Уважаемая Е.!
Из представленных Вами материалов потенциально усматриваются следующие нарушения прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод.
Все нарушения касаются статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, но они достаточно разные, так как эта статья предусматривает значительное число различных прав.
1. Судебное заседание было закрытым в отсутствие оснований, предусмотренных пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а именно: соответствующих соображений морали, общественного порядка либо национальной безопасности.
Очевидно, что первые два основания неприменимы к Вашему делу. Во всяком случае, на первый взгляд в представленных материалах ничего об этом не говорится. Надо полагать, что заседание было закрытым в связи с наличием в материалах дела результатов ОРД, которые (в силу соответствующего закона) формально считаются содержащими «государственную тайну». Следовательно, возникает вопрос о применимости третьего из предусмотренных пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод оснований, то есть «соображений национальной безопасности». Однако, во-первых, неясно, какие именно конкретные материалы, имеющиеся в деле, свидетельствовали о необходимости закрывать заседание, учитывая, что практически все результаты ОРД были рассекречены. Во-вторых, даже в случаях, когда имеются основания полагать, что те или иные материалы действительно содержат затрагивающие национальную безопасность сведения, суд должен проанализировать, как закрытие заседание повлияет на принцип гласности.
Полагаем, что этого сделано не было, а ссылка на «государственную тайну» была совершенно формальной. В-третьих (даже если интересы национальной безопасности затронуты), суд должен рассмотреть вопрос о том, почему необходимо закрывать весь процесс целиком, а не проводить одно (или несколько) судебных заседаний, в ходе которых могли бы быть рассмотрены те самые содержащие «государственную тайну» материалы. Безусловно, этого также не было сделано. Конечно, в ряде случаев открытое разбирательство в суде кассационной инстанции может исправить допущенное нарушение. Однако это не обязательно так, и, возможно, заседание суда второй инстанции тоже было закрытым (из кассационного определения это непонятно). При обосновании данного нарушения можно опираться на Постановление Европейского Суда по правам человека по делу «Белашев против России», хотя по этому вопросу у Страсбургского Суда в принципе имеется весьма богатая практика и в отношении других стран.
2. Использование в качестве критических доказательств по делу материалов, собранных в результате (тайных) оперативно-розыскных мероприятий, проведение которых не было обосновано наличием разумных подозрений в причастности лица к совершению преступления, является нарушением права на справедливое разбирательство, гарантированного пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Это довольно сложная, но при этом весьма перспективная логика, которая основана, в частности, на Решении Европейского Суда по правам человека по делу Джона Джеймса Шеннона, а также Постановлении по делу «В. против Финляндии». Кроме того, очень важным представляется Постановление по делу «Раманаускас против Литвы», так как в нем речь прямо идет о получении взятки.
Идея состоит в том, что проведение в отношении лица тайных мероприятий должно основываться на «разумных подозрениях» в причастности его к совершению преступления. Сведения, сообщенные каким-либо одним частным лицом, не соответствуют этому требованию, то есть не могут являться достаточным основанием для проведения тайных мероприятий, которые по определению способны затронуть целый ряд охраняемых прав. Не может являться достаточной и информация, полученная от частного лица, находящегося «в оперативной разработке». Перед началом осуществления тайных мероприятий соответствующие органы должны убедиться в разумности (обоснованности) подозрений в совершении лицом преступления, а только потом (с целью их проверки) проводить то или иное мероприятие, направленное на подтверждение или опровержение этих подозрений. В Вашем случае сначала информация (как заявляют сотрудники милиции) поступила от некоего «анонимного лица», а затем – от В., которая в некотором смысле сама находилась по меньшей мере «в оперативной разработке». Однако в плане подготовки жалобы важен не сам факт того, что в отношении Вас проводились тайные мероприятия, а обстоятельства использования их результатов в качестве критических доказательств по делу. Под ними понимаются такие доказательства, на которых в значительной степени построено обвинение (без которых обвинением просто не было бы обоснованным). В Вашем деле это по крайней мере сами деньги (предмет предполагаемой взятки), появившиеся (в качестве доказательств) именно благодаря оперативному мероприятию, а также сведения об обстоятельствах их передачи. Но критическое значение этих доказательств подлежит, конечно, отдельному обоснованию. Для этого необходимо:
определить предмет доказывания по делу,
соотнести каждое из обвинительных доказательств с каждым из элементов предмета доказывания,
сделать вывод о том, какое значение для обоснования тех или иных элементов имеют доказательства, полученных описанным выше путем (посредством оперативных мероприятий, для проведения которых не было достаточных разумных подозрений в совершении Вами преступления),
продемонстрировать, что их значение критическое в том смысле, что без них, исходя из закона и (или) сложившейся практики его применения, невозможно или очень затруднительно обоснование наличия тех элементов предмета доказывания, в отсутствие которых Вас должны были оправдать (или прекратить дело по тем или иным основаниям).
В отношении данного вопроса возникают определенные проблемы с обоснованием исчерпания средств правовой защиты от этого нарушения на национальном уровне, так как жалобы на это не были явно высказаны ни Вами, ни Вашими адвокатами ни в суде первой инстанции, ни в кассации. Однако все не выглядит абсолютно безнадежным. Мы скорее рекомендовали бы заявить о таком нарушении и хотя бы до какой-то степени попытаться обосновать, что средства защиты были исчерпаны.
3. Также можно попытаться доказать, что В. в определенном смысле была «агентом государства», ее показания являются практически единственным и потому критическим (с точки зрения возможности обоснования обвинительного приговора в их отсутствие) доказательством, а постановление приговора исключительно на их основании нарушает требования справедливости судебного разбирательства.
Конечно, обоснование того, что В. является «агентом государства» (так как в процессе осуществления оперативных мероприятий полностью действовала под контролем и в соответствии с указаниями сотрудников милиции), не свидетельствует о невозможности использования ее показаний в принципе. Однако в случае, если они являются единственным доказательством, обосновывающим предъявленное лицу уголовное обвинение, право на судебное разбирательство может быть нарушено. Наряду с обоснованием того факта, что В. является «агентом государства», необходимо проведение анализа доказательственной базы по делу, чтобы показать, что подавляющее большинство доказательств производны от ее показаний. «Показания» здесь, конечно, рассматриваются содержательно, а не в том смысле, который придается этому термину УПК РФ. Под показаниями мы понимаем любые относящиеся к делу сведения, сообщенные лицом кому бы то ни было и в какой бы то ни было форме (а не только при допросе) и использованные в качестве доказательства. Нетрудно заметить, что, например, показания всех других свидетелей обвинения о причастности Вас к получению взятки производны от слов В., которая сообщила им об этом. Таким образом, показания этих свидетелей – это те же слова В., форма которых многократно приумножена без изменения содержания. Другими словами, если я говорю А., Б. и В., что Х. – плохой человек, после чего сам повторяю эти слова в суде, а А., Б. и В. сообщают, что им я тоже об этом говорил, то формально против Х. имеются показания четырех свидетелей (в смысле четырех разных источников информации), которые за счет количества и соответствия друг другу вроде бы (по мнению российских судов) увеличивают вероятность того, что Х.- действительно плохой человек. Если присмотреться, то имеет место только один источник информации – мои собственные слова. Остальные три производны от этого источника и ничего не добавляют. Именно поэтому можно сделать вывод, что показания В., на основе которых построен ряд других обвинительных доказательств по делу, являются критическими и практически единственными, так как кроме них обвинение больше ничего не подтверждает. Здесь стоит добавить, что деньги (предмет предполагаемой взятки), равно как все другие данные, полученные оперативным путем (а никаких иных доказательств, кроме этих и показаний свидетелей, в деле нет), также производны от слов В., которая при не совсем выясненных обстоятельствах сообщила в милицию о том, что Вы требовали от нее взятку. Безусловно, все это требует обстоятельного, но лаконичного обоснования.
В качестве дополнительной (или альтернативной) логики можно доказывать, что В., чьи показания столь критичны для постановления обвинительного приговора, в некотором смысле была «соучастницей» предположительно имевшего место преступления. Конечно, формально в соответствии с УК РФ получение и дача взятки – это разные составы. Однако очевидно, что, во-первых, получение взятки без ее дачи невозможно, во-вторых, получение и дача «одной взятки» представляют собой единое событие. Именно в этом смысле В. можно назвать «соучастницей» условного выделяемого нами преступления под названием «взяточничество». Подобное обоснование может иметь смысл, так как в ряде случаев Европейский Суд по правам человека приходил к выводу, что использование в качестве критических доказательств при обвинении лица в совершении преступления показаний его соучастников может (особенно в совокупности с другими нарушениями статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод) свидетельствовать о нарушении права на справедливое судебное разбирательство. Здесь можно посмотреть хотя бы на Постановление по делу «Владимир Романов против России». Подобный вывод, в частности, основан на том, что «соучастник» сам является лицом, заинтересованным в определенном исходе дела, а привлечение его к ответственности за дачу ложных показаний не представляется возможным, так как ложь представляет собой одно из средств защиты. Уточним, что Страсбургский Суд в большинстве случаев склонен анализировать ситуацию содержательно, а не формально. Поэтому и здесь мы говорим о том, что для В., которая формально вроде бы не является ни подозреваемой, ни обвиняемой, ни подсудимой, данные ей показания являлись средством защиты от тех подозрений (в даче взятки), которые практически проявились в деятельности сотрудников милиции, проводивших с ней различные встречи, беседы и т.д. Вывод о том, что ее можно привлечь к ответственности за дачу заведомо ложных показаний (или заведомо ложный донос), так как формально она не обладает соответствующим статусом, также не столь очевиден, что содержательно сближает В. с «соучастницей преступления». Ее заинтересованность в исходе дела также может быть обоснована. Хотя бы со ссылкой на то, что сама она не была привлечена к ответственности за совершение преступления (пусть и с освобождением от нее), причем ни в части того эпизода, о котором идет речь в приговоре, ни в части предположительно имевших место ранее действий по передаче взяток. Конечно, все это требует серьезного обоснования.
4. Также в жалобе можно попытаться обосновать, что суд не был «создан на основании закона» в смысле пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. К подобному выводу можно прийти в результате анализа практики Европейского Суда по правам человека, в соответствии с которой суд может не отвечать этому требованию, если конкретное дело рассматривается не тем судом, к которому оно отнесено по подсудности.
Здесь можно привлечь для обоснования, например, решение Комиссии по правам человека по делу «Занд против Австрии» 1977 года. Формально материалы Вашего уголовного дела содержали сведения, составляющие государственную тайну (во всяком случае, суд с этим согласился). Следовательно, на основании пункта 3 части 3 статьи 31 УПК РФ данное дело подсудно суду уровня субъекта Российской Федерации, а рассмотрено оно было районным судом.
Сформулированный в кассационных жалобах Ваших адвокатов вывод, что судья Р. в соответствии с частью 2 статьи 63 УПК РФ не мог рассматривать Ваше дело, представляется не совсем необоснованным. Во всяком случае, из части 2 статьи 63 УПК РФ и проанализированной нами практики Верховного и Конституционного Судов РФ это прямо не вытекает, а каких-либо обоснований в жалобах адвокатов не приведено (возможно, оно есть в других материалах дела). Поэтому, по нашему мнению, это не может рассматриваться в качестве дополнительного аргумента при доказывании того, что суд не был «создан на основании закона».
5. Безусловно, можно вести речь о том, что в нарушение права на справедливое судебное разбирательство суд не ответил на целый ряд представленных Вами и Вашими защитниками аргументов и доказательств, которые (отдельно и в совокупности) являлись критическими с точки зрения возможности прийти к выводу о Вашей виновности. Речь, в первую очередь, о Вашей версии событий, в рамках которой Вы вполне обоснованно (то есть со ссылками на доказательства) утверждали, что полученные Вашим мужем деньги были внесены в качестве предоплаты за заказанную для личных нужд мебель и возвращены из-за отказа от соответствующего заказа. Однако здесь необходим тщательный анализ предмета доказывания, всех обвинительных доказательств и каждого доказательства, на которое обращала внимание защита, с выяснением того, какие из последних не были приняты во внимание, и на что именно они влияли с точки зрения обоснования каждого из элементов предмета доказывания и (посредством этого) итогового вывода о виновности.
Кроме того, здесь же можно говорить о том, что в нарушение права на справедливое судебное разбирательство суд изначально придавал большее значение аргументам и доказательствам обвинения. Другими словами, суд фактически не решал вопрос о том, чья версия – обвинения или защиты – является более основанной (при том, что на стороне защиты «работает» презумпция невиновности), а задавался вопросом, смогла ли защита опровергнуть версию обвинения, как если бы ее правильность изначально предполагалась.
6. Наконец, можно вести речь о том, что искажение протокола судебного заседания фактически лишило Вас права на допрос показывающих против Вас свидетелей, прямо гарантированного пунктом D части 3 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также права на защиту в целом.
Это утверждение основано на том, что право на защиту становится практически бессмысленным, если влияющая на исход дела информация, получаемая в ходе ее осуществления (в том числе при допросе свидетелей), не фиксируется и (или) искажается в протоколе судебного заседания, а исправить ее не представляется возможным хотя бы по той причине, что суду фактически не с чем сравнить представленные замечания на протокол (кроме этого самого протокола и своей памяти), так как самостоятельно суд не ведет ни аудиозапись, ни полное стенографирование, а аудиозаписи, сделанные защитой, не принимает. Безусловно, это проблема не только Вашего дела, а в принципе российского судопроизводства. И мы надеемся, что рано или поздно к ней будет привлечено самое пристальное внимание Европейского Суда по правам человека. Возможно, с помощью Вашего дела.
Мы не ставим по данному делу вопрос о нарушении Вашего права на личную жизнь, гарантированного статьей 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, хотя в ходе оперативных мероприятий, результаты которых легли в обоснование приговора, тайно использовалась аудиозапись, что представляло собой вмешательство в личную жизнь в том смысле, который придает этому термину Европейский Суд по правам человека. Невозможность обращения в Страсбургский Суд с жалобой на нарушение статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод вызвана, по нашему мнению, во-первых, тем, что вмешательство было осуществлено в личную жизнь Вашего мужа (а не Вас), которому были переданы деньги – предмет предполагаемой взятки, во-вторых, никаких жалоб на нарушение чьих бы то ни было прав (его или Ваших) в связи с применением тайной аудиозаписи никем и никогда по делу, судя по представленным материалам, не высказывалось.
Безусловно, все это лишь предварительный анализ. Не исключено, что мы не заметили тех или иных нарушений, которые могут быть выявлены при более тщательном анализе. Кроме того, в отношении каждого из приведенных Выше предложений необходимо с большой тщательностью ставить и разрешать вопросы о соблюдении всех критериев приемлемости жалобы, в частности, исчерпания средств правовой защиты. Наконец, анализ должен быть проведен на основе всех материалов дела (в данном случае он основан лишь на приговоре, кассационных жалобах и кассационном определении).
Вместе с тем подготовка жалобы по данному делу представляется, по нашему мнению, весьма перспективной.
С уважением,
Олег Анищик
Уважаемый Олег,
спасибо, что нашли время ответить на мои вопросы на стр.148-149. Я уж и не надеялась.
Я все же хотела бы прояснить некоторые моменты в связи с Вашим замечанием об определенности судебного решения, о моем чисто субъективном восприятии несправедливости и предполагаемом нежелании понимать смысл.
Мне кажется, здесь срабатывает некий стереотип восприятия споров о собственности в гражданском судопроизводстве. Обычно речь идет о самостоятельных видах собственности, которые в принципе могут быть отчуждены: квартира, деньги, бизнес и т.п. Эти споры действительно предполагаются состязательными, решение может быть принято в пользу любой из сторон, которая показалась судье более убедительной. Другая сторона чувствует себя несправедливо обиженной, однако это не означает, что суд был несправедливым.
Вероятно, именно такую ситуацию Вы имели в виду, говоря, что несправедливость имеет место только в моих глазах и в глазах членов ТСЖ. Или я опять не так поняла?
Но у нас ситуация другая. Собственность, о которой идет речь, — общие помещения в многоквартирном доме, которые принадлежат собственникам квартир на праве общей долевой собственности. Это не самостоятельный вид собственности. Право на него не существует отдельно от права на основную собственность (в данном случае – квартиры). Как это не странно звучит, но при рассмотрении споров об этом виде собственности не может быть обычной состязательности в суде. Общие помещения принадлежат собственникам в силу закона. Это написано в законе (ст.290 ГК РФ), потому является общеизвестным фактом, известным суду заранее. Регистрация за одним лицом заведомо незаконна. Законов, позволяющих такое отчуждение, просто не существует.
Задача суда проста: отменить незаконную регистрацию и восстановить законное право общедолевой собственности, что является единственно возможным законным решением. Это разъясняется и в постановлении Пленума ВАС № 64 от 23.07.2009.
Вы говорите о правиле, установленном государством. Вы имеете ввиду законную силу данного судебного решения, отказавшего законным собственникам в восстановлении их права. Но ведь государством установлено и другое абсолютно определенное правило: запрет на отчуждение общих помещений в многоквартирном доме. Запрещено даже в двух кодексах – гражданском и жилищном. Судебное решение в данном случае абсолютно определенно сформулировало правило нарушения другого абсолютно определенного правила – федерального закона.
Вероятно, создавая правило применения состоявшегося судебного решения, законодатель не предполагал ситуации, когда оное решение противоречит закону. Поэтому в ГПК нет и механизма разрешения такой ситуации. Это – в руках судьи.
При этом состоявшееся судебное решение «презюмируется справедливым, правосудным, качественным до тех пор, пока оно не отменено или не изменено соответствующим образом». То есть – по формальным основаниям.
В решении, о котором идет речь, подсчитано (пишу округленно), что 3х3=2,5.
Утверждать, что это справедливо и качественно, можно только с формальных позиций, по моему обывательскому мнению. Рассуждать иначе мне не позволяет здравый смысл.
Вы разъяснили мне, что ЕСПЧ имеет другое мнение. Для ЕСПЧ применение в качестве преюдициального судебного решения, которое не отменено (значит, законно), но очевидно противоречит национальному закону, логике и общепринятой таблице умножения, — не является излишним формализмом.
Ваше разъяснение, мне кажется, я поняла.
Верно, что мне трудно понять такую позицию ЕСПЧ.
Тем более, что все решения, которые ЕСПЧ рассматривает в наших жалобах, — формально законные. Они не отменены и вступили в законную силу. ЕСПЧ признает несправедливыми именно законные решения. То есть, допускает, что законное решение может быть несправедливым. При этом ЕС судебное решение не отменяет, оно остается законным, хотя и несправедливым. Несправедливость же появляется в момент вынесения решения, до обнаружения ее в ЕС. Она, собственно, и не зависит от того, направлена жалоба в ЕС или нет. Таким образом, логически получается, что наше законное преюдициальное решение все-таки может быть одновременно несправедливым.
Но, насколько я поняла из Вашего объяснения, ЕС считает несправедливым только то, что признано таковым в ЕС в результате рассмотрения жалобы. А мы жалобу на первое решение не подавали. Если ЕС не опроверг, что 3х3=2,5 – презюмируется справедливость решения на основе такого умножения.
Может, я все-таки неправильно поняла?
Осталось мне еще понять: действительно ли, с точки зрения ЕС, судья, применивший в качестве преюдициального законное неотмененное решение, противоречащее федеральному закону, таблице умножения и природе данного вида собственности, не нарушил Конвенцию? Он же умеет хотя бы считать, теоретически должен знать и законы. И далеко не все судьи автоматически применяют преюдицию (например, судья Данилкин в известном процессе ее не применил).
Вспоминается не к месту Нюрнберг, где говорилось, что, кроме установленных правил, должна быть еще и личная ответственность, представление о нравственности и все такое.
Жаль, что моя реальность не совпадает с реальностью ЕСПЧ и Вашей.
В любом случае, спасибо за правду.
Поскольку ответа мне, вероятно, ждать придется долго, добавлю еще один уточняющий вопрос.
Я раз тридцать перечитала судебное решение (№1), положенное в основу другого судебного решения. Я не нашла там фразы или словосочетания «З*** является законным собственником помещения». Если бы это было написано, то это было бы абсолютно определенное правило поведения, хотя и противоречащее другому абсолютно определенному правилу поведения (ведь по закону право собственников квартир на общее помещение не прекратилось, так как отсутствует механизм такого прекращения).
Но в решении написано только, как возникло право собственности: на основании статьи 218 ГК. Дальше пересказывается часть 4 этой статьи.
Сама по себе регистрация, проведенная на основании любой из частей статьи 218 – хоть договора купли-продажи, хоть создания новой вещи, хоть получения бесхозной вещи, хоть выплаты пая – не является гарантией законности полученного права собственности. Иначе эту регистрацию вообще никогда не отменяли бы. УФРС все регистрирует на основании статьи 218.
В ППВС РФ N 51 от 27.12. 2007 г., например, сказано: «Если мошенничество совершено в форме приобретения права на чужое имущество, преступление считается оконченным с момента возникновения у виновного юридически закрепленной возможности вступить во владение или распорядиться чужим имуществом как своим собственным (в частности, с момента регистрации права собственности на недвижимость или иных прав на имущество, подлежащих такой регистрации в соответствии с законом…». То есть можно зарегистрировать право в соответствии с законом (ст.218 ГК). Но само право может быть при этом незаконным.
«Право собственности возникло на основании того-то» — это фраза из типового ответа УФРС на типовой запрос суда о принадлежности имущества. И в нашем случае эта фраза взята именно из отзыва УФРС.
Если бы суд нам написал: «решение собрания было законным», «предоставление помещения под выплату пая было законным», «право собственности законно» — это было бы намного определеннее. Но судья эти вопросы аккуратно обошла.
Что касается отказа в исковых требованиях – так он зависит и от самих требований. О признании права на помещение за собственниками квартир в этом иске не заявлялось. И отказа в своем праве собственники не получали.
И вот мой вопрос. С позиции ЕСПЧ – должен ли судья вникать в то дело, которое он использует в качестве преюдициального, понимать написанное буквально, а не вольно? Или же европейским судом любая интерпретация судьей прочитанного текста презюмируется правильной?
Спасибо за любые ответы, избавляться от иллюзий тоже полезно.
Когда будет вынесино решение по жалобе Малика Канапина Исмагиловича номер жалобы 10674 !!!
Здравствуйте!
О том, можно ли узнать, когда по жалобе будет принято решение, можно прочитать здесь.
О сроках рассмотрения жалоб Европейским Судом по правам человека можно прочитать здесь.
О том, как узнать о судьбе жалобы, поданной в Европейский Суд по правам человека, можно прочитать в разделе «Как узнать судьбу жалобы, направленной в Европейский Суд».
С уважением,
Олег Анищик
Могу ли я подать жалобу на неправосудный приговор в отношении моего сына? Прошел все инстанции Российского Суда, везде идут одни отписки и ответы по трафарету. Нарушений в процессе следствия и суда хоть отбавляй, нарушены нормы УК, УПК и даже конституции РФ. Если жалобу примут, то что для этого нужно сделать? С уважением, отец неправосудно осужденного Купцов В.В.
Здравствуйте!
Мы не понимаем, в чем конкретно состоит Ваш первый вопрос.
Если он заключается в том, можете ли Вы лично обратиться в Европейский Суд по правам человека с жалобой на предполагаемые нарушения прав Вашего сына, то Вы можете найти ответ на аналогичный по своей сути вопрос здесь.
Если Вы хотели спросить, усматриваются ли в указанном случае признаки нарушений прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и Протоколами к ней, жалобы на которые рассматривает Европейский Суд по правам человека, и удовлетворяет ли потенциальная жалоба на предполагаемые нарушения указанных прав всем критериям приемлемости, то мы не можем судить об этом, ориентируясь на Ваш вопрос. В Вашем вопросе как таковом никаких признаков нарушений прав, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней, в том числе права на справедливое судебное разбирательство, которое гарантировано статьей 6 Конвенции, не усматривается. Обращаем внимание, что статья 6 Конвенции не гарантирует соблюдения норм национального права, в том числе норм УК РФ, УПК РФ и Конституции РФ, не считая тех из них, которые касаются «создания суда», то есть назначения судей, формирования суда, отдельных аспектов подсудности.
О порядке обращения с жалобой в Европейский Суд по правам человека можно прочитать в разделе «Порядок обращения с жалобой в Европейский Суд».
С уважением,
Олег Анищик
Олег, можно ли каким нибудь образом узнать, о решении Суда (ЕСПЧ) по средствам глобальной сети inthernet, если я в свое время подавал жалобу по нарушениям моих прав в связи с уголовным преследованием, но ответа по средствам EMS отправлений еще не получил?
Здравствуйте!
Пожалуйста, обратитесь к разделу «Как узнать судьбу жалобы, направленной в Европейский Суд».
С уважением,
Олег Анищик
В мае 2007 года была подана жалоба в ЕСПЧ. В июле 2007 года из ЕСПЧ пришло письмо с уведомлением, что жалоба принята ей присовен номер досье и было предложено в 6-ти месячный срок заполнить прилагаемый формуляр., В декабре 2007 года (через 5 месяцев) оформленный формуляр жалобы был направлен в ЕСПЧ. Доказательства получения жалобы в феврале 2008 года ЕСПЧ имеются. Учитывая загруженность ЕСПЧ, а также саму процедуру рассмотериня жалобы, только в июне 2011 года решили узнать судьбу своей жалобы. В сентябре 2011 года получили ответ из ЕСПЧ за подписью референта суда о том, что досье было уничтожено по причине: «Вы не прислали надлежащим образом оформленный формуляр жалобы в течение шести месяцев с даты нашего первого письма, поэтому был сделан вывод о том, что Вы отозвали свою жалобу». Но, у нас имеются доказательства — квитанция об отправлении от 20 декабря 2007 года и бланк уведомления о получении ЕСПЧ в феврале 2008 года почтового отправления с формуляром жалобы.
Вопрос: Что делать? Обращаться к Председателю ЕСПЧ заявлением о восстановлении дела, или с иском к ЕСПЧ в гражданский суд Стратсбурга о возмещении убытков по причине халатности должностных лиц ЕСПЧ?
Здравствуйте!
Вы можете попробовать направить в Секретариат Европейского Суда по правам человека письмо с разъяснением сложившейся ситуации, приложив к нему документы, свидетельствующие о получении Секретариатом как предварительной жалобы, так и — отдельно — полной жалобы на формуляре, а также саму жалобу (ее копию). Если Секретариат Европейского Суда по правам человека сочтет, что, действительно, имела место ошибка, а отсутствие попыток выяснить судьбу жалобы на протяжении более трех лет, несмотря на отсутствие уведомления Секретариата Европейского Суда по правам человека о ее получении, не имеет решающего значения, он может исправить ситуацию тем способом, который сочтет наиболее адекватным. Если Секретариат не ответит на Ваше письмо, высока вероятность того, что на аналогичное письмо не ответит никто, включая Председателя (Президента) Европейского Суда по правам человека.
Ваш вопрос о том, можете ли Вы обратиться во французский суд с жалобой на Европейский Суд по правам человека (Совет Европы), не относится к тематике данного сайта. Поэтому мы не можем на него ответить.
С уважением,
Олег Анищик
Здравствуйте! Рассматривает ли ЕСПЧ в качестве эффективного средства правовой защиты от неисполнения судебных решений ФЗ N 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок»?
Здравствуйте!
В случае, если в той или иной конкретной ситуации ФЗ «О компенсации…» действительно предоставляет лицу средство правовой защиты от нарушения, с жалобой на которое оно хотело бы обратиться в Европейский Суд по правам человека, то условием обращения в Страсбургский Суд является его безуспешное исчерпание. Это следует из требований пункта 1 статьи 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и первой реакции Европейского Суда по правам человека на указанный ФЗ, сформулированной в его Решениях по вопросам приемлемости жалоб «Наговицын и Нальгиев против России» (Nagovitsyn and Nalgiev v. Russia, NN 27451/09 и 60650/09) и «Фахретдинов и другие против России» (Fakhretdinov and Others v. Russia, NN 26716/09, 67576/09 и 7698/10) от 23 сентября 2010 года. Однако обращаем внимание, что оба названных Решения касаются жалоб, поданных в Европейский Суд по правам человека до вступления в силу ФЗ «О компенсации…» и, соответственно, подпадавших под действие положений части 2 статьи 6 Закона. К сожалению, к настоящем моменту Европейским Судом по правам человека не принято никаких решений, из которых прямо следовало бы, что ФЗ «О компенсации…» в другой своей части предоставляет доступное и эффективное внутригосударственное средство правовой защиты от тех или иных нарушений прав, вынесенных в его название. Кроме того, важно отметить, что ФЗ «О компенсации…» вводит средство правовой защиты далеко не от любых нарушений прав, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней, вынесенных в его название, что следует как из текста самого Закона, так и из сложившейся практики его применения (читайте об этом, например, здесь).
Таким образом, принимая во внимание положения ФЗ «О компенсации…» и сложившуюся практику его применения на национальном уровне, положения пункта 1 статьи 35 Конвенции и практику ее применения Европейским Судом по правам человека, а также — пусть и в меньшей степени — его Решения по названным выше жалобам против России, у нас нет оснований сомневаться в том, что в отношении ряда нарушений прав, вынесенных в название указанного Закона, Европейский Суд по правам человека со временем прямо признает, что на внутригосударственном уровне действительно предоставляется доступное и эффективное средство правовой защиты от них. С другой стороны, мы допускаем, что в отношении других нарушений права на судопроизводство в разумный срок и права на исполнение судебного акта в разумный срок Европейский Суд по правам человека может прийти к прямо противоположному выводу.
С уважением,
Олег Анищик
Здраваствуйте, Олег Олегович!
Очень интересный у Вас материал на сайте об опросе свидетелей.
Скажите, пожалуйста, обязательно нужно указывать, кто опрашивал свидетеля?
Может ли его опрашивать кто-то другой, не заявитель?
Видимо, это может сделать адвокат?
Под опросом должно быть две подписи: опрашиваемого свидетеля и того, кто опрашивал?
С уважением, Алена.
Здравствуйте!
Конвенция о защите прав человека и основных свобод, Регламент Европейского Суда по правам человека и иные документы, регулирующие его деятельность, не предъявляют никаких требований к оформлению свидетельских показаний, представляемых в Европейский Суд по правам человека стороной разбирательства по жалобе. Поэтому в этом смысле указывать в показаниях лицо, получающее их, не обязательно, сами эти показания может получить любое лицо, либо же они могут быть просто изложены свидетелем самостоятельно, без какого-либо участия другого лица. Однако представляется логичным привести данные о лице, опрашивающем свидетеля, если показания получаются именно посредством опроса. Равным образом представляется логичным поставить в соответствующем документе подпись лица, проводящего такого рода опрос. Без подписи же самого лица, дающего показания, они едва ли будут приняты в качестве надлежащего доказательства, исходя из общепринятых правил оформления документов.
С уважением,
Олег Анищик
Здравствуйте! Подскажите пожалуйста, как быть, если копии постановлений суда состоят из нескольких листов, соответственно, они сшиты и заверены надлежащим образом. Требования Иструкции по заполнению формуляра Жалобы указывают на недопустимоть скрепления, склеивания или сшивания документов.
С уважением, Евгений.
Здравствуйте!
Вы можете найти ответ на свой вопрос здесь.
С уважением,
Олег Анищик
Мой друг который находиться в зоне направил офицальный формуляр жалобы в ЕСПЧ со спец.части учреждения по месту нахождения, но не заказным письмом и без уведомления. До отправления ему было присвоенно номер его досье. Уже более года ему не поступило уведомление с суда о принятии и поступлении ее вообще. Как можно узнать ему, поступила она туда или ее заморозила администрация учреждения? При чем им-же было направленно позже письмо по данному вопросу но тоже тишина.
Здравствуйте!
О том, как можно узнать, получена ли жалоба Европейским Судом по правам человека, написано в разделе «Как узнать судьбу жалобы, направленной в Европейский Суд по правам человека». До возможного коммуницирования жалобы властям государства-ответчика узнать о том, получена ли она, можно только из уведомления о получении жалобы или из ответа на отдельный запрос о том, получена ли она. При этом Европейский Суд по правам человека в принципе не обязан отвечать на подобные запросы. Если у заявителя есть сомнения в том, что его корреспонденция, адресованная Европейскому Суду по правам человека, действительно направляется ему и (или) в том, что он получает всю направленную ему Европейским Судом по правам человека корреспонденцию, он может выдать своему родственнику или иному лицу, находящемуся на свободе, доверенность на представительство своих интересов в Европейском Суде по правам человека. В этом случае после уведомления Секретариата о том, что заявитель действует через своего представителя, вся корреспонденция будет направляться последнему.
С уважением,
Олег Анищик
Прошу Вас свяжитесь со моной.Всё не напишешь для меня очень тяжолая ситуация. Очень долго рассказывать.8***********
Здравствуйте!
Мы не оказываем услугу «обратной связи». Если Вы не можете сформулировать свои вопросы на данном сайте или задать их тем или иным способом из числа указанных в разделе «Контакты», мы не можем Вам помочь.
С уважением,
Олег Анищик