Добрый день!

Что касается права на частную жизнь, гарантированного статей 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, то его нарушение имеет место, когда:

— государственные органы осуществили вмешательство в сферу «частной жизни» лица,

— данное вмешательство не предусмотрено законом или закон не является качественным, то есть доступным заявителю и достаточно предсказуемым, чтобы защитить лицо от произвола со стороны публичных властей, либо

— вмешательство не преследует ни одну из целей, прямо названных в пункте 2 статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (национальная безопасность, общественный порядок, экономическое благосостояние страны, предотвращение беспорядков или преступлений, охрана здоровья или нравственности, защита прав и свобод других лиц), либо

— не соблюдается баланс между интересами личности, имеющей право на уважение своей частной жизни, и общественными интересами, с целью обеспечения которых осуществляется вмешательство в нее.

Следует сказать, что любое медицинское освидетельствование представляет собой вмешательство в частную жизнь. Это было неоднократно признано Европейским Судом по правам человека и существовавшей ранее Комиссией по правам человека (например, по делам «X. против Австрии», жалоба N 8278/78 (анализ крови), «Питерс против Нидерландов», жалоба N 21132/93 (анализ мочи) и т.д.).

Также не возникает сомнений, что требование пройти освидетельствование (точнее – представить медицинскую справку о его прохождении), без чего невозможно осуществить технический осмотр, — предусмотрено законом, то есть Правилами проведения государственного технического осмотра транспортных средств Государственной инспекцией безопасности дорожного движения Министерства внутренних дел Российской Федерации, утвержденными Приказом МВД РФ от 15 марта 1999 года N 190. Несмотря на то, что эти правила не являются федеральным законом, с точки зрения понятия «закон», содержащегося в Конвенции о защите прав человека и основных свобод, они являются таковым. Представляется, что этот «закон», то есть его текст, вполне доступен, а порядок его применения понятен.

Основные вопросы возникают при определении цели или целей подобного вмешательства, а также, в случае их соответствия пункту 2 статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, при оценке соблюдения необходимого баланса частных и общественных интересов.

По мнению Верховного Суда РФ, «[ц]елью обязательного медицинского освидетельствования и переосвидетельствования [, предусмотренного ст. 23 Федерального закона «О безопасности дорожного движения»,] является определение у водителей транспортных средств и кандидатов в водители медицинских противопоказаний или ограничений к водительской деятельности. Из этого следует, что целью технического осмотра транспортных средств с предоставлением при этом водителями медицинской справки установленной формы является обеспечение безопасности дорожного движения, что согласуется как с нормами внутреннего законодательства Российской Федерации, так и с п. 3 ст. 8 «Конвенции о дорожном движении» 1968 года» (Решение Судебной коллеги по гражданским делам Верховного Суда РФ от 16 января 2001 года N ГКПИ 00-1438, оставленное в силе Определением Кассационной коллегии Верховного Суда РФ от 13 февраля 2001 года N КАС01-35).

Безусловно, Вы можете не согласиться с логикой Верховного Суда РФ, однако Страсбургский Суд признает за государством право на достаточно широкое усмотрение при определении того, с помощью каких средств следует достигать целей, обосновывающих вмешательство в право на частную жизнь. Известные единичные решения Европейского Суда по правам человека, которыми нарушение Конвенции о защите прав человека и основных свобод было признано из-за несоответствия используемых средств заявленным целям. Формально же речь может идти по меньшей мере о защите прав и свобод других лиц – водителей и пешеходов, участников дорожного движения.

Безусловно, Вы также можете спорить с тем, что медицинское освидетельствование водителей действительно необходимо для обеспечения безопасности дорожного движения и посредством этого прав и свобод других лиц (обратите внимание, что мы не говорим о том, следует ли обуславливать прохождение технического осмотра транспортного средства предоставлением медицинской справки лишь одним из тех людей, которые потенциально могут управлять им). Однако это потребует серьезного обоснования. Наконец, Вы можете также доказывать, что проведение именно гинекологического осмотра не является необходимым. Однако и это потребует весьма веских аргументов.

Что касается дискриминации, то статья 14 Конвенции о защите прав человека и основных свобод запрещает ее только в отношении пользования правами, гарантированными другими статьями Конвенции и Протоколов к ней. Полный запрет дискриминации при пользовании любыми правами, признанными законом, был введен Протоколом N 12 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Однако этот Протокол не ратифицирован Российской Федерацией.

Таким образом, обратиться с жалобой в Европейский Суд по правам человека можно только в случае, если лицо обоснованно полагает, что оно подверглось дискриминации в пользовании каким-либо (иным) правом, гарантированным Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и Протоколами к ней, ратифицированными Российской Федерацией. Например, это может быть дискриминация в реализации права собственности (статья 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод), дискриминация, затрагивающая право на личную и семейную жизнь (статья 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод), и т.д.

Дискриминация, запрещенная статьей 14 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, имеет место, если одновременно:

— предположительно допущенное нарушение входит в сферу действия того права, пользования которого она касается (например, права собственности, права на личную и семейную жизнь);

— в пользовании этим правом разными категориями лиц действительно имеются различия;

— указанные лица находятся в сравнительно одинаковой ситуации;

— отсутствуют объективные причины, которые обосновывали бы имеющиеся различия в пользовании правами разными лицами, находящимися в одинаковой ситуации.

Вы ставите вопрос о дискриминации в отношении права на уважение частной жизни. В принципе, с учетом приведенных выше рассуждений, касающихся статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, можно предположить, что обоснование соответствия этому требованию возможно.

Однако в целью доказывания того, что дискриминация имеет место, также необходимо обосновать, что мужчины и женщины находятся в сравнительно одинаковой ситуации, а в пользовании соответствующим правом действительно имеются различия. Что касается первого аргумента, то у мужчин и женщин имеются различия, объясняющиеся их анатомией. Поэтому возникает вопрос, находятся ли они в «одинаковой ситуации» относительно необходимости прохождения именно гинекологического осмотра (сравните с осмотром, проводимым, например, урологом, который одновременно работает и с мужчинами, и с женщинами). Вторая проблема – это необходимость обоснования того, что подход к мужчинам и женщинам действительно различен. По нашему мнению, это возможно только в случае, если мужчины не подвергаются осмотру андролога (или иного «мужского врача»).

Если Вы готовы обосновать, что мужчины и женщины с точки зрения необходимости медицинского осмотра гинекологом находятся в «сравнительно одинаковой ситуации», а в плане проведения медицинского осмотра (в принципе) между ними действительно имеются различия, которые при этом не объяснимы объективными причинами (например, анатомией), то не исключено, что Вы сможете составить соответствующую жалобу в Европейский Суд по правам человека.

Что касается необходимости предварительного обращения в российские судебные инстанции, то это следует делать только в том случае, если Вы полагаете, что у Вас есть возможность практически добиться признания соответствующих нарушений, исправления ситуации и выплаты компенсации.

Возможно, Вас обрадует то обстоятельство, что 02 июля 2010 года Государственная Дума РФ приняла в первом чтении проект Федерального закона «Об обязательном техническом осмотре транспортных средств в Российской Федерации», который не предусматривает необходимости предоставления медицинской справки для его прохождения.

С уважением,

Олег Анищик

Здравствуйте!

Конвенция о защите прав человека и основных свобод не гарантирует право на труд.

Однако в связи с описанной Вами проблемой потенциально могут быть поставлены вопросы о нарушении права собственности и (или) других прав, которые фактически, то есть действительно оказались затронутыми в связи с отсутствием у Вас и у Вашей семьи средств на существование (если практически это так).

Конвенция о защите прав человека и основных свобод не гарантирует выплату пособия по безработице, равно как и в принципе обеспечение дохода не ниже прожиточного минимума.

Но если практика применения законодательства о занятости и трудоустройстве такова, что один и тот же закон (в самом широком смысле этого слова, то есть вся совокупность нормативного регулирования и практики его реализации) может применяться к людям, находящимся в одинаковом положении, по-разному, можно вести речь о нарушении права собственности, гарантированного статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод. «Собственностью» здесь может быть возникшее на основании «закона» «правомерное ожидание» получения средств не ниже прожиточного минимума на каждого члена семьи в случае невозможности обеспечить занятость единственного ее трудоспособного члена, в «право на уважение» которой осуществлено «вмешательство», основанное на законе, который не отвечает требованию «качества», так как допускает «произвольное применение» (все закавыченные фразы являются специальными терминами, выработанными в практике Европейского Суда по правам человека). Однако для того, чтобы обосновать подобное нарушение, необходим анализ закона и, что важно, практики его применения, которая действительно должна оказаться противоречивой.

Кроме того, в зависимости от специфики ситуации, о которой нам ничего не известно, могут быть поставлены, например, вопросы о нарушении права не подвергаться бесчеловечному или унижающему достоинство обращению, гарантированного статьей 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (если семье действительно фактически нечего есть, не во что одеться и т. д.), права на уважение жилища, охраняемого статьей 8 Конвенции (если по причине отсутствия денег семье не чем заплатить за жилье, и стоит вопрос о его потере), равно как других затронутых прав, которые прописаны в Конвенции.

С уважением,

Олег Анищик

Уважаемый Владимир!

Ваши рассуждения неясны, а потому не представляется возможным прийти к выводу о том, являются ли они верными.

Во-первых, отказ Европейского Суда по правам человека признать обращение в российские суды с надзорными жалобами в рамках гражданского и уголовного судопроизводств средством правовой защиты в смысле пункта 1 статьи 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод не свидетельствует о том, что обращение с кассационной жалобой всегда признается таковым. Об этом свидетельствует логика. Впрочем, очень часто обращение в суд кассационной инстанции не только действительно является средством правовой защиты защиты, но и представляет собой последнее (иногда — единственное) такое средство. Но не настолько часто, чтобы выводить правило: «обращение в суд кассационной инстанции всегда является обязательным и всегда представляет собой последнее средство правовой защиты». Мы рекомендуем запомнить правило иначе: «в настоящее время обращение в российский суд надзорной инстанции в рамках гражданского и уголовного судопроизводств не считается Европейским Судом по правам человека средством правовой защиты в смысле пункта 1 статьи 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод«. Обратите внимание, что к арбитражному процессу это правило неприменимо.

Во-вторых, установление того, какие средства правовой защиты доступны лицу на национальном уровне, входит ли в их состав обращение в суд кассационной инстанции, а если да, то о чем именно должна быть подаваемая в него жалоба, полностью зависит от предварительного определения того, какое нарушение предположительно имело место. К сожалению, многие заявители воспринимают решение суда кассационной инстанции просто как любую бумагу, «выписанную» этим судом по их делу в результате обращения к нему с какой угодно кассационной жалобой. Однако это далеко не так. К сожалению, в огромном числе случаев приходится отказываться от упоминания в жалобах, адресуемых Страсбургскому Суду, о тех нарушениях, обосновать которые можно на весьма качественном уровне, лишь по той причине, что даже применение богатых интерпретационных техник не позволяет нам сказать, что о данных нарушениях заявитель (или его представитель) упомянул в кассационной жалобе или в заседании суда кассационной инстанции. Если обращение в суд второй инстанции действительно представляет собой средство защиты от предположительно допущенного нарушения, отсутствие какого бы то ни было намека (пусть даже самого отдаленного) на него в кассационной жалобе (или речах, произнесенных в суде кассационной инстанции) делает жалобу на него неприемлемой.

В-третьих, поскольку неясно, какое предположительно допущенное нарушение скрывается за использованным Вами выражением «заявление на компенсацию», невозможно сказать, какие средства защиты от него доступны предполагаемой жертве нарушения, равно как высказаться о том, что должно быть написано в адресуемых суду документах, если обращение в него действительно представляет собой средство правовой защиты в смысле пункта 1 статьи 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Подробно обо всем этом написано в разделе «Критерии приемлемости жалобы в Европейский Суд«.

С уважением,

Олег Анищик