отдых. Поэтому практики, о которой Вы спрашиваете, не существует.
Кроме того, обратите внимание на информацию, размещенную здесь.
С уважением,
Олег Анищик